Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2 - Валерий Гитин

Бисмарк поставил перед собой конкретную и вполне достижимую по тем реалиям цель: из раздробленной Германии создать мощную империю во главе с прусскими Гогенцоллернами. Основой, фундаментом будущей империи он видел союз родового дворянства и крупной буржуазии, понимая, что без ее денег любые политические устремления останутся всего лишь благими намерениями, не более.

И он двинулся навстречу своей цели, сметая все препятствия на этом пути и всецело полагаясь на силу, которая, по его же выражению, всегда господствует над правом.

В коротких и стремительных войнах он разгромил сначала Данию, владевшую частью германских земель, затем Австрию, а потом пришла очередь и Франции, императора которой, Наполеона III, Бисмарк характеризовал не иначе как «величайшую, но непризнанную бездарность».

В итоге 18 января 1871 года в Зеркальном зале Версальского дворца прусский король Вильгельм I Гогенцоллерн (1797—1888 гг.) был провозглашен германским императором.

В состав новой империи вошли все германские государства, за исключением Австрии. Фактическое управление этим государственным образованием было сосредоточено в сильных руках Отто фон Бисмарка.

Германскую империю часто называют юнкерско-милитаристской державой, вкладывая в это определение традиционно ругательный смысл, почему-то забывая (намеренно, конечно) о том, что в отличие от других империй, таких, как Австро-Венгрия, Россия или Османская империя, Германия состояла исключительно из германских государств, не захватывая чужие, негерманские территории и не порабощая чужих народов. Родной язык метрополии (Пруссии) был тот же, что и родной язык любой из окраин империи, а это имеет огромное значение, которое никак не стоит недооценивать.

Между прочим, завершая тему Бисмарка, следует вспомнить и о том, что Бисмарк является автором породы собак, называемой «немецкий дог». Эта порода получила всемирное признание и принесла заслуженную славу Бисмарку и в этом аспекте.

КСТАТИ:

Единственный безошибочный признак ума у человека — это оригинальность его взглядов, то есть их противоположность общепринятым.

Жюль и Эдмон Гонкуры

Российский император Александр III (1845—1894 гг.) своими взглядами во многом противоречил сложившимся к началу его правления стереотипам, за что частенько обвинялся интеллигентствующими критиками в невежестве, грубости и даже беспробудном пьянстве.

А сложившиеся к началу его правления стереотипы достаточно выразительно характеризуются хотя бы гнуснейшей историей с оправданием в суде террористки Веры Засулич и манифестацией, устроенной на улицах Петербурга в ее честь. Кроме того, во время суда над убийцами его отца — императора Александра Второго — раздавались голоса, призывающие к милосердию и христианскому всепрощению, а среди этих голосов были такие авторитетные, как голос Льва Толстого или Владимира Соловьева, не говоря уже о других духовных и научных деятелях, что свидетельствовало о вопиющем, непонимании этими людьми как глубинных процессов, происходящих в русском обществе, так и сути терроризма.

Это непонимание еще сыграет свою роковую роль в ближайшую четверть века, а пока оно создало довольно серьезные противоречия между нравственной позицией нового государя и стереотипами массового мышления.

Начало правления Александра Третьего было отмечено ужесточением административно-полицейского режима и цензуры. В качестве конкретных достижений в деле наведения порядка можно назвать подавление ранее функционировавших радикальных революционных организаций типа «Народной воли» и лишение их ореола «народных заступников», по крайней мере, на официально-публичном уровне.

Одновременно с этим были предприняты меры по улучшению материального положения крестьян и фабричных рабочих. Правда, соответственно ухудшилось, их социальное положение: крестьянское самоуправление было отдано под контроль земских начальников, затруднялось поступление в гимназии детей из низших сословий и т.д.

Например, циркуляр министра народного просвещения, получивший одобрение Александра III, так называемый Циркуляр о кухаркиных детях, гласил, в частности: «…гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, коих, за исключением разве одаренных необыкновенными способностями, не следует выводить из среды, к коей они принадлежат…»

С одной стороны… м-да… Но с другой… с другой — все правильно, потому что, во-первых, разительный контраст между атмосферой гимназии и атмосферой, царящей в доме такого ребенка никак не способствовал бы его успешному развитию, и, во-вторых, что, пожалуй, самое главное: зачем давать человеку тот уровень образования, который порождает притязания, далеко не соответствующие возможностям их реализации?

КСТАТИ:

«Надо всегда быть только собой. Конь без улана все тот же конь. Улан без коня — всего лишь человек».

Станислав Ежи Лец

Так что я бы не ставил Александру Третьему в вину одобрение этого циркуляра. Многие, правда, ставят, как ставят в вину ограничение избирательного права. В таких случаях я всегда вспоминаю гениального Цицерона: «Голоса взвешивают, а не считают». Голос солдата не может быть равен голосу генерала. Если, конечно, за них обоих не принял решение кто-то третий…

Александр был истовым апологетом всего народного, вернее, национального. Когда речь шла о традициях предков или о религиозности, это ни у кого не вызывало отторжения, скорее напротив, но когда император реформировал военную форму, обязав всех офицеров отныне носить кафтаны, шаровары и круглые барашковые шапки, господа офицеры, понятное дело, приуныли, но нарушить высочайшее повеление не решились. Только князь Барятинский, командир лейб-гвардии Преображенского полка, как-то приехал на дворцовый прием в мундире старого образца, а когда министр двора сделал ему по этому поводу замечание, князь заявил, что «мужицких тряпок носить не станет». Утром следующего дня он был отправлен в отставку.

Жил император очень скромно, ходил в полушубке, солдатских сапогах и косоворотке, соблюдая строжайшую экономию во всем, что касалось расходов на содержание его семьи и двора.

Осуждая образ жизни своего отца, да и деда тоже, Александр жене не изменял, а придворных подвергал различным наказаниям за адюльтер, который называл искушением сатаны.

В связи с такой позицией нетрудно представить себе благородное негодование императора, узнавшего, что среди офицеров гвардии широко распространен гомосексуализм и что более всех славится этим привилегированный Преображенский полк. Первой реакцией Александра было приказание немедленно выявить всех гомосексуалистов и выгнать из гвардии, но когда ему дали понять, что в таком случае ряды гвардии угрожающе поредеют, он несколько смягчился и повелел изгонять только тех, кто проявил себя в этом плане наиболее шокирующим образом.

Ну а на повальное пьянство гвардейцев пришлось попросту махнуть рукой.

Сам император был не прочь выпить при случае, но в разумных пределах, так что никаких эксцессов на этой почве мадам Клио не запечатлела. Особо осуждаемой современниками и историками чертой этого монарха был его крайний национализм, порой приобретавший довольно агрессивные формы. Сам он, имевший не очень-то много оснований считать себя русским человеком (в особенности если его прадед Павел I был действительно сыном Петра Третьего, немца. А о прабабке, Екатерине, и говорить не приходится, как и обо всей женской линии Романовых), тем не менее был ярым русификатором, запрещавшим обучение «инородцев» на их родных языках, а ведь Россия-то огромна и многонациональна… Он резко ограничил права евреев и в плане их проживания в так называемой «черте оседлости», и в плане образования и выбора тех или иных профессий. Правда, нужно заметить, что для евреев — купцов первой гильдии, специалистов с высшим образованием, ремесленников и отставных солдат делались исключения, так что ограничения касались не всех лиц еврейской национальности, а лишь определенных категорий, хотя антисемитизм Александра III, по свидетельствам современников, носил характер навязчивой идеи.

Возможно, у него были на то какие-либо причины личного характера, а возможно, его настораживал угрожающе высокий процент евреев в раскрытых полицией организациях революционеров, что позволяло вывести определенную взаимосвязь национальности и склонности к такого рода деятельности. Весьма возможно, учитывая дальнейшее развитие революционного движения…

В принципе же это был очень открытый, общительный и остроумный человек, что бы там ни говорили левые историки. Чего стоит, например, его резолюция на прошении Великого князя Николая Николаевича разрешить ему жениться на какой-то петербургской купчихе: «Со многими дворами я в родстве, но с Гостиным двором в родстве не был и не буду!»