Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Блэки Хол

     Я увидела их из автомобиля. Наш водитель заболел, и за мной приехал тот парень, которого нанял в агентстве отец. Афка как всегда прогуливала учебу, ошиваясь по закрытым клубам.

     Машина стояла на перекрестке, ожидая зеленого сигнала светофора, и тут на противоположной стороне улицы из затрапезного кафе вышел Пьер с какой-то девушкой. Они обнялись и бурно поцеловались у выхода.

     Я выскочила из автомобиля и, не обращая на сигналящие машины, помчалась, куда глаза глядят. Бежала в неизвестность, пока меня не остановили в каком-то переулке.

     Чернявый встряхнул меня:

     - Успокойся. Он не стоит твоих слез.

     - Ты прав, - сказала устало, и мы пошли к машине.

     По дороге домой я думала о том, что скажу Пьеру при встрече и верну ли кольцо с обязательствами.

     - Эва, - сказала парню, выходя из автомобиля.

     - Мэл... то есть Егор, - ответил он.

     ***

     Датчики, трубки...

     Приборы полукругом... Мигают огоньки, ползет зеленая ломаная на круглом экране, скачут цифры на электронном табло, накручивается лента энцефалограммы - скачки, взлеты, ровные полосы.

     Пиканье отмеряет удары пульса - то постукивает редким метрономом, то заливается трелью. Сердце борется.

     Чуть слышно гудит аппаратура. В прозрачном тубусе ходит помпа-гармошка, нагнетая кислород. По трубкам живительный газ идет к кислородной маске. К Эве.

     Прозрачный саркофаг над ней. Руки вытянуты вдоль тела, в венах по катетеру. Сетка датчиков на голове. Голубая больничная рубашка. Одежду снимали, разрезая с великой осторожностью.

     Бледна и, кажется, что спит. Разве что не дышит.

     Лампы автоматически переключились, настроившись на вечернее освещение.

     - Третьи сутки на исходе, - сказал Мэл.

     Он живет здесь, в стационаре институтского медпункта, оборудованном в срочном порядке по последнему слову медицины. В дорогостоящих лекарствах нет недостатка. Лучшие врачи страны отслеживают изменения в самочувствии и проводят консилиумы. Перед дверью круглосуточно дежурит охрана.

     Премьер-министр взял под личный контроль из ряда вон выходящий случай и заслушивает два раза в день доклад о состоянии здоровья пострадавшей.

     Доступ в стационар строго ограничен, кроме Мэла, медперсонала, узкопрофильных специалистов, высшего руководства страны, сломленного горем отца, Мелёшина - старшего и ... профессора Вулфу. Об этом настоял Мэл.

     Администрации института отказано в доверии, администрация - под подозрением. Впрочем, как и все.

     Рубля приказал найти преступника во что бы то ни стало, и оба департамента роют носом землю. Дознаватели ведут повальные допросы, развернулось масштабное следствие.

     - Третьи сутки заканчиваются, - повторил Мэл. Он без пиджака и галстука, с закатанными рукавами рубашки.

     - Не скажу ничего нового. Специалисты объяснят лучше меня. Наблюдается неуклонное ухудшение, - признал профессор. Проглядев пачку графиков и таблиц, он отбросил их в сторону.

     При этих словах Мэл закрыл глаза точно от мучительной боли.

     - Доза яда убийственна, - продолжил Вулфу. - Как правило, в итоге - кровоизлияние в мозг, обширный инсульт и летальный исход. Удивительно, но организм до сих пор борется.

     Мэл закусил щеку и отвел взгляд в сторону.

     - Почему она? - воскликнул с отчаянием.

     - Почему? - переспросил мужчина, вытягивая увечную ногу. - Предположений много, как и мотивов.

     Собеседники сидели друг напротив друга, разделенные саркофагом. Сегодня они впервые заговорили, оставшись вдвоем. Им мешали люди, суматоха. Профессор приходил и наблюдал со стороны за бесконечными обследованиями, совещаниями и назначаемыми процедурами.

     - Прежде всего, её отец, - начал Вулфу. - Каким бы безоблачным ни виделось будущее, дочь - его уязвимое место. Он не может рисковать.

