Греческие каникулы (СИ) - Ш.

Останавливаясь в дверном проеме, она опирается на косяк и оглядывает помещение. На постели лежит Драко, ноги стоят на полу, а руки в замке под головой. От её движений, он приподнимается и опирается на локти. На губах отражается мягкая улыбка, легкая и искренняя.

Нервно поглаживая халат, Гермиона двигается вперед, проходя по довольно вместительной каюте. Деревянный встроенный стол, пара закрытых полок, двуспальная кровать. Открытое окно, в которое врывается свежий морской воздух.

Это уютный и продуманный до мелочей дом на воде. Каюты — комнаты, гостиная, зона на открытом воздухе. Даже есть вместительная кухня с полным набором посуды, которая вызвала в ней особый интерес. Точно дом.

— Ты не хочешь принять душ? — она облизывает пересохшие губы, медленно проходя возле стола. Вопрос звучит вскользь, а внимание забирает деревянное покрытие, будто она никогда не видела ничего подобного.

— Здесь две уборные, в которых есть душ и все необходимое.

— Значит… — она морщит нос.

— Да, — они поняли друг друга с полуслова.

— Драко… — она выдохнула. Вновь сильнее сжав кусок халата и переведя взгляд в его сторону.

— Что? — он склонил голову, наблюдая за ней.

— Я… — волнение подрывает голос, что заставляет её проглатывать некоторые слова, — знаешь…

— Гермиона, — Драко оттолкнулся от постели и поднявшись подошел ближе к ней.

Она шумно выдохнула, когда пальцы обхватили её подбородок, поднимая голову выше. Гермиона сильнее сжала челюсть и кое-как улыбнулась.

— Слушай, я не…

— Гермиона, — от произнесенного его губами именем она немного вздрогнула. — Что тебя так волнует?

— Я… ничего такого, — близость заставляет её дрожать.

— Скажи мне.

— Я хочу кое-что сделать, но не знаю, как ты отре…

— Отреагирую? — он оборвал её, не дав договорить. — Гермиона, ты можешь делать все, что тебе вздумается. Мерлин, — он сжал челюсть, переводя дыхание.

— Уверена, ты много раз видел что-то подобное, я — не образец…

— Гермиона.

— И ты, конечно, довольно искушен всем этим и…

— Грейнджер!

Она замолчала, смотря в серые омуты, которые казались почти черными.

— Я не видел ничего более волнующего в своей жизни. Ты сводишь меня с ума, ты понимаешь это? Хотя бы на секунду, осознаешь? Я прилагаю все возможные усилия, чтобы не наброситься на тебя прямо сейчас.

Говорил ли он правду? Гермиона не знала. Но она точно знала, что каждое его слово заставляло ее чувствовать себя единственной и такой желанной прямо здесь и сейчас.

— Что именно ты хотела сделать? — он почти умолял.

— Сделать… Да… — её голос был немного неуверенный, она облизала губы и вновь тяжело выдохнула.

— Я хочу, — тишина, — хочу, чтобы ты посмотрел на меня…

— Я смотрю, я…

— Не перебивай, пожалуйста, — она прикусила губу, всматриваясь в мужское лицо. — Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня. Хочу, чтобы ты смотрел на меня, любовался, когда я буду… — она сглотнула слюну, — я бы хотела, чтобы ты посмотрел… посмотрел, как я буду… на меня, — у неё всегда был широкий словарный запас, но сейчас она не могла сложить одно единственное предложение, чтобы донести свою мысль.

Он застыл, застыл от понимания. Сейчас было трудно сообразить, как ему следует ответить. Она ни черта не понимала, Салазар ее подери! Он сам готов умолять её сделать все то, что она хочет. Сделать все, чтобы она просто продолжала. Святой Мерлин!

Он плохо осознавал, в какой именно момент случилось все это. То, что происходит между ними. То, что заставляет так искренне любоваться, волнительно и так желанно смотреть на неё. В тот первый вечер, когда он увидел ее такой свободной, танцующей босиком и отдающейся этому месту без остатка? Или тогда, когда она после трех бокалов вина убегала от него по острову. Или когда она хваталась за него, как за спасательный круг в подземельях…

А есть ли теперь разница?

— Гермиона… — его голос осел и скатился в какой-то хрип.

Плевать.

— Я хочу этого, хочу сделать это, — она шептала, — хочу, чтобы смотрел на меня, смотрел, не отводя своих глаз. Пожалуйста, позволь мне.

Он промолчал, только пристально смотря на неё, пытаясь передать всё то желание, которое просто разрывало его вены прямо сейчас.

— Ты можешь присесть тут? — она прикусила губу, переводя внимание на стул, стоящий возле стола.

Драко не ответил. Не разрывая зрительного контакта, он отпустил свои пальцы с её подбородка и, обхватив рукой стул, развернул его. Гермиона искренне улыбнулась, следя за тем, как он присаживается, моментально оказываясь ниже её. Она точно заметила, как сжаты его скулы, а горло нервно дернулось.

Переводя дыхание, Гермиона провела пальцами по его плечам, цепляя оголенный участок шеи. И отступила назад.

Шаг.

Шаг.

Шаг.

Её щиколотки почувствовали преграду в виде кровати. Гермиона выдохнула. Пальцы вцепились в темную ткань халата, двигаясь с середины вверх и вновь вниз. Она смотрит на него, следит за каждой эмоцией, отражающейся на лице.

Медленное движение и она сидит на ещё теплой постели, где совсем недавно лежал Драко.

Внутри все сжалось, когда она двинула руку по колену, подцепив край халата и отодвигая его в сторону. Рука скользит вверх по груди, обхватывая полушарие и немного сжимая его через ткань. Вздох.

Дрожащие пальцы медленно вырисовывают легкие узоры. Она смотрит не отрываясь. Ощущение дивно ударяли в голову, она наслаждается тем, как он смотрит на неё, как сильно сжимается его челюсть.

Выдох. Медленные движения ниже по животу, ноге, подушечки пальцев цепляют пояс халата и тянут его в бок. Облизав пересохшие губы, она двигается выше, заставляя волну мурашек заполнять тело.

Свободной рукой она опирается на мягкую постель. Медленное движение выше и пальцы легко касаются мягких участков кожи.

Мерлин! Что она творит? Их разделяют несколько метров. А жар и возбуждение накаляется в помещении настолько сильно, что создается впечатление будто, это не её собственные руки двигаются по телу.

Мелкое движение пальцев и часть халата спадает с её плеча. Открывая вид на обнаженное тело и кожаные ленты, обтягивающие грудь. Гермиона откидывает голову назад, касаясь пальцами груди, маленького соска, проводит ладонью и кончиками пальцев в бок. Дрожь растекается по телу, а тепло концентрируется на каждом участке, куда она прикасается.

Чуть царапает ногтями кожу, что оставляет заметные белые следы на загорелом теле. Тихо стонет, прокладывая пальцами дорожку по ложбинке меж грудей. Цепляется за кожаный ремешок, обходит его и двигается дальше.

Дышать становится все сложнее. Сладкий и тяжелый запах возбуждения смешивается с прохладным морским воздухом, проникающим в помещение. Адреналин наполняет тело, толкает её дальше, и она разводит ноги.

— Гермиона… — низкий, хриплый голос разлетается в помещении. Он подталкивает