Сгореть в огне - Ника Лемад

морфологию, и анатомию, и физиологию. А также много читал. Понимал техническую сторону вопроса – она работала по более-менее схожей схеме со всеми теплокровными. Но ни в одном учебнике или научном трактате не объяснялось, почему он начинает дрожать от легкого прикосновения конкретной девушки, но при этом ему безразлично, если трогает брат. А Райер не просто трогал, он и одевал, и раздевал. Как лежачего инвалида в некоторые моменты, когда сам Джун не мог даже повернуть голову.

И Мия, эта красивая блондинка с губами соблазнительницы, не вызывала ни трепета, ни волнения. Ни желания остаться с ней наедине. Лишь изумление тем, что делала с Таймином.

А вот Сайя вогнала его в такое смущение, что Джун не знал куда себя девать. Хотел, чтобы Райер спас его и в то же время мечтал, чтобы брат убрался куда подальше из блока. Зря отказался от еды, надо было отправить его за ворота в лавку.

Джун высвободил свою руку, все еще давившую над сердцем, чтобы потереть глаза. Сайя тут же прижала раскрытую ладонь напрямую к его груди, чтобы ощутить тяжелые и быстрые удары в такт ее собственному пульсу. И ему, не знавшему женских прикосновений, показалось, что мир перевернулся. Замер, пытаясь понять, что за волны озноба посылают ее пальцы, поглаживающие напряженные мышцы. И что происходит с его враз ослабевшими конечностями. Почему хочется закрыть глаза и подставить ей шею.

– Прекрати, – с трудом выдавил из себя. Если сейчас зайдет Райер, он получит хорошую встряску от развернувшейся картины. Но не смог сам убрать ее руку с себя.

Сайя увлеклась. Получив возможность коснуться того, о ком не переставала думать сначала в Нарсаме, а позже – и в Тельальхе, утратила чувство такта и меры. И вообще всяких приличий. Хён, сероглазый ньянец, живой, а не закованный с ног до головы в виртуальную броню, которого можно взять за руку и ощутить ее тепло. Который вдруг растерял весь свой гонор и только смотрел, как ее ладошка скользит по его груди. В его глазах пылал сам Огонь Садана, которому она была хозяйкой, он мог только оберегать ее, но не опалить.

Она сделала то, что хотела сделать давно, с момента встречи в школьном кабинете, где вместо того, чтобы рисовать, разглядывала его губы. А он тогда посмеялся. Сейчас же он был серьезен, ни намека на саркастическую ухмылку. Сайя прижалась губами к его губам. Быстро, чтобы он не успел понять ее намерений и отвернуться. И так же быстро отодвинулась, малодушно не глядя в расширившиеся зрачки.

С губ Джуна сорвался тяжелый вздох. Их начало покалывать, прикоснулся к ним кончиками пальцев, потом поднял глаза на Сайю. Во всей ее позе сквозило напряжение, она не знала, как он отреагирует на ее поцелуй. Пусть легкий, целомудренный и едва заметный, но их губы соприкоснулись, и она получила его частичку, его кровь, которая осталась на ней. И которую она слизнула языком, как обычно делал он сам.

Много всего было в его жизни, но с такими ощущениями еще не доводилось сталкиваться. Каждый нерв звенел от тревоги, предупреждал, что такой ураган эмоций опасен, но мозг с поразительной легкостью все игнорировал и требовал не останавливаться. И впервые Джун шагнул в пропасть с нетерпением, жаждая узнать, что же внизу, что с ними произойдет, когда они достигнут дна – разобьются или взлетят? И оба варианта его устраивали, его интуиция подсказывала, что Сайя не сделает ничего, что могло бы ему навредить. Она может распылить его на атомы и собрать заново. Либо поднять в небо и показать, чего он был лишен.

Он был приучен бить и пытать. Знал, как вывернуть человека наизнанку. В совершенстве владел всеми методами допроса. Всеми видами оружия. Но не умел целоваться. Такого предмета в программе его обучения не было. Ни в одной из книг, которые он читал, эта техника не была описана. А может, ему давали просто не те учебники.

Джун за шею притянул Сайю к себе, чтобы вновь соединить их губы, только теперь он рукой удерживал ее голову. Где-то на уровне инстинктов разомкнул губы, и его ошеломили новые ощущения. Машинально сжал пальцы в ее волосах, боясь открыть глаза и увидеть, что все это шутки его больного мозга. Медленно накрыл ее рот своим: вышло так естественно, что даже не задумался над тем, правильно или нет поступает.

Одна рука Сайи с силой вцепилась в его плечо, вторая так и оставалась лежать на одеяле, пальцы уже успели переплестись с пальцами Джуна. Он чувствовал ее сердце рядом со своим, вдыхал ее жаркое дыхание и не хотел прекращать. Они плавились вдвоем, но такой жар ему нравился. И Сайе тоже, она почти распласталась по нему и не собиралась никуда уходить.

Такого Райер точно не ожидал, когда оставлял брата и Синору. Они целовались так самозабвенно, ничего не видя и не слыша вокруг, что даже ему стало неудобно. Тихо прикрыл обратно дверь в ванную. Подумал, что зря не взял с собой лэптоп и наушники: неизвестно, сколько времени ему здесь сидеть. Но был не против потеряться, пока о нем не вспомнят. По лицу расползлась глупая улыбка.

Он не ошибся в брате и Сайе, в их увлечении друг другом. И испытал невероятное облегчение. Может, Джун начнет больше ценить свою жизнь, к которой относился довольно безразлично, и перестанет накачивать себя наркотиками по делу и без надобности. Может, согласится пройти курс лечения…

На этом Райер оборвал себя: он мечтает о какой-то идиллии, которой нет места в их жизни. Сколько бы Джун не лечился, он всегда будет возвращаться к амилазиуму, от этого яда зависела его жизнь.

Пока размышлял, не сразу понял, что в дверь стучат.

– Ты уснул там? – голос Джуна. – Или уже сбежал через окно? Где наша еда?

Райер встал с края ванны, на которой удобно устроился, открыл дверь. Джун, полностью одетый. На стуле – Сайя в том же виде, в котором пришла к ним в блок. Глянул на браслет, понял, что прошло не более получаса с тех пор, как он заперся в ванной.

– Да, задремал немного, – что еще он мог сказать? Видимо, кто-то из них вернулся в реальность. И остановился. – Уже иду за ужином.

Сайя вскочила на ноги.

– Я тоже пойду.

– Вы что, опять поругались? – неверяще протянул Райер.

Когда стыд, наконец очнувшийся после длительного затишья, накрыл ее с головой, Сайя отпрянула от Джуна и спрятала лицо в ладонях. Путалась в словах, пытаясь