Убийца Гора - Джон Норман

Сердце мое забилось от радости.

– В атаку! – поступила команда предводителя спустившихся на арену таурентинов. Толпа разгневанных зрителей сильнее навалилась на цепь таурентинов, окружавшую арену стадиона и копьями удерживающую на месте наседавших на неё болельщиков.

Находившиеся на арене таурентины бросились к нам, и мы с Мурмилиусом, спина к спине, встретили их атаку.

Замелькали клинки, зазвенела сталь – и враги один за другим стали оседать на землю под яростными ударами разящих их отчаянных мечей.

Вскоре к нам присоединился третий в одеянии готовившегося выйти на поле гладиатора.

– Хо-Сорл! – с радостью узнал его я.

– Что-то долго ты сюда добирался, – расправляясь с очередным противником, заметил Мурмилиус.

Хо-Сорл, мгновенно включаясь в сражение, рассмеялся.

– Кернус рассчитывал, что я тоже выйду на арену в слепом шлеме, – сказал он. – Но Хо-Ту нарушил его планы.

Рядом с нами появился четвертый товарищ, также в шлеме, закрывающем лицо.

– Ремиус! – воскликнул я.

– Мне тоже уготован был поединок в слепом шлеме, – ответил тот. – К счастью, я наткнулся на Хо-Ту.

– И, как я полагаю, – с усмешкой добавил Мурмилиус, не забывая при этом о наседающем неприятеле, на девушек с Горшечной улицы.

– Ну, если быть совсем точным, – ответил Ремиус, выдергивая свой меч из-под ребер падающего к его ногам противника, – на них тоже.

Мурмилиус в великолепном выпаде, словно ему надоело драться с одним и тем же противником, уложил сражавшегося с ним таурентина и перешел к следующему.

– Да, на аукционе за этих девиц покупатель выложил бы кругленькую сумму, – сказал он.

– Может, стоит отдать этим девчонкам с Горшечной улицы тех таурентинов, что останутся в живых после этой схватки, – высказал предположение Хо-Сорл.

Я едва успевал отбивать мелькавшие у самой моей груди клинки таурентинов.

– Отличная идея, – согласился Мурмилиус.

Еще дюжина таурентинов бросилась на подмогу своим товарищам, ряды которых быстро таяли.

– Если после этой рубки из них вообще кто-нибудь останется в живых, – закончил тему Ремиус, расправляясь с очередным противником.

Таурентины, один за другим спускавшиеся с верхних рядов трибуны, все продолжали выбегать на арену.

Хо-Ту с кривым ножом в руке, с которого текла кровь, тоже словно вырос откуда-то из-под земли и стал рядом