После – долго и счастливо - Анна Тодд

Это взбесило его куда больше, чем должно было. Он хотел забыться, выбросить эту мысль из головы, почувствовать физическую боль вместо непрошеной вспышки ревности.

«Она переспит с ним? – не переставая думал он. – Он выиграет?»

А в выигрыше ли было дело? Он и сам не знал. Все перепуталось. Хардин не мог сказать точно, когда это произошло, но в том, что это случилось, он был совершенно уверен.

Он сидел на траве и утирал окровавленный рот, когда появилась Тесса. Перед глазами у Хардина слегка плыло, но он помнил, что видел ее отчетливо. На обратном пути к дому Кена она казалась беспокойной, неуверенной в себе и вела себя так, будто он какой-то бешеный зверь.

– Ты меня любишь? – спросила она, глядя себе под ноги.

Хардин был удивлен – чертовски удивлен и абсолютно не готов отвечать на этот вопрос. Он уже однажды признался ей в любви, а потом взял свои слова обратно. И вот она сидит рядом, такая же сумасшедшая, как и всегда, и спрашивает, любит ли он ее, в то время как его лицо распухает и наливается синяками.

Конечно, он ее любил. Кого, черт возьми, он пытался обмануть?

Какое-то время Хардин избегал отвечать на ее вопрос, но откладывать дальше стало просто невыносимо, и в конце концов слова сами по себе выплеснулись наружу: «Тебя. Больше всех я люблю тебя». Это правда, как бы ни было стыдно и сложно ее принять. Он любил ее и с того самого момента знал, что после нее его жизнь уже не будет прежней.

Даже если она его покинет, если проведет остаток своей жизни не с ним, его жизнь все равно не будет прежней. Она его изменила. И вот он стоял с окровавленными кулаками и мечтал стать лучше – ради нее».

На следующий день я дал пачке измятых, заляпанных кофейными пятнами листков название: «После».

Я все еще не был готов это печатать, даже не думал об этом, пока несколько месяцев назад не совершил ошибку и не принес рукопись на один из сеансов групповой терапии. Люк вытащил папку из-под моего стула, когда я рассказывал о том, как спалил дом матери. Это был вымученный рассказ – ненавижу вспоминать об этом дерьме. Но, глядя поверх любопытных глаз, я представлял, что Тесса рядом и что она улыбается и гордится тем, что я в состоянии поделиться своими самыми тяжелыми переживаниями с группой таких же ненормальных незнакомцев, как я сам… вернее, каким был я сам.

Когда доктор Тран отпустил группу, я наклонился, чтобы достать папку, и испытал краткий приступ паники. Затем мой взгляд наткнулся на Люка, и я обнаружил папку в его руках.

– Что это такое? – спросил он, просматривая страницу.

– Если бы мы встретились месяц назад, ты бы уже глотал свои гребаные зубы, – свирепо бросил я, выхватив у него папку.

– Прости, чувак, я не силен в этических нормах. – Он неловко улыбнулся, и я каким-то образом почувствовал, что могу ему доверять.

– Заметно, – закатил я глаза, запихивая вынутые листки обратно.

Он рассмеялся:

– Расскажешь мне, что это такое, если я угощу тебя корневым пивом?[13]

– Нет, ну ты только посмотри! Парочка реабилитирующихся алкоголиков торгуется, чтобы прочитать чье-то жизнеописание.

Я покачал головой, удивляясь, как докатился до такого в столь молодом возрасте. Но я был очень благодарен Тессе: если бы не она, я бы до сих пор прятался во тьме, брошенный там на погибель.

– Ну, после корневого пива тебе не придет в голову жечь дома, а мне – говорить гадости Кейси.

– Хорошо. Корневое пиво – так корневое пиво. – Я знал, что он ходит к доктору Трану не только на парную терапию, но решил не вести себя как придурок и не совать нос в его дела.

Мы дошли до ресторанчика за углом. Я заказал кучу еды за его счет и дал ему прочитать пару страниц моей исповеди.

Двадцать минут спустя пришлось положить этому конец. Он прочитал бы все до конца, дай я ему такую возможность.

– Это потрясно. Правда, чувак. Местами… запутанно, но я понимаю. Это говорил не ты, а демоны.

– Демоны, хм? – Я одним глотком допил пиво.

– Да, демоны. Когда ты пьян, они завладевают тобой, – улыбнулся он. – Часть того, что я сейчас прочитал, написано не тобой. Должно быть, дело в демонах.

Я покачал головой. Конечно, он был прав, я не мог избавиться от мысли о дурацком красном дракончике, сидящем на моем плече и пишущем тот бред, который был на некоторых страницах.

– Ты дашь ей это прочитать, когда закончишь?

Я макнул сырную палочку в соус и, сдержавшись, не выругался на него за то, что он сбил меня с забавных мыслей о маленьких демонах.

– Нет, я ни за что не дам ей прочитать это дерьмо.

Я постучал пальцем по кожаной обложке папки, вспомнив, как Тессе хотелось, чтобы я ею пользовался, когда она мне ее подарила. Естественно, тогда я был против, но сейчас очень люблю эту дурацкую вещь.

– Ты должен. Я хочу сказать, просто выкинь кое-что из твоих чокнутых мыслей, особенно насчет ее бесплодия. Это просто неправильно.

– Знаю. – Я не смотрел на него. Уставившись в стол, я испытывал отвращение к самому себе, теряясь в догадках, что за чертовщина творилась в моей голове, когда я писал это дерьмо.

– Ты должен подумать, как поступить с этим дальше. Я не какой-нибудь литературный эксперт или Хемингуей, но то, что я прочитал, просто здорово, по-настоящему здорово.

Я сглотнул, пытаясь не обращать внимания на неправильно произнесенную фамилию писателя.

– Опубликовать это? – усмехнулся я. – Ни за что.

На этом мы закончили разговор.

Я ходил на одно собеседование за другим, и мне было так скучно, так чертовски скучно. Каждый раз я чувствовал себя все менее мотивированным – никак не мог представить, что сижу в одном из этих гребаных офисов. Я собирался работать в издательстве, правда, собирался. Однако, перечитывая страницу за страницей свои дурацкие мысли, все больше вспоминал и все больше хотел, даже нуждался в том, чтобы что-то с этим сделать.

Рукопись лежала передо мной и буквально молила хотя бы попробовать, и у меня возникла мысль, что, если Тесса прочитает ее после того, как я выброшу некоторые неприятные куски, она придется ей по душе. Это стало навязчивой идеей. И я был удивлен, какой интерес вызывала у людей история другого человека на пути к восстановлению.

Странно, но ее проглотили с удовольствием. С помощью агента, с которым я познакомился еще у Вэнса, я отправил копию рукописи по электронной почте всем потенциальным издателям. Очевидно, то время, когда я мог принести пачку наполовину написанных от руки, наполовину напечатанных листков, прошло.

На этом, как я думал, все должно было закончиться. Я считал, что эта книга станет широким жестом, который был ей так нужен, чтобы пустить меня обратно в свою жизнь. Книгу должны были издать только через несколько месяцев, и в распоряжении Тессы еще оставалось время, чтобы заниматься тем, чем она занимается в этом гребаном Нью-Йорке.