Те, кто выжил - Андрей Круз

– Нет, ни разу здесь не был.

– Не проблема: городок маленький, любой покажет, – подвел он итог разговору.

Точно опа. Эту колонну мне найти край надо, до зарезу. К ним бы прижаться и до самой Твери доехать в безопасности. И там… там мне надо будет друга моего поискать, того самого, который никак в Катастрофу пропасть не мог, – ему по должности не положено. И там… а там, как говорится, буду «вопросы решать». Оно сейчас тоже самое главное, порешать эти самые «вопросы».

Видать, вид у меня от этих мыслей был такой, что доктор вдруг сказал:

– Вы не рассчитывайте, что вас кто-то отсюда сейчас отпустит. – И добавил: – По-любому у вас это не выйдет, время ночное, документов никаких, никто вас не знает, так что моментом любой патруль загребет. Или тут надо быть, или на судне оставаться, а иначе никак. Тут для вас лучше будет, кстати: это больница все же.

Ну ладно, это он совсем обо мне плохо думает. Но добраться до тверских надо все же как можно быстрее. И до судна как можно быстрее. И до машины. Куда еще? Если все считать, то пальцев не хватит.

Тут как раз в дверь санитарка пришла, все та же тетенька. Выложила рядом со мной пижаму, халат, на пол тапки кинула. Все, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Переоделся, тетенька помогала даже – что-то опять все сразу разболелось. Потом вдруг смех разобрал, санитарка автомат взяла за ствол и как швабру в шкафчик поставила. Со швабрами. Я вроде даже спросить хотел – все ли у них в порядке, но доктор растрепанный вмешался:

– Да не помылит никто, нет тут такого, а с утра на хранение сдадим. – И, перехватив мой явно сомневающийся взгляд, добавил: – И кому тут американский автомат нужен? На фига?

– Доктор, для коллекции, – вздохнул я, и он вроде как даже согласился.

9 июля, понедельник, утро. Кронштадт,

городская больница № 36

Уснул. Боль не боль, а уснул и спал до завтрака, который оказался вполне приличным. Познакомиться с соседями по палате и не успел толком – позвали. Пришла какая-то молодая чернявая девчонка, постреляла глазами, провела куда-то коридорами, пахнущими лизолом, – оказалось, что на рентген. Завела и сразу смылась.

Там меня покрутили, поставили правильно, щелкнули, затем отправили дальше все с той же вертлявой черненькой. В конце концов завела она меня еще в какой-то кабинет, я так и не понял – процедурная это или операционная, да мне и без разницы. Пришлось подождать минут десять, после чего туда зашли еще двое – давешний высокий доктор и еще один, постарше, басистый и хриплый, со странным шрамом на щеке – косым крестом, вроде как следом ошибок молодости. За что это его пописали, интересно?

«Мой» доктор нес за зажимчик влажный рентгеновский снимок. Дальше вообще шумно становится: за пописанным медиком ввалились сразу трое, причем все разом вызвали подозрения и буквально вынудили вспомнить восточную пословицу про то, что ученик цирюльника учится на голове сироты. Учеников трое – голова одна, и за сироту тут явно буду я.

Девчонка с чудной прической, симпатичная, но не внушающая доверия как представитель медицинской науки, матросик-санинструктор в форме, отчего сердце и вовсе сжалось, а третий персонаж такой, что словами не опишешь, – со страшным малоросским акцентом.

– Отрабатывать приемы оказания помощи на мне будем? – поинтересовался я с ехидством. – На три счета?

– Обезболить надо качественно, – довольно терпеливо вздохнул «мой» доктор. – Анестезиологов осталось после эпидемии – по пальцам мастера с лесопилки пересчитать можно. Вот и приходится работать такими анестезиологическими командами – по сумме знаний и навыков трое как раз соответствуют одному дореформенному анестезиологу. А колоть вас надо обильно: дырок у вас густо.

Он повесил рентгеновский снимок на белую панель и щелкнул выключателем. Появились белые кости на темном фоне и россыпь мелких белесых кружочков. Ага, вот она, дробь-то.

– Сейчас еще снимочек вот тут повесим, чтоб видно было, где у вас дробины засели, и приступим, – сказал Резаный. – Можете петь песни, но лучше рассказали бы, что это вас за американца выдали и что да как. И вам веселее, и нам интересно.

Я с сомнением посмотрел на бригаду анестезиологов, которым бы даже клизму кошке поставить не доверил, и спросил:

– Уверены, что у нас так все получится: вы там ковыряетесь, а я байки травлю?

– Уверены, уверены, – хрипло вздыхает Резаный. – Работа простая, привычная, но долгая и нудная. Анализы ваши пришли, ничего сложного нет, а возни много – сами обалдеть успеете. Давайте уж друг другу процесс облегчим: мы вам максимально небольно все вытащим из спины, а вы нам новости расскажете. Договорились?

О том, что это надолго, я и сам догадывался. Так что осталось только согласиться на условия. После пары наводящих вопросов рассказ как-то удалось начать. Когда, правда, сказал, что приехал из округа Юма, Аризона, девчонка издала какой-то странный звук, но я уже решил не обращать внимания. «Бригада анестезиологов» стояла у меня за спиной, громко сопела, а доктора пальцем показывали, куда тыкать шприцем, искренне полагая, что я ничего не вижу. Вроде как шкаф со стеклянными дверцами передо мной не стоит и тени на стену от окна не падают. Ну ладно, пусть думают, что великие конспираторы, я боли-то не боюсь, – в общем, я тут только застрять опасаюсь. Вдруг за котом плохо следят на «Мариетте»? Хотя «девы» за ним вроде как по-честному, уважали…

Сначала шприц ткнулся больно, потом с каждым разом все «тише и тише», вскоре спина вообще как не моя стала. В ней ковырялись, звякали дробинки в белом лотке, «анестезиологи» уже просто топтались здесь без всякого дела, а я все рассказывал и рассказывал. О наших приключениях – немного, основное разве что, а больше о том, что где видел и как это все теперь выглядит. Под конец их даже придавило вроде как – не очень оптимистический рассказ у меня получился.

По ходу дела успел попросить доктора помочь мне с тверскими встретиться. Раз уж учит на мне учеников, то пусть поможет немного. К удивлению моему, он возражать вообще не стал, легко согласился.

Затем доктор со шрамом пересчитал дробинки в лотке, попрощался и ушел, прихватив заодно благодарных слушателей. Уже «мой» доктор расположился сзади и начал что-то делать со спиной – я все равно уже ни черта не чувствовал.

– А что вы все нервничаете? – вдруг спросил он меня. – Я же говорил, что у нас тут военный порядок, не воруют, не безобразничают, ничего тут не случится.

– Да как сказать, – чуть запнулся я. – У меня попутчики такие, что… нет, вроде нормальные, но я их знаю очень мало. А на борту у меня и кот мой, и грузовик, и все имущество, и груз еще, который на продажу приперли. Если они с якоря снимутся да обратно пойдут, то будет очень, очень неприятно. Получится, что башкой рисковал не пойми для кого и сам с голым задом остался.