     - Откуда вы знаете? - спросил холодно Мэл, неприятно задетый тем, что профессор в курсе своеобразных отношений Влашека и его дочери.

     - У меня свои источники.

     - Он не выглядит радостным, - усомнился в домысле Мэл.

     Влашек приезжал в институт дважды в день - утром и вечером. Здоровался молчаливым рукопожатием и выслушивал динамику состояния дочери за прошедшие сутки.

     - Висор - цена тому политику, который не умеет играть разные роли, - заметил веско мужчина. - Неужто он должен светиться от счастья?

     - Ну, да... Он мог... - признал Мэл, подумав. - Но я не верю. Риск большой, однако его покрыли гарантии.

     - Имеете в виду брачный союз Влашеков с Мелёшиными? - улыбнулся собеседник, и взгляд Мэла ответил вызовом. - Хорошо. Допустим, Влашека устроили выгоды, получаемые с браком дочери. Отсюда вытекает второе предположение. С заключением союза в правительстве сформируется мощная коалиция, и кое-кому заранее не понравилось усиление позиций отдельных кланов. Завистники и недоброжелатели боятся, что Влашек доберется до поста премьер-министра, и что ваш отец получит исключительные полномочия. Поэтому они решили убить в зародыше альянс, устранив дочь Влашека.

     - Да... Я думал над этим, - взъерошил волосы Мэл.

     - Таким образом, круг подозреваемых расширяется, вернее, растет список возможных заказчиков. Следующее предположение отсеялось из-за выяснившихся обстоятельств.

     - Какое?

     - Коготь Дьявола. Ваша семья вне подозрений.

     Слабое утешение. После произошедшего мало кто верит в силу фамильного артефакта, и в обществе открыто говорят, что Мелёшин-старший решил избавиться от неугодной избранницы сына, спутавшей планы семьи.

     - Далее... - продолжил Вулфу. - Могли отомстить за элементарное пренебрежение правилами приличия. Если не путаю, ваш отец разорвал договоренность о браке с отцом другой претендентки в шаге от соглашения. Так что решение вашего батюшки сочли оскорблением чести и достоинства.

     - Отец не разрывал, - огрызнулся Мэл. - Это сделал я.

     - Неважно, - улыбнулся уголками рта профессор.

     - Значит, вы обвиняете Аксёнкина в покушении? - ощетинился Мэл.

     - Я строю предположения. Обвинять - дело следствия.

     - Интересная у вас логика. Могу выдвинуть встречную гипотезу. Эву отравили из-за вас.

     - Из-за меня? - удивился Вулфу.

     - Да. По институту начали гулять слухи об осмотрах в лаборатории. Эве не раз угрожали. Косвенно, с применением волн. Думаю, предупреждали по-хорошему, чтобы она отказалась от дел с вами.

     Профессор некоторое время молчал, обдумывая услышанное.

     - Ваша гипотеза абсурдна, - сказал, наконец.

     - Не более чем ваша, насчет Аксёнкина.

     - Хорошо. Принимаю ее, но с натяжкой, - признал мужчина после задумчивого затишья. - Видите, сколько предположений лежит на поверхности. А сколько сокрыты в глубине?

     - Откуда вы знаете об... Аксёнкине?

     - С некоторых пор мне интересно всё, что касается Эвы... Карловны, - объяснил профессор.

     Вскочив с кресла, Мэл подошел к окну, и мужчина безотрывно следил за ним: мальчишка полыхал ревностью как факел.

     - Не понимаю, как она умудрилась схватить нужный бокал, - сказал Мэл, вернув дыхание в норму. - Из двух десятков одинаковых выбрала со стола тот самый. Может, кто-то навязал ей или предложил?

     - Предлагал Генрих Генрихович, но не пить, а подержать. Свой бокал она взяла со стола. Следствие восстановит картину случившегося посекундно, но могу предположить, что бокал изначально стоял так, чтобы Эва Карловна заметила его. Это психология. Обычный прием в стратегии продаж. Умение подать нужную вещь, показать ее особенность, вычленить из множества одинаковых. Или яд добавили, когда Эва Карловна отвлеклась. На секунду поставила бокал на стол, отвернулась, - и готово.