Восхождение самозваного принца - Роберт Сальваторе

Закрыв лицо руками, придворная дама шумно разрыдалась. Плечи ее вздрагивали. Теперь набрякшие мешки под глазами станут еще заметнее. Ничего удивительного; с того времени, как Джилсепони выгнала ее из Урсала, подальше от взглядов Дануба, она почти не спала. Констанция понимала, насколько ей необходимо выспаться. Но она не могла, не осмеливалась спать. Она боялась своих снов, ибо в каждом из них повторялось одно и то же: Дануб и Джилсепони, приникшие друг к другу в любовном слиянии.

Придворная дама подняла голову и снова поглядела на полупрозрачный занавес. Неужели когда-то все было по-иному? Неужели жизнь при дворе проходила без жутких потрясений, обрушившихся на Урсальский замок с появлением в нем Джилсепони? Констанция почти не верила, что когда-то она могла ездить верхом в обществе Дануба и Каласа и дверь королевской спальни так часто была для нее открыта.

В кого она превратилась! И все по одной-единственной причине — по вине этой ведьмы Джилсепони.

Они удалились от берега более чем на тысячу миль, держа курс на восток. Эйдриан, которому минуло восемнадцать зим, стоял на носу «Мечты Ротельмора» — трехмачтового парусника, одного из самых больших кораблей земель Короны. В далеком Хонсе-Бире люди готовились отпраздновать наступавший восемьсот сорок четвертый год Господень либо, законопатив все щели в своих лачугах, пытались пережить очередную зиму.

А здесь, среди лазурных волн южной части Мирианского океана, не существовало ни смены времен года, ни времени вообще. Здесь царила вечность с ее нескончаемой сменой вздымающихся и опадающих волн и веселой игрой солнечных бликов. Эйдриан, научившийся от эльфов жить в гармонии с природой, был захвачен этим безграничным и безмятежным покоем. Пожалуй, впервые в жизни он пребывал в настоящем, не думая ни о прошлом, ни о будущем. Он вообще ни о чем не думал и ничего не делал. Он просто был. Юноша ощущал себя огромным сосудом, позволяя морским брызгам, солнцу и запахам беспрепятственно проникать в свое тело и душу.

Он наслаждался и не желал задумываться о своих чувствах, ибо мысли грозили разрушить хрупкое волшебство этих мгновений.

Позади, в двадцати футах от него, ближе к центру палубы, сидели Маркало Де'Уннеро и Садья. Их мысли и слова были далеко не восторженными.

— Если действовать правильно, война в Бехрене нам только на руку, — сказал Де'Уннеро.

От Олина все трое узнали, что в соседнем королевстве неспокойно из-за восстания, поднятого в одной из западных провинций Тогая. Тамошнее население взбунтовалось против бехренского главаря Чезру и засилья его ятолов. Эйдриан, узнав эти новости, только усмехнулся. Восстание в Тогае его ничуть не удивило, и он догадывался, чьих это рук дело.

— Аббат Олин боится, что народ восстанет против нас, как тогайранцы против ятолов, — напомнила Садья. — Послушаешь его рассказы о бунтах простонародья против церкви… меня, во всяком случае, дрожь пробирала.

— У Олина искаженный взгляд на нынешнее положение, — успокоил ее Де'Уннеро. — Мы поднимем в Хонсе-Бире не религиозный, а светский бунт. Если опираться на слова самого Дануба, Эйдриан — законный наследник престола! Уж не будем называть его нашей марионеткой, назовем нашим ставленником. Мы возведем парня на престол, а потом воспользуемся этим обстоятельством, чтобы совершить необходимые изменения внутри церкви.

— Дануб не признает Эйдриана, — возразила певица.

— Да пойми ты наконец, что король вообще не узнает о нем, — усмехнулся Де'Уннеро.

— Наследники Дануба просто откажутся иметь с ним дело! — упорствовала она, в очередной раз затевая их непрекращающийся спор и высказывая свои никак не утихающие сомнения.

Бывший монах стойко выдерживал вспышки беспокойства подруги. Эти споры велись между ними не один месяц, а с тех пор, как они встретились с Олином и, посвятив его в свои грандиозные замыслы, начали их осуществление, споры стали почти ежедневными.

— Аббат Олин сразу сказал: он не верит, что Эйдриан сумеет взойти на престол без возникновения междоусобицы, — закончила Садья.

Де'Уннеро спокойно воспринял и это замечание.

— Потому мы и плывем сейчас к заветному острову, — отозвался он. — Тебе трудно осознать силу, которую дает богатство. Ты много лет скиталась по задворкам мира, где люди слишком озабочены повседневностью. Им не до великих замыслов.

— Сколько сокровищ нам понадобится, чтобы снарядить сильную армию, о которой ты мечтаешь? — спросила певица. — Королевская армия верна Данубу, части береговой охраны и Бригада Непобедимых — тоже, — продолжала она, перечислив три ветви мощной военной силы Хонсе-Бира. — У Дануба десятки тысяч солдат. Даже если в наших руках окажутся все сокровища мира, где мы найдем столько людей?

Де'Уннеро подмигнул ей и оглянулся назад, туда, где следовали остальные корабли его странной флотилии. Впрочем, неизвестно, можно ли было назвать флотилией два десятка разнокалиберных судов: от массивной «Мечты Ротельмора» и нескольких других кораблей, построенных на верфях королевства, до быстроходных пиратских шлюпов и катамаранов. Аббату Олину удалось довольно быстро собрать их воедино: достаточно было посулить капитанам изрядное вознаграждение. Но что Олин и Де'Уннеро станут делать, когда желанные сокровища окажутся у них в руках?

Бывший монах понимал, что опасения его подруги не беспочвенны, однако они не особо его тревожили. Увесистый мешочек самоцветов (неважно, магические они или нет) способен легко переманить на свою сторону любого человека. А у Де'Уннеро и Олина вскоре будет достаточно драгоценных камешков, чтобы испытать верность и преданность каждого жителя Хонсе-Бира.

Де'Уннеро вновь оглянулся на разномастную флотилию, остановив свой взгляд на катамаране одного особо упрямого и несговорчивого пирата. Как-то он поведет себя, когда суденышко окажется доверху нагруженным самоцветами? Небось, развернет катамаран и попытается улизнуть? Де'Уннеро почти надеялся, что так оно и случится. Что ж, тогда он выпустит наружу тигра, а Эйдриан возьмет в руки свои магические самоцветы, и от пирата с его молодцами не останется ничего, кроме… добычи.

Наверное, это будет даже забавно.

А на носу парусника Эйдриан продолжал нежиться в остановившемся для него времени. Никакие мысли не тревожили его разум. Тело и душа юного рейнджера пребывали в полной гармонии с окружающим миром.

Он и без напоминаний знал, что это лишь краткий миг безмятежного покоя. Вскоре весь мир содрогнется от взрывов. От взрывов, произведенных им силою магических камней и своей собственной.