Незримый клинок. Хребет мира. Море мечей - Сальваторе Роберт Энтони

Но теперь Меральда не ощущала себя униженной, и не потому, что день прошел так хорошо, а потому, что предыдущую ночь она провела с Якой Скули. Теперь она кое-что знала о жизни. Прошлая ночь стала поворотной точкой. Позволив себе один раз отдаться собственным желаниям, она теперь могла смиренно принять хоть не такое заманчивое, однако большое будущее, ожидавшее ее. Да, теперь она доведет лорда Ферингала до алтаря в часовне замка Аук. Она, а главное, ее семья получат от него все. чего только пожелают. Получат, конечно, не за просто так, но родившаяся в ней вчера женщина была готова заплатить эту цену.

Меральда радовалась, что сегодня провела с лордом Ферингалом совсем немного времени. Наверняка он стал бы приставать, и девушка не была уверена, что ей удалось бы выдержать и не рассмеяться ему в лицо.

Довольная, улыбающаяся, она смотрела из окна кареты на дорогу. Но вдруг ее улыбка растаяла. Яка Скули стоял на вершине скалистого утеса, поджидая на том самом месте, где возница обычно высаживал ее.

Меральда высунулась в окошко с другой стороны, чтобы Яка ее не увидел, и обратилась к кучеру:

— Прошу вас, сегодня отвезите меня до самого дома.

— Я надеялся, что вы так и скажете, госпожа Меральда, — ответил Лайам Вудгейт, — У одной из лошадей, похоже, что-то с подковой. Может быть, у вашего отца найдется молоток и брусок.

— Да конечно, — ответила Меральда. — Поедемте к нам, и я уверена, что папа поможет вам.

— Вот и прекрасно! — откликнулся кучер. Он слегка стегнул лошадей, и они поскакали вперед быстрее.

Меральда откинулась на спинку сиденья и смотрела из глубины кареты на стройную одинокую мужскую фигуру. Она даже ясно представила себе, какое у него сейчас лицо. И чуть было не передумала и не попросила кучера высадить ее прямо здесь. Может, стоило снова встретиться с Якой, заняться любовью под звездным небом, еще разок почувствовать себя свободной. А может, сбежать с ним и прожить всю жизнь для себя, а не для кого-то еще.

Но нельзя же так поступить с мамой, папой и Тори. Ведь родители верили, что она сделает все правильно. А правильным было поставить крест на чувствах к Яке Скули.

Карета остановилась перед домиком Гандерлеев. Лайам Вудгейт ловко соскочил на землю и открыл для Меральды дверцу.

— Ну, зачем вы, — смутилась девушка, когда он помогал ей выходить из экипажа.

— Вы же станете госпожой Аукни, — весело подмигнув, ответил старичок. — Разве можно обходиться с вами как с крестьянкой?

— Но это не так уж плохо, — ответила Меральда, — я имею в виду — быть крестьянкой. По крайней мере, на ночь тебя увозят из замка.

И Лайам Вудгейт от души рассмеялся.

— А также привозят обратно, когда только захотите, — ответил он. — Управляющий Темигаст сказал, что я в вашем полном распоряжении, госпожа Меральда. Мне сказано доставлять вас и вашу семью куда вам угодно и когда угодно.

Меральда улыбнулась и поблагодарила. Отец с хмурым видом открыл дверь и остался стоять в проеме.

— Пап! — позвала его девушка. — Может, ты поможешь моему другу… — Тут она остановилась и посмотрела на гнома. — Слушайте, а я ведь даже не знаю, как вас зовут, — заметила она.

— У большинства благородных дам не находится времени, чтобы спрашивать о таких вещах, — ответил он, и они снова дружно рассмеялись. — К тому же все мы, маленькие, для больших людей на одно лицо. — Он лукаво подмигнул и отвесил глубокий поклон. — Лайам Вудгейт, к вашим услугам.

Дони Гандерлей подошел к ним.

— Что-то недолго ты сегодня гостила в замке, — с подозрением заметил он.

— Лорд Ферингал занят с одним торговцем, — ответила Меральда. — Завтра я снова поеду. У одной из лошадей Лайама что-то с подковой, ты не поможешь?

Дони поглядел на упряжку и кивнул:

— Конечно. А ты иди в дом, дочка. Маме снова плохо.

Меральда опрометью бросилась в дом. Биаста лежала в постели, у нее снова был жар, глаза ввалились. Тори стояла рядом на коленях, держа в одной руке кувшин с водой, а в другой — мокрое полотенце.

— Вскоре после того, как ты уехала, у нее началась истерика, — сказала девочка. Биаста уже несколько месяцев была подвержена таким припадкам.

Меральда, глядя на мать, готова была разреветься. Здоровье матери так хрупко, она такая слабая. Биаста Гандерлей стояла на краю могилы. Последние дни она держалась только благодаря воодушевлению, вызванному приглашением лорда Ферингала, и Меральда в отчаянии решила прибегнуть к единственному известному ей средству.

— Ну, мама, — с напускным возмущением начала она, — не самое лучшее время ты выбрала болеть.

— Меральда, — едва слышно выдохнула Биаста, да и это, казалось, далось ей с трудом.

— Нужно поправляться, да побыстрее, — строго сказала девушка.

— Меральда! — одернула ее Тори.

— Я ведь рассказывала тебе о саде леди Присциллы. — продолжала девушка, не обращая внимания на сестру. — Так что давай, скорее поправляйся, потому что завтра ты поедешь со мной в замок. Будем вместе гулять по саду.

— А я? — захныкала Тори.

Меральда обернулась к ней и заметила, что отец тоже стоит, прислонившись к косяку, и на его усталом лице ясно читается изумление.

— Да, Тори, ты тоже можешь поехать с нами, — сказала Меральда, делая вид, что не заметила отца, — но ты должна пообещать, что будешь хорошо себя вести.

— Мам, пожалуйста, скорее поправляйся, — взмолилась Тори, крепко вцепившись матери в руку. Больная женщина как будто немного ожила.

— Иди, Тори, — приказала Меральда. — Беги к кучеру — его зовут Лайам — и скажи, что мы втроем завтра хотим поехать в замок в полдень. Маме нельзя идти пешком.

Тори побежала исполнять, а Меральда склонилась над матерью.

— Поправляйся, — сказала она и поцеловала Биасту в лоб, и та, улыбнувшись, кивнула.

Под пристальным взглядом Дони девушка вышла из комнаты. Она слышала, что отец за ее спиной задернул занавеску в их спальню, а сам пошел вслед за дочерью в гостиную.

— А он разрешит тебе привезти их обеих? — спросил он тихо, чтобы Биаста не слышала.

— Я ведь стану его женой — это он так хочет, — пожала плечами она. — Будет глупо, если он не исполнит одну мою просьбу.

Дони с благодарной улыбкой крепко обнял дочь. Меральда не могла видеть его лица, но знала, что он плачет.

Она тоже крепко обхватила отца, ткнувшись лицом ему в плечо. Ведь, несмотря на то, что она так храбро сражалась за благо своей семьи, во многом она еще оставалась маленькой неуверенной девочкой.

И как приятно ей было получить от отца поцелуй в макушку в подтверждение того, что она поступает правильно.

С вершины ближайшего холма Яка Скули наблюдал, как Дони Гандерлей помогает кучеру с подковой, при этом они болтают и пересмеиваются, как старые друзья. Бедного, мучившегося от ревности Яку это окончательно добило, учитывая, как Дони обошелся с ним недавно. Неужели Гандерлей не понимает, что лорду Ферингалу нужно от его дочери то же самое, что и Яке? Разве он не понимает, что намерения Яки честнее, чем намерения Ферингала, ведь они с Меральдой одного круга и воспитания, а потому он более подходящая пара для девушки?

Потом Дони вернулся в дом, зато появилась, радостно подпрыгивая на каждом шагу, сестра Меральды и стала о чем-то говорить с кучером.

— Неужели же на моей стороне — никого? — тихо произнес Яка, беспрерывно покусывая нижнюю губу. — Неужели все они против меня, эти слепцы, чьи глаза затуманены незаслуженным богатством и положением Ферингала Аука? Будь ты проклята, Меральда! Как ты могла меня предать? — громко закричал он, не тревожась о том, что его вопль может быть услышан Тори и возницей.

Он больше не мог на них смотреть. Колотя себя по глазам кулаками, юноша повалился спиной на каменистую землю.

— Где справедливость в этой жизни? — громко вопрошал он. — О горе, я рожден бедняком, когда мне больше подошла бы мантия короля! По какому праву этот дурак Ферингал отбирает у меня желанную награду? Какой закон мироздания позволяет кошельку быть сильнее зова плоти? Будь проклята эта жизнь! И будь проклята Меральда!