Браслет-2 - Владимир Плахотин

Я кивнул, а Помогай в ответ улыбнулся (лучше бы он, конечно, этого не делал!) и сказал погромче, чтоб тётка услышала его из дальнего угла:

- Моя хорошо понимай на русская язЫка!

Та невольно вздрогнула и опять шёпотом сказала мне:

- Так они ещё и говорят по-нашему? А я-то дура старая… Ой, как стыдно!…

Преодолевая страх и брезгливость, она встала и подошла к Помогаю. Дядька, уже пришедший в своё обычное состояние духа, только усмехнулся ей вслед:

- Ишь, парламентёр!

Тётка не удостоила его ответом. Совершив над собой усилие, она выдавила улыбку и, остановившись в метре от пары зелёных чешуйчатых Помогаев, дружелюбно уставившихся на неё, ещё раз сказала, приложив руку к сердцу:

- Честное слово, я не хотела вас обидеть…

Помогай радостно закивал своей ящероподобной головой и рассыпался в заверениях:

- Моя совсем хорошо понимай. Моя не обидеть! Очень красиво не обидеть!

Тётка тяжело сглотнула и мельком покосилась в мою сторону. Видимо, речевые изыски Помогая вкупе с внешностью, не способствовали налаживанию контакта, но занятого рубежа она не оставила. Решила мужественно заглаживать вину.

- Меня зовут Наталья Терентьевна. А вас как называть?

Помогай широко улыбнулся, отчего, я уверен, Терентьевна едва не лишилась чувств, и доверительно прошелестел:

- Вовчик моя называть Помогай!

Жаль, не было Пашки наблюдать эту сцену. Уж он бы от комментариев точно не удержался. А мы хором, затаив дыхание, только молча наблюдали за разворачивающимся действом. И лишь Толь Ванч с тоской поглядывал в сторону сервированного стола посреди гостиной: мол, когда же? По всему было видно, что ему до смерти надоела затянувшаяся прелюдия.

- При чём здесь Вовчик? - продолжала тётка допрашивать Помогая. - Он может вас и неправильно как-то называть. Даже как-нибудь обидно. Я их знаю. С них станется. - И она с усмешкой покосилась на меня. - А ваше настоящее имя как?

- Ну что ты, мать, пристала к парню? - не удержался Толь Ванч. - Он же тебе ясно сказал: Помощник!

- Не Помощник, пап, а Помогай, - вполголоса поправил его Санька и спросил у меня: - Чё там за проблемы?

Я вздохнул:

- Вурдалаки пожаловали. Опять бежим.

- Не понял.

- Да чё "не понял"? - за меня ответил Игорь, присаживаясь на свободный стул и сажая Сашика к себе на колени. - Бей нарисовался со своей командой. - Вот мы от него и прыгаем по планетам. Видел бы ты, что на улице сейчас творится!

- Мы, вроде, никуда не прыгаем… - начал Санька, но Игорь его перебил:

- Да ты выйди, глянь! - Он указал подбородком на выход. - Я уж и счёт потерял. Уже то ли на пятую, то ли на шестую планету перепрыгнули… Ну, чё смотришь? Думаешь, брешет Игорёк? Вместе с домом скачем! - пояснил он.

И, словно в подтверждение, пол под ногами опять дрогнул.

Оба Саньки тут же сорвались с места.

- Ты куда? - встревожилась Ольга, держа Сантика за плечи и с трудом удерживая равновесие.

- Посмотреть! - отозвался её супруг.

- Только, ради Бога… - Она не договорила: за мужиками уже захлопнулась дверь.

Толь Ванч со вздохом увязался за ними

- Пойду тоже посмотрю…

- Вовчик, - повернулся ко мне Помогай, заботливо придерживая едва не упавшую на него тётку. - Моя услышал: Бей пришла?

Я со вздохом кивнул.

Помогай что-то быстро просвистел своей подруге. Она изменилась в цвете, как-то вроде посерела, и плотнее утвердилась в кресле, забравшись в него с ногами.

- А ты не мог бы с ним договориться, - послышался с лестницы недовольный голос Насти, - чтоб он не кидал нас, как ту картошку?

- С кем? - удивлённо повернулся я к ней.

- Ну не с Беем же! - фыркнула Настя, осторожно спускаясь по ступенькам. Она держала малыша на руках. - С браслетом со своим разлюбезным! Пусть он скачет себе, куда хочет, но без этих вот сногсшибательных эффектов! Поровнее как-нибудь.

- Я попробую…

- Вот жисть настала! - посетовала она, подходя к тётке с Помогаями и аккуратно, чтоб не потревожить сон малыша, присела на стоящий рядом с креслами стул. - То с вурдалаками воюем, то с пауками!

- С какими ещё пауками? - испугалась тётка.

- А он что? - небрежно кивнула она на меня. - Вам ничего не рассказывал?

- Ну почему? - смутилась тётка. - Рассказывал. Только, может, не всё…

- А про то, что его в мусориночку превратили, без микроскопа не увидать, не рассказывал? - с каким-то мстительным торжеством вопрошала Настя.

- Нет… - упавшим голосом сказала тётка, беспомощно оглядываясь на меня.

- Не рассказывал? - обрадовалась Настя. - Так вы думаете, что это Вовка перед вами тут стоит?

- А то кто же? - оторопела тётка, а у меня внутри всё сжалось в нехорошем предчувствии.

- Да манекен это, кукла безмозглая! - выкрикнула Настя со злыми слезами, внезапно выступившими на глазах. - Он думал, я не догадаюсь. Догадалась, милый! - ядовито вывернулась она ко мне. - Тебе меня ни за что не провести! - И вновь обратилась к тётке: - А настоящий-то Вовка у него вот здесь сидит! - Она постучала кулачком себе по лбу. - В маленькой такой пластмассовой коробочке!

И она отвернулась, закусив губу. Плечи её сотрясались от сдерживаемых рыданий. Витька беспокойно закочевряжился у неё на руках и затих после порции ритмичных покачиваний.

- Оба-на!… - удивлённо протянул Игорь. - Вот это палево… Где-то ты здорово прокололся…

Я поражённо молчал. Даже вурдалаки на тот момент меня мало интересовали.

"Откуда?!! Ну откуда она узнала?" - билось в голове. - Вроде бы не давал повода…"

- Да от тебя же самого и узнала! - на секунду повернула она ко мне заплаканное лицо. - Забыл, что ли? Здесь не один ты что-то можешь и умеешь!

И опять она апеллировала к обалдевшей и ничего не понимавшей тётке:

- Представляете? Вместо того, чтобы со всех ног бежать к своему начальству: "Спасите, мол, помогите!", он преспокойно пингвинами занимается! Лёд перетаскивает в Африку, полярникам жизнь обустраивает! А то ж без тебя там не разберутся! - опять вызмеилась она в мою сторону.

- Я что-то ничего не понимаю… - наконец-таки подала тётка голос. И был он у неё далеко не жизнерадостный. - А ему самому сказать ты это не могла?

- Да разве он меня слушает? Как же! Конец света на носу! Торопиться надо! Человечество, видите ли, загинается без него! А о себе потом хлопотать будем! Пока и в коробочке поживём! А то, что мне, может быть, противно к нему, к такому вот, прикасаться, он о том ни чуточки не думает!

И она опять, уже в голос, зарыдала. От обилия витавших в воздухе отрицательных флюидов малыш сначала тихо, а потом уже во весь голос завопил.

Игорь поднялся и что-то пошептал Милке. Потом пальцами показал мне бегущего человека и молча указал наверх. Я едва заметно кивнул.