Социальный контроль масс - Валерий Луков

Несомненно, что сегодня политическая, социальная, бытовая сферы общества стали полем наступления технологий «паблик рилейшнз», ограничивающих свободу человека. Ряд исследователей приходят к выводу, что сознание управляемо, формируемо, и тот, кто использует для этого новейшие методы, выработанные прикладной наукой, тот и задает уровень демократии в стране.

Целый ряд предвыборных кампаний как в России, так и за рубежом наглядно показал мощь технологий «паблик рилейшнз», направленных на формирование и закрепление в сознании мифологических образов. В их основе – информационные технологии, методы пропаганды, манипулирования сознанием, разработки из области психологии восприятия, психолингвистики, суггестивной лингвистики, нейролингвистического программирования. Все это – инструментальные знания, приемы и методы, составляющие сердцевину процесса управления человеком в современном обществе. Как раз эти инструментальные знания нацелены на подавление свободы волеизъявления человека и заменяют в ряде случаев репрессивный аппарат.

Современные западные демократические общества достигли такого состояния, которое можно охарактеризовать словами Ю. Хабермаса: рост инструментального разума достиг критической отметки, переход которой приведет к созданию общества – «антиутопии». В нем общественные места не будут ареной обсуждения и свободного выбора, а общественные проблемы, подобно техническим, решаются экспертами, использующими инструментально-рациональное знание [15, 327]. В данном случае эксперты – это специалисты по «отношениям с общественностью». Тот же процесс А. Зиновьев называет «западнизмом» [4,29], в частности применительно к сознанию, а американский социолог Б. Эрен-рейх – «фабрикой идеологии и ценностей» [4,326].

Как все это соотносится с пониманием свободы человека? Обратимся к точке зрения известного западного психолога В. Франкла, который в своей работе «Человек в поисках смысла» пишет:

«Но нельзя при этом упускать из виду, что собственно человеческое бытие начинается… прибавляясь к естественной заданности человека, где есть его личностная позиция, установка, его личное отношение ко всему этому, к любой витальной основе и к любой ситуации. Эта установка… существует в особом измерении. Кроме того, эта установка принципиально свободна; в конечном счете она представляет собой решение. <…> Будучи свободным, человек является существом, свободно принимающим решения. Этим мы еще раз отмежевываемся от традиционной экзистенциалистской концепции человека как просто свободного – ведь в свободе еще не содержится ответ, зачем она, в то время как в решении уже содержится то, за что оно и против чего: объективный мир смысла и ценностей, причем упорядоченный мир, то есть, можно сказать, космос» [9,109, 116–117].

Итак, свобода для человека – это возможность свободно принимать решения. (ает ли эту возможность человеку современное либерально-демократическое общество? Ответ на этот вопрос уже давно прозвучал в целом ряде работ западных исследователей. Обратимся к наиболее известным. Американский социолог Г. Маркузе считает, что либерально-демократическое общество – это «одномерное общество», – общество стандартизируемое, нивелированное, соответственно «одномерный человек» – это конформист; техника, потребительские блага и СМИ сформировали у него сознание единства с «потребительским обществом», средства массовой информации формируют у него «одномерные» мысли [19, 10–25]. Г. Маркузе утверждает, что современное индустриальное общество подавляет имеющиеся в нем центробежные силы не средствами террора, а преимущественно с помощью «технологии» [20,372–373]. И здесь позиция Маркузе соприкасается с позицией Хабермаса в части приоритетности инструментального разума для современного либерально-демократического общества. «Тоталитарная совокупность технологической рациональности, – пишет Маркузе, – есть последнее преобразование идеи разума» [19, 10–12].

Доказательства ограниченности свободы человека в современном либерально-демократическом обществе мы находим и в работах известного американского психолога Б. Скиннера. В своем нашумевшем бестселлере «Второй Уолден» он утверждает, что какие бы то ни было нежелательные отклонения в поведении людей заранее пресечены с помощью изощренной системы восприятия и манипулирования сознанием; люди «свободны» поступать так, как они хотят, лишь бы они хотели того, что запрограммированно их руководителями [22, 296–297]. И у Скиннера на первое место выступает технология управления сознанием, его идеи так же, как и воззрения Маркузе, вписываются в концепцию Хабермаса о приоритете инструментального знания. И хотя эти идеи-открытия были сделаны в западной психологии и социологии в 1950—1960-е годы, они сегодня еще не опровергнуты, наоборот, в новых исследованиях используются те же доказательства. Это обусловлено тем, что западное общество по мере своего развития находит все более искусные средства подавления и ограничения свободы человека. И технологии «паблик рилейшнз», которые в те годы только обретали силу, теперь стали одним из самых мощных инструментов подавления и ограничения свободы.

И в оценках Хабермаса, и в утверждениях и понятиях Зиновьева, Маркузе, Скиннера такое состояние общества, где превалируют технологии «паблик рилейшнз», – это путь к новому варианту тоталитарного общества. То есть общества, в котором присутствуют все атрибуты демократии, все атрибуты свободы человека, но их содержание наполнено инструментально-рациональным знанием, определяющим поведение человека. При внешней свободе человек внутренне порабощен. Причем искусство технологий «паблик рилейшнз» заключается в том, что сам человек и не чувствует этого порабощения, не понимает игры, которую ведет с ним система. «Современный человек, – отмечает Э. Фромм, – живет в состоянии иллюзии, будто он знает, чего хочет; тогда как на самом деле он хочет того, чего должен хотеть в соответствии с общепринятым шаблоном» [10, 277 ]. Стандартные цели принимаются за свои собственные, благодаря всеобъемлющим технологиям «паблик рилейшнз», контролирующим все области общественной и социальной жизни. Это и есть новое качество демократического общества, а по сути, новый облик тоталитарного общества – неототалитаризм как господство технологий «паблик рилейшнз». Здесь прямое насилие, прямой контроль, характерные для традиционного тоталитарного общества, подменяются властью управляемого общественного мнения, которое превратилось в средство конформизации, подменяются насилием «бархатным». Это социальный тупик как для общества, так и для личности.

13.4. Разрешение противоречия между неототалитарным обществом и обществом подлинной демократии

Господство инструментального знания в управлении современным обществом, о котором говорит Ю. Хабермас, приводит к утрате критического знания, к непомерно возрастающей роли специалистов в органах представительной власти. Человек «из народа» чувствует свою беспомощность и уповает на узких «специалистов» в решении общественных проблем. Попытки убедить в правомерности такого положения для демократического общества – чистой воды манипуляция.

Общество подлинной демократии исключает манипулирование личностью. Оно создает такие экономические и социальные предпосылки, которые позволяют ей реализовать себя в труде, социальной и политической сферах, в частной жизни.

Противоречие между неототалитарным обществом и обществом подлинной демократии разрешится в пользу последнего, если произойдет то, на что указывал Э. Фромм: замена манипулирования людьми активным и разумным сотрудничеством. Он подчеркивал, что политический принцип «Правительство – из народа, избранное народом, для народа» следует расширить и на сферу экономики [10, 227].

Идеи Э. Фромма ценны тем, что он не побоялся заявить о своем видении пути освобождения человека традиционного либерально-демократического общества. Он определил этот путь, анализируя действительность с позиций диалектической логики:

«Общество должно овладеть социальными процессами так же рационально, как овладело процессами природными. Главное условие для этого – уничтожение тайной власти небольшой кучки дельцов, хозяйничающих в экономике, без какой-либо ответственности перед массой людей, чьи судьбы зависят от их решений. Мы можем назвать такой общественный строй демократическим социализмом, но важно не название; важно организовать рациональную экономическую систему, которая служила бы интересам народа» [10, 226].

В этих словах просматривается та же мысль: заменить манипулирование людьми сотрудничеством. Сотрудничеством с властью, с владельцами компаний, с коллегами. Именно принцип сотрудничества может стать стержнем идеологии и методов «паблик рилейшнз». В этом случае структуры «паблик рилейшнз» выполняют роль посредников, заменяющих манипулирование сотрудничеством. Одно из определений «паблик рилейшнз» как раз и выражает эту функциональную линию деятельности: «паблик рилейшнз» как функция управления должна способствовать установлению и поддержанию общения, взаимопонимания, согласия и сотрудничества между организацией и ее общественностью.