Одинокие женщины - Фреда Брайт

— Ого-го! — протянул Аврам. — Я еще ничего им не говорил. И может быть, правильно сделал, ведь нам надо кое-что обсудить…

— То есть?

— То есть… — его голос стал жестче, — я не хочу брать в жены особу, которая уже замужем за офисом. По мне, это своего рода двоемужие. Ситуация и так достаточно сложная, а во что она превратится, когда ты станешь партнером, Диана? Я вообще тебя не увижу. Сточасовая рабочая неделя! Ну а мне было бы приятно возвращаться домой, зная, что там меня ждут. Я хочу, чтобы у нас оставалось время друг для друга, чтобы проводить его вместе.

У Дианы вдруг пересохло в горле.

— Я буду ждать тебя дома. Я знаю, что иногда очень напоминаю тех женщин, для которых смысл существования сводится к карьере. Успех — слава — деньги. Они забавные, но в них нет ничего настоящего. И я занималась тем же, чем они, чтобы заполнить пустоту в жизни. Не стану отрицать, что люблю свою работу, Аврам, но это для меня не самое важное. По крайней мере отныне. Работа помогала мне заполнить жизнь, но все эти годы карабканья по служебной лестнице я не переставала ждать. Ждать тебя. Ждать того, ради кого мне бы хотелось спешить домой. И я обещаю, что не буду больше женой офиса. Мы ограничим наши отношения промежутком с девяти до пяти.

— Ты способна пойти на такое? — спросил он. — Это реально?

— По-моему, да. Я ведь могу продолжать работать рядовым адвокатом. Если не в «Слайтер Блэйни», то в другой, менее напористой фирме. В конце концов, не клином же на них свет сошелся.

— Но тебе никогда больше не стать партнером, — громко напомнил Аврам.

— Я уже нашла партнера, — прошептала она. — Для жизни.

Так они и сидели на скамейке в парке, говорили, «шмузничали», мечтали, составляли планы, обставляли невиданную еще квартиру, думали о том, куда отправятся летом, — в то время как пристань постепенно оживала. Они немного поспорили по поводу свадьбы. Диана хотела закатить нечто грандиозное в Бостоне. Аврам настаивал на более скромном варианте в Нью-Йорке.

— У нас что, — воскликнул Аврам в какой-то момент, — спор ради спора или здоровый обмен мнениями?

— Боже мой, — рассмеялась Диана, — я так соскучилась по нашим спорам!

В итоге они сошлись на грандиозной церемонии в Нью-Йорке.

Около шести часов над горизонтом показалось солнце, залившее гавань золотистым сиянием. Рука об руку парочка вернулась к машине.

— Я хочу быть уверенным в одном, Диана.

— В чем угодно!

— Отказ от партнерства не станет жертвой?

— Господь свидетель — нет! — горячо откликнулась она. — Никакая это не жертва. Я смотрю на это как на компромисс чистой воды. Как на твое обещание не курить больше этот вонючий «Голуаз». Как сказал когда-то незабвенный Эдмунд Барк… — она улыбнулась, вспомнив их заточение у судьи Каниски, — «все человеческие радости и достижения, все полезные деяния… основаны на компромиссах».

— И взаимообмене, — вставил Аврам. — Он сказал «на компромиссах и взаимообмене». Если тебе приспичило цитировать здесь Барка, то хотя бы делай это точно.

Они поцеловались, и Аврам распахнул перед Дианой дверцу.

— У меня только что кончилось дежурство, — улыбнулся он. — Пора домой.

Глава 40

Розмари вошла в решетчатые двери и с сомнением принюхалась. Прежде всего ей бросилась в глаза подставка для зонтов в виде керамического слоника. Алебастровый художественный декор бесследно сгинул: вместо него стены были задрапированы индийскими шелками. Из зала для посетителей неслись звуки цитры.

— Что вы сделали с «Карнаком»? — поинтересовалась Розмари у метрдотеля. — На вывеске написано «Сикх Транзит»?

— Карнак продал свой бизнес, его лицензия досталась нам. Единственный ресторан в черте города, обставленный в настоящем пенджабском стиле.

— Вот незадача! — нахмурилась Розмари. — Мы с подругами условились встретиться в кафе «Карнак». У вас случайно не заказывала столик некая Диана Саммерфильд?

— Позвольте проверить. — Метрдотель просмотрел свой список. — Она уже здесь. Значит, вы — миссис Маршалл?

— Именно, миссис Маршалл, — отвечала она. — Не беспокойтесь, я сама найду.

Она расправила складки черного строгого костюма, поправила макияж, глядя в декоративное стенное зеркало, и нацепила серьги. «Аксессуары, аксессуары, — как вечно повторяет Флер. — В них заключена тайна настоящего шика». Из зеркала на нее глянуло веселое лукавое лицо. Наконец Розмари направилась через зал, полный посетителей, к столику Дианы.

— Ди, дорогуша! — приветствовала ее Розмари поцелуем. — Да ты отменно выглядишь! Уже, наверное, считаешь дни?

Далее, в звоне обильной бижутерии, она наклонилась к Флер. Та машинально вскинула руки, чтобы отразить возможное нападение. Она уже рассталась с одним гардеробом по милости Розмари и не желала рисковать следующим. Ожерелье на шее у Розмари выглядело попросту устрашающим, словно было сделано из клыков леопарда, однако нападения так и не последовало. Наоборот, Розмари лихо чмокнула Флер в щечку и сказала:

— Привет, Флер! Как поживаешь?

Флер с облегчением перевела дух:

— Превосходно, Розмари, спасибо. А ты?

— Чудесно.

— Ты изрядно похудела, — заметила Флер.

— А ты поправилась.

— Должна заметить, что выглядишь ты весьма элегантно.

— Ты тоже.

— Потрясные аксессуары. Мне нравится эта идея с африканским ожерельем на фоне классических линий. Кстати, оно из настоящих клыков? Какой любопытный контраст. И что это за новые духи?

— Их называют «Бьен». А твои?

— «Флерс дю маль».

— Эй! — заулыбалась Диана, до сих пор державшая на счастье кулак. — Может быть, теперь, когда соблюли все формальности, подумаем, что заказать из выпивки?

— Разве мы не подождем Берни? — спросила Флер.

— Бесполезно, — решительно мотнула головой Розмари. — Ты же знаешь Берни. Эта женщина способна опоздать…

— …на ее собственную свадьбу, — пропели все трое в унисон и рассмеялись.

То, что две непримиримые воительницы сидели сейчас за одним столом, было целиком заслугой Дианы, проявившей бездну такта и настойчивости.

Если Флер колебалась («Она может наброситься на меня с мачете, и кто станет ее в том винить?»), то Розмари была тверда как алмаз («Как у тебя язык поворачивается пригласить меня за один стол с женщиной, разрушившей мою жизнь?!»).

— Да перестань, — возражала Диана. — Твою жизнь вряд ли кто назовет разрушенной. Во всяком случае, по тебе этого не скажешь. И к тому же что было, то сплыло. Насколько я знаю, — тут она понизила голос, — Флер по-настоящему раскаялась.