Журналистское расследование - Коллектив авторов

Не успел Константинов додумать мысль об особенностях речи людей в погонах, как похожая интонационность прозвучала снова, но уже в другом телефонном звонке и на другую – личную трубку Константинова.

Это был особенный абонент – начальник ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области, генерал-лейтенант милиции Владислав Пиотровский. И звонил он, естественно, не по «делу Бородулиных», а по поводу ухудшившихся их с Константиновым взаимоотношений после городского марша несогласных. (На этом марше от рук милиции пострадали несколько журналистов, работавших на репортажах, профессиональное сообщество городских СМИ во главе с председателем Союза журналистов Санкт-Петербурга и Ленобласти Андреем Константиновым, естественно, требовало официальных извинений, но их не поступало…) У Константинова в голове еще был звонок от потенциальных похитителей, а тут: «Андрей, ну послушай, у нас ведь всегда были нормальные отношения. Ну что ты нагнетаешь обстановку?» – «Да ничего я не нагнетаю. Ты сам пойми…»

В какой-то момент Константинов почти решается: а может, взять сейчас и, чтобы разрядить конфликт, рассказать все Владиславу? Ведь они ищут, должно быть, похитителей, а я только что, похоже, был с ними на связи…

ОШИБКА или БЕЗОШИБОЧНО?

Но признаний этих со стороны Константинова не последовало. Пока он размышлял, разговор с главным милиционеромдвух субъектов Федерации набирал эмоциональные обороты: никто не хотел уступать, оба говорили на повышенных тонах, искры летели во все стороны.

«Да не буду я ему ничего говорить! – решает Константинов. – Ведь я сам еще ни в чем не уверен. Вот скажу я сейчас, что мне звонили похитители, а потом окажется, что это дядя Петя какой-нибудь обдолбавшийся или оппившийся развлекается, и сам же себя выставлю этаким дурачком…»

Константинов и спустя время не может определить – был ли он прав в тот момент или совершил ошибку. Это лишний раз говорит о том, что в жизни бывают абсолютно неоднозначные ситуации. А стоять перед выбором – самая трудная жизненная история.

Поиск денег

На следующий день в кабинете Константинова сложившаяся ситуация обсуждалась вместе с его друзьями и коллегами – двумя заместителями директора – Александром Горшковым и Евгением Вышенковым. Все понимали, что если вчера Андрею Дмитриевичу звонили ОНИ, то сегодня ОНИ перезвонят, как и обещали. Но тогда им важно объяснить одно: «лимон» – «лимоном», но хотелось бы получить доказательства того, что вы – именно ТЕ, за кого себя выдаете, что – ТЕ, у кого находятся дети.

В три часа дня разговоры прекратились сами собой: трое взрослых мужчин напряженно смотрели на трубку и ждали, когда она «защелкает». Она «защелкала» в 15.00 «с копейками»:

« – Андрей?

– Андрей.

Это – „Третий“».

БЕЗОШИБОЧНО

Константинов, которого никто никогда не учил говорить с похитителями детей, интуитивно старался говорить медленно, с паузами («тягуче» – как он сам потом выразился): он не хотел злить преступника (если это был действительно ОН), спугнуть, хотел «растащить» его на более обстоятельный разговор.

Вести разговор в такой манере не слишком получалось. «Третий» все время далдонил про свой миллион, а Константинов требовал доказательств того, что дети – у них.

В итоге договорились на очередной звонок.

После этого звонка мужчины в АЖУРе крепко задумались. Если сейчас звонил представитель похитителей (а в этом уже почти никто из журналистов не сомневался) и если он, в конце концов, представит реальные доказательства, то тогда… То тогда понадобятся деньги. И – немалые? А откуда в АЖУРе такие деньги? Да и кто вообще в нашем городе владеет свободным миллионом долларов, да еще и готов отдать его за освобождение чужих детей?

Стали перебирать знакомые имена. Нужен был, с одной стороны, человек обеспеченный, с другой – желательно – кто-то, с кем был бы лично знаком один из представителей АЖУРа: ведь предстоял непростой диалог.

Первая мысль – простейшая и быстро отвергнутая – обратиться к тому же Кумарину. Ты, мол, Владимир Сергеевич, давал сто тысяч долларов за информацию о детях, дай теперь еще девятьсот – за их освобождение. А если вдруг согласится и даст? А дети окажутся живыми и будут освобождены?.. Как при этом будет выглядеть власть, когда детей вызволяют из плена на деньги «того самого Кумарина»? Нет, нужен был богатый человек, но с более комфортной для власти репутацией…

Обсуждали кандидатуру Захара Смушкина – руководителя «Илим Палпа», Александра Савельева – руководителя банка «Санкт-Петербург»…

В итоге решили посоветоваться со знакомым заместителя директора АЖУРа Евгения Вышенкова – Андреем Лебедевым, в то время председателем совета директоров «Союз-Энерго». Именно посоветоваться, а не просить денег. Лебедев в прошлом – сотрудник уголовного розыска, на тот момент был весомой фигурой в финансовых кругах города, был знаком со многими обеспеченными людьми города и мог подсказать кандидатуру возможного мецената.

А Лебедев, выслушав руководителей АЖУРа, сказал: «На детей я сам дам деньги!»

(Потом он будет долго доставать эти деньги. Знакомым банкирам сразу говорил честно: деньги мне нужны на выкуп детей; а теперь давайте думать вместе, как правильно провести через банк эту финансовую операцию. Потому что не существует «банковского обналичивания под детей». То есть нельзя прийти в банк и сказать: я тут детей спасаю, дайте мне кредит в миллион долларов. Надо придумывать специальную схему.

Лебедев и Константинову сказал: «Когда они в очередной раз выйдут на связь, ты дебилам-то этим скажи, что так, как видится им, – не бывает. И если они скажут, что деньги нужны через полчаса, то пусть сами звонят хоть Дерипаске, хоть Биллу Гейтсу. Но даже те не смогут дать миллион за полчаса. Ну не существует в природе людей, которые держат миллионы долларов в тумбочках и офисных сейфах».)

Требование гарантий

В очередной раз «Третий» позвонил Константинову 4 июня, в понедельник. Эти люди как почувствовали, что ситуация с деньгами у журналистов прояснилась.

Здесь мы хотим полностью привести фрагмент телефонного разговора директора АЖУРа Андрея Константинова с человеком, уверявшим, что держит детей в заложниках.

(П. – предполагаемый преступник, К. – Константинов).

«К.: – Да.

П.: – Алле!

К.: – Да.

П.: – Андрей?

К.: – Андрей.

П.: – Здравствуйте, это „Третий“ вас беспокоит.

К.: – Здравствуйте!

(П. хочет продолжить, но прислушивается к приветствию К.)

К. (громче): – Здрасте! Здрасте!

П.: – Алле, говорите погромче, плохо слышно.

К. (отчетливо, громче): – Я вас нормально слышу, здравствуйте!

П.: – И что? Вы с деньгами определились, Андрей?

К.: – Ну, теоретически определились.

П.: – А что это такое – „теоретически“?

К.: – „Теоретически“? Я вам объясню, в чем проблема состоит… Эти деньги мы нашли… То есть мы нашли человека, который готов эти деньги отдать. Отдать за детей.

П.: – Хорошо. А „практически“?

К.: – А практически… Вот представьте себе… Вот он говорит: „Вы выходите – я готов отдать деньги“. А где гарантия, чтобы мы не отдали деньги просто так, в пустоту?

П.: – Нет, ну, гарантии мы вам предоставим. Мы же вам сказали, что гарантии будут, так сказать. То есть мы вам предоставим, так сказать, информацию, что дети живы-здоровы у нас.

К.: – Это – замечательно. Отлично! Вот в это я верю. А…

П. (перебивая): – Хорошо, значит, с-с… (запнувшись) сумму вы нашли, да? Миллион?

К.: – Сумму мы нашли. Но единственное, что какое-то время потребуется, чтобы обналичить это все. Потому что…

П. (перебивая): – Теперь – время надо?

К.: – Времени не надо. Достаточно быстро, я думаю… Дело в том, что…

П. (перебивает): – Хорошо, Андрей, я все понял. Давайте мы с вами так договоримся. Значит, я вам позвоню завтра вечером… Значит, я вам позвоню завтра вечером в последний раз. Если вы мнедаете положительный ответ, без всяких там тягомотин, так сказать, чтобы там „наличить – не обналичить“… Все, готовая сумма. Я вам предоставляю доказательства. Если вы мне завтра не даете положительного ответа – начинается, так сказать…

К. (пребивает): – Нет, послушайте…

П. (перебивая): – Я больше вам говорить не буду, понятно, да? Вы прекрасно понимаете, что звонить, общаться не могу. Значит, я вам завтра вечером звоню в последний раз. Все, до связи (бросает трубку)».

И даже после этого звонка у Константинова и его коллег не было уверенности, что звонившие – те самые, за кого себя выдавали. Да, похоже, что они… Но где гарантии? Где уверенность, что дети – действительно живы, что они – по-прежнему в плену? Ведь мировая статистика на этот счет жестока: из неволи благополучно возвращаются лишь семеро похищенных детей из десяти…