Путь одиночки - Ольга Соврикова

О-па! А моего возвращения никто не ждал. Вон как вскочили. Так… Сначала звери и разговор. Зверей лечим. Людей расспрашиваем. Птенец.

– Маленький! Иди ко мне, – тихонечко нашептываю я, присев возле открытой двери в его клетку. Оглаживая его живицей, правя сломанные кости крыльев, помогая восстановиться оперению. Шаг. Еще шаг. И вот он уже доверчиво льнет ко мне, подставляя голову под мои бережные поглаживания.

– Умница. Все теперь с тобой будет хорошо. Ты еще у меня летать будешь. Под солнцем. С ветром наперегонки. Пошли, мой хороший. Соседям твоим поможем.

В соседней клетке, дверь которой я открывал очень плавно и осторожно, за моими действиями внимательно наблюдали две взрослые кошки. А вот их малыш происходящим совсем не интересовался. Сытый и разомлевший он спал под боком у своей мамы. Не делая резких движений, я не торопясь проводил диагностику состояния находящихся передо мной животных. В отличие от вервлока, им я вполне мог помочь. С вервлока магия буквально скатывается и остается надеяться только на их очень хорошую регенерацию, а здесь… Здесь переломы передних лап у самца, перебит позвоночник у кошки и крайнее истощение у всех троих. Так вот почему взрослые кошки не поднимаются на ноги!

Неожиданно для меня в одной из клеток, в которых сидели люди, кто-то громко заорал. Раз! Второй! Третий! Заткнуть его я не успел. Зато успел рассмотреть того кто это сделал.

– Заткнись, Валид! Чего орешь? Надеешься кошек раздразнить? Зря. Они не будут на него кидаться. У них сил нет. Да и лапы самцу последний раз переломали. А больше тебя никто не услышит. Ночь. До утра никто не придет, – заговорил высокий мужчина, с неопрятно заросшим лицом. Определить его возраст, впрочем, как и возраст всех остальных, было довольно сложно. Первое, что приходило в голову при взгляде на него, это – воин. Да, скорее всего – бывший воин.

Захожу в клетку, присаживаюсь. Тихонько протягиваю руку, давая возможность самцу обнюхать мои ладони. На ментальном уровне посылаю ему волну спокойствия, доверия, покоя. Из-за моего плеча, к моему удивлению, выглядывает голова птенца. Поворачивая голову из стороны в сторону, он внимательно наблюдает за моими действиями. Не зная, что именно помогло, но мне позволяют приблизится. Огромный кот закрывает глаза и полностью покоряется моей воле. Начинаю лечить. Сначала его. Подпустил он, подпустит и кошка. А разговорчивый воин все не унимается. Поговорим.

– Что? Добренький? Или стараешься для своего учителя? Вот придет он утречком и ему снова будет кого общипывать, кого ломать, и на ком опыты ставить. Знаешь сколько раз нас уже заражали, а потом лечили? Не знаешь… Я гляжу ты новенький. Потому, наверное, еще такой жалостливый?

– И давно вас так всех тут лечат?

– А почему я должен тебе отвечать?

– Ну, а что бывает тем, кто не отвечает? – игра, ответ вопросом на вопрос.

– Ты не магистр.

– Я хуже. Отвечай. Вон тот малыш… Беленький. У которого пальчики на правой руке не двигаются… Похож на тебя.

– Не трогай! – встрепенулся пленник. – Я все скажу. Спрашивай.

– Рассказывай про всех. Соврешь, накажу. Ты ведь не знаешь, что я знаю, а что нет.

– Мы здесь давно. Малыш и правда мой сын. Жена уже здесь умерла. Заразили чем то и не сумели вылечить. Ручка у него сломана была потому пальчики и не шевелятся. Я с женой и сыном присоединился к обозу с переселенцами. На обоз напали. Был бой. К концу которого подоспели стражники во главе с магом. Чем уж он долбанул по нам всем без разбора, не знаю. Очнулись мы все здесь. Мы – это я с семьей и трое из тех, кто на нас нападал. Когда нас сюда притащили, дед здесь уже был. Второй год в соседних клетках сидим, но про него ничего не знаем. Второго малыша притащили совсем недавно, больного совсем. Подлечили вот. Только он не разговаривает совсем. Магистр обещал нам веселье. Говорил, что как только выпускники дипломы свои получат, он нами всерьез займется.

– Дед! Ты маг. Я вижу. Что ты тут делаешь? Не молчи. У тебя на шее ошейник магический, он тебе мешает, не мне. Говори!

– Да, я маг. И даже магистр. Мое имя, Вларнай. И да… Ошейник мешает. Я не вижу магию. Не вижу в тебе мага, но я не могу говорить.

– Тебе мешает клятва?

– Да. Пока я молчу, моя девочка жива и учится. Если я заговорю – ее убьют.

– Учится в этой Академии? А если я тебя выпущу?

– Я никуда не пойду. Он найдет нас везде, и тогда сидеть в этой клетке будем уже мы вдвоем. Моя девочка достойна лучшего.

– Он – это…

– Он – это хозяин этой лаборатории.

– Так силен?

– Невероятно. Подлинной его силы не знает никто.

– Зачем ему ты?

– Я помогаю ему в работе, он не трогает мою дочь.

– Почему в клетке? – продолжал я осматривать котов.

– Мы работали на одной темой, у меня получалось у него нет, но сила на его стороне, опыт на моей. Победила сила и молодость, которой очень хочется славы, признания, положения. Теперь он преподаватель Академии, а я вроде как уехал и скоропостижно умер.

– На каком курсе учится твоя дочь?

Старик молчал.

– Я не спрашиваю ее имя, только год обучения.

– В этом году она получит диплом и уедет отсюда.

– Ты ошибаешься старик. Она не уедет.

– ТЫ! Ты угрожаешь?

– Не я. В этом году диплом не получит ни одна из адепток и не потому, что не сдадут экзамены, а потому, что ни одна из них не вернулась живой с преддипломной практики. В Академии осталось только три девушки и все они с шестого курса, но и они вряд ли доживут до диплома. Не спрашивай меня, почему и кому это нужно. Самому интересно.

– Не может быть… – старик со стоном опустился на пол и забормотал. – Он обещал. Обещал мне, что с ней все будет хорошо. Обещал нам встречу, – у меня в голове вдруг мелькнуло жуткое по своему цинизму предположение. И я спросил.

– Как выглядит твоя дочь?

– Она красавица с длинными белокурыми волосами и голубыми глазами. Ее мать была высокородной леди и моя девочка унаследовала от нее аристократические черты и восхитительную фигурку, – с надеждой глядя на меня, проговорил старик.

Врать я ему не мог.

– Извините магистр, но тело вашей дочери лежит в лаборатории некроманта. Видимых повреждений оно не имеет.