Нимфа в камуфляже - Юлия Трунина

Посмотрев на себя в зеркало, я согласилась с пексинкой, что выгляжу отлично (Хитоми настаивала на «превосходно», но мы — девушки скромные!) и что жизнь вообще-то налаживается.

Глава 6. Осколки прошлого

Дела давно минувших дней…

Ближе к вечеру я убрала ментальный блок и сама связалась с магистром Лаурентием. Искренняя радость в голосе Учителя умилила меня до слез. Правда потом он стряхнул с меня грезы, посулив два месяца дежурства вне очереди, за то, что оборвала ментальный контакт общения. А когда я осторожно напомнила, что вообще-то уже закончила Академию, наставник ни сколько не смутился и обещал усадить меня за переписывания тома Маары, вырванные страницы которого были, по его словам, просто бесценны. Если вспомнить, что книга написана на таллаосе, то можно пожалеть, что вышла живой с эльфийской базы.

— Нет от вас, эльфов, никаких доходов… убытки одни, — бурчала я за ужином.

— Как это нет?! — развеселился Оссолоэт. — А инкуб? Ну какая еще смертная женщина может похвастать, что за ней гоняется демон вожделения?!

— Очень остроумно!.. — огрызнулась я. — Смешно до кончиков бакенбард.

— У тебя нет бакенбард.

— А мне и не смешно.

Король и Владыка, присутствующие так же за столом, наш разговор не поддерживали, тихо переговариваясь о чем-то своем.

— Ну вот почему ты такая вредная? — полез опять ко мне принц.

— Я полезная, просто вы меня не тем поливали.

Он одобрительно хохотнул оценив шутку и миролюбиво сказал:

— Не злись! Я же пытаюсь тебя развеселить.

— Если бы я злилась, ты бы об этом знал… впрочем, как и весь особняк. А шут из тебя никудышный, так, что лучше ешь.

— Хамить с бесстрастным лицом!.. Слушай, у тебя родственников среди эльфов не было?… Дед, что с тобой? — обратился он к королю, который вдруг поперхнулся и закашлялся. — Тебя по спине похлопать?

Шеолмин замахал на него руками, сгибаясь под стол. Слуга моментально подскочил к своему правителю с салфеткой. Тот взял и пару раз, кашлянув в нее, выпрямился и извинился перед нами. Тут мы с Оссолоэтом уподобились Владыке, вежливо промолчав.

— Ну так, что там на счет эльфов? — вернулся к прерванной теме принц.

— Как вы меня все достали этим вопросом! — раздраженно ответила я. — Почему вы думаете, что если человек чуть симпатичнее упыря, то этим он обязан эльфийской крови?!

— Ну а чего ты так завелась? Почему сравнение с эльфами вызывает у тебя такие жгучие протесты? — Я уже давно замечала, что иногда все паясничество пропадает и тому серьезному типу, который появляется вместо прежнего шалопая, как-то язык не поворачивается хамить.

— Моя семья, в прежние времена, здорово от таких сравнений настрадалась.

— Почему? — повторился тот, делая знак, чтобы мне подлили вино. Если для непринужденного общения, так я, в общем-то, не против, а если для чего-то иного… так вам же хуже… Страшнее пьяной женщины — только пьяная женщина-маг.

— Мой прадед чуть не лишился престола из-за того, что некоторые неверноподданные наплели, что он не сын короля Иоанна.

— Ну, придворные могли болтать, что угодно, но раз семя лжи дало всходы, значит, имелся повод.

— Ну суди сам, весь повод перед тобой, — я провела руками по своему лицу. — Я — копия папы, а отец, в свою очередь, был очень похож на своего деда… Мой прадед получил в народе прозвище Красивый. Он был примерно пяти локтей росту, имел удлиненные черты лица, миндалевидные глаза, носил длинные золотистые волосы, и у него никогда не было брадобрея. Поэтому люди подумали-подумали и решили что он — эльф.

— Убойная логика, — согласился принц. — Если честно, только ты не злись, я бы тоже такое подумал.

— Уговорил, не буду. Когда я попала в Академию и начала всерьез изучать историю, то поделилась с бабушкой своими наблюдениями. Она сказала, что это, гнусные выдумки мужиков-клеветников, которым не дает покоя слава королевы Эсфирь. Она помнит прекрасно своего отца и считает его чистокровным человеком. Ей нет смысла меня обманывать.

И тут заговорил король, вкрадчиво так, растягивая слова:

— А твоя бабушка не объяснила, случайно… почему Искандер всегда прятал уши… за волосами? Даже на портретах, они у него прикрыты.

И чего это он так заинтересовался моими предками? Даже портреты рассматривал. Да и Владыка только делает вид, что увлечен заливным, а сам все в мою сторону косится.

— Случайно объяснила: королева Эсфирь рожала в путешествии (уж не знаю, какой бес понес беременную женщину по дорогам?!) и повитухи, естественно там не было. Роды принимала телохранительница из Пексина. Она слишком сильно сжала головку, и ушки деформировались. Каждому разумному существу вполне естественно прикрывать изъяны на своем теле.

— Как все просто, — сказал с усмешкой принц.

— Не понимаю твоей иронии, — насторожилась я.

— Я говорю, что как все в действительности просто, а, сколько споров и пересудов… Почему твой прапрадед просто не показал всем свои многострадальные уши и не прервал сплетни?

— А его об этом никто не просил.

— Конечно, не просили, — опять заговорил Шеолмин, поднимаясь из-за стола и с непонятной злостью бросая салфетку на стол. — Ведь оранжерею под окнами дворцовой башни до сих пор называют «Садом искупления»… И магистр Юниан все еще радеет за честь королевской династии и всегда найдет место… для новой оранжереи… Всем спасибо за хороший вечер, — после чего вышел из столовой.

— Что случилась с твоим дедом? — спросила я Оссолоэта, когда за королем закрылись двери.

— А что с ним? — с притворным изумлением переспросил тот.

— Нервный какой-то…

— Это возрастное, все-таки триста восемьдесят третий год дает о себе знать… Пойду я тоже собираться, пожалуй, а то лекциями замучит на тему: «Я в твои годы… Тебе уже шестьдесят семь… Пора становиться ответственней», — ну и так далее… Детки, не шалите, я вернусь попрощаться.

Он танцующей походкой направился к двери и послал оттуда воздушный поцелуй. Правда, я так и не поняла мне или Владыке.

Да-а-а, надо же шестьдесят семь!..

— Вирдирион, а, сколько тебе лет?

Он слегка повернул голову и дернул губами.

— Только при посторонних так меня не зови.

Ага, а я, значит, уже не посторонняя?! Быстро!

— Хорошо так, не буду.

— Зачем тебе мой возраст?

— Хочу понять, когда Оссолоэт повзрослеет.

— Никогда, — обреченно ответил тот. — А мне девяносто девять.