История российского сыска - Пётр Кошель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Радек выполнил требование Вышинского!
Как установлено, первоначально дела о параллельном антисоветском троцкистском центре не было, следствие велось на каждого арестованного в отдельности. Позднее, когда началась подготовка к открытому процессу, особое значение стали придавать личным и служебным связям между обвиняемыми. Чтобы придать делу солидность и подтвердить его конкретными фактами преступной деятельности, были использованы отдельные случаи неполадок и аварий в промышленности и на железнодорожном транспорте, которые намеренно квалифицировались как вредительство и диверсионные акты, совершенные обвиняемыми.
Об искусственном создании дела говорит и тот факт, что лишь к самому началу судебного процесса был определен состав обвиняемых.
По делу составлялось три варианта обвинительного заключения. По первому предавалось суду шестнадцать человек, в том числе Членов, но отсутствовали Лившиц и Турок, по второму — уже семнадцать человек, в их числе Лившиц, и в третьем, окончательном, вместо Членова был введен Турок. Все варианты обвинительного заключения посылались лично Сталину и не раз переделывались по его указаниям. Так, Ежов и Вышинский, направляя второй вариант Сталину 9 января 1937 года, в сопроводительном письме указывали: «Направляем переработанный, согласно Ваших указаний, проект обвинительного заключения по делу Пятакова, Сокольникова, Радека и других...»
Второй вариант обвинительного заключения был отредактирован лично Сталиным и им же вместо обвиняемого Членова вписана фамилия Турока.
28 января 1937 года в нарушение установленного законом порядка, то есть за два дня до завершения судебного процесса, председатель военной коллегии Верховного суда СССР Ульрих представил в ЦК ВКП(б) на имя Ежова вариант приговора по данному делу. Текст его отличается от приговора, вынесенного в суде, лишь тем, что в нем для всех подсудимых предусматривалась высшая мера наказания — расстрел. В личном архиве Вышинского обнаружены записи, сделанные им в ходе беседы со Сталиным в связи с подготовкой к процессу по делу параллельного антисоветского троцкистского центра. Из них видно, что Сталин давал конкретные оценки обвиняемым, характеризовал их как людей, всю жизнь боровшихся против Ленина, подчеркивал, что они пали ниже Деникина, Колчака и Мамонтова и представляют собой банду преступников. Записи показывают, что, касаясь порядка допроса обвиняемых Турока и Князева, Сталин указывал: «Не давать говорить много о крушениях. Цыкнуть. Сколько устроили крушений, не давать много болтать».
Сохранилась схема обвинительной речи Вышинского по делу параллельного центра, в которую лично Сталиным внесены исправления и дополнения, содержащие политические установки и оценки.
Все это показывает, что предварительное следствие, подготовка к суду и сам судебный процесс по делу параллельного антисоветского троцкистского центра проходили под личным руководством и контролем Сталина и его доверенных лиц.
Для политической расправы с неугодными людьми Сталину было недостаточно простой фальсификации обвинений. Важно было, чтобы в эти обвинения безоговорочно поверили советский народ и мировая общественность. Этой цели и служили открытые процессы, на которых обвиняемые должны были признаваться в самых чудовищных преступлениях против партии и страны.
Комкоры в застенках НКВД
«Дело военных» — так назвала мировая печать судебный процесс над военачальниками Красной Армии, проходивший в Москве летом 1937 года, — имело далеко идущие и трагические последствия.
Осуществленные Сталиным и его ближайшим окружением репрессии в армии накануне Второй мировой войны нанесли большой ущерб вооруженным силам, всей обороноспособности Советского государства.
Внутриполитическая обстановка в стране во второй половине 30-х годов, обострение и расширение репрессий вызвали у Сталина определенные опасения в отношении позиции крупных военачальников, авторитет которых в народе и армии был очень высоким еще со времен Гражданской войны. Их независимость в суждениях, открытая критика выдвиженцев Сталина — Ворошилова, Буденного, Кулика, Щаденко и других, не понимавших необходимости создания современной армии, — вызывали у вождя определенные опасения, что армия может проявить колебания в поддержке проводимого им курса. Отсюда стремление убрать из армии всех, кто вызывал у Сталина и его ближайшего окружения хоть малейшие сомнения.
Раскрытие органами НКВД во второй половине 30-х годов так называемой антисоветской троцкистской военной организации явилось полной неожиданностью для советских людей, привыкших видеть в Тухачевском, Якире, Уборевиче и других крупных военачальников Красной Армии, чьи имена были известны каждому Большинство военных различных рангов и положений, объявленных врагами народа, имели большие заслуги перед страной. Многие из них являлись участниками революции, защищали советскую власть в годы иностранной военной интервенции и Гражданской войны, прошли путь от организаторов и командиров отдельных частей и соединений до командующих армиями и фронтами, выросли в крупных политических и штабных работников. Им были присвоены высшие воинские звания: М. Н. Тухачевскому — Маршала Советского Союза; И. П. Уборевичу и И. Д. Якиру — командарма 1-го ранга; А. И. Корку — командарма 2-го ранга; Р. П. Эйдеману, Б. М. Фельдману, В. М. Примакову, В. К. Путнє — комкора; Я. Б. Гамарник был армейским комиссаром 1-го ранга. Они неоднократно награждались орденами Красного Знамени, а Тухачевский и Гамарник — и орденами Ленина. Тухачевский, Гамарник, Уборевич, Якир избирались в состав Центрального Комитета ВКП(б), а Корк, Эйдеман, Примаков являлись членами ЦИК СССР. Тухачевский был заместителем наркома обороны СССР, Якир и Уборевич командовали Особыми военными округами — Киевским и Белорусским.
И вот эти люди предстали перед судом как злейшие враги народа и Советской власти, предатели Родины, агенты иностранных разведок. Стране было объявлено о существовании в Красной Армии конспиративной антисоветской троцкистской военной организации.
Следует сказать, что репрессии и до этого не раз потрясали Красную Армию, но прежде они не задевали военачальников столь высокого ранга. В середине 1920-х годов была проведена чистка командного состава и политических работников, подозреваемых в сочувствии троцкистской оппозиции.
Спустя несколько лет, в конце 1920—начале 1930-х годов, были осуществлены мероприятия по чистке РККА от бывших офицеров старой армии. Дело не ограничилось только увольнением их из вооруженных сил. По фальсифицированным обвинениям были сфабрикованы дела о заговоре бывших офицеров. По ним было осуждено более трех тысяч командиров Красной Армии.
А всего за 1920-е и первую половину 1930-х годов, по словам Ворошилова, было уволено из армии 47 тысяч человек, в том числе 5 тысяч бывших оппозиционеров.
Со второй половины 1936 года вновь возобновились аресты среди командного состава Красной Армии. Под руководством и при прямом участии Ежова органы НКВД начали активно собирать различные провокационные показания против ряда военачальников.
Так, у арестованных заместителя директора челябинского завода «Магнезит» Е. А. Дрейцера, начальника строительства железной дороги Караганда—Балхаш С. В. Мрачковского, начальника хлопкового управления Южного Казахстана И. И. Рейнгольда и других будущих участников параллельного троцкистского центра были добыты показания о существовании в армии военно- троцкистской организации. В нее, судя по этим показаниям, входили, в частности, заместитель командующего войсками Ленинградского военного округа В. М. Примаков и военный атташе при полпредстве СССР в Великобритании В. К. Путна.
Все эти показания — весьма противоречивые и не внушающие доверия — были получены незаконными методами.
14 августа 1936 года органами НКВД в Ленинграде был арестован и доставлен в Москву Примаков, а 20 августа в Москве арестовали Путну. Обоим предъявили обвинение в участии в боевой группе троцкистско-зиновьевской организации. Путна обвинялся также в связях с Троцким, от которого получал директивы о терроре.
На всех допросах вплоть до мая 1937 года Примаков категорически отрицал свое участие в какой-либо контрреволюционной деятельности. 29 августа 1936 года в заявлении на имя заместителя наркома внутренних дел Агранова он писал:
«Я очень прошу Вас лично вызвать меня на допрос по делу о троцкистской организации. Меня все больше запутывают, и я некоторых вещей вообще не могу понять сам и разъяснить следователю. Очень прошу вызвать меня, так как совершенно в этих обвинениях невиновен. У меня ежедневно бывают сердечные приступы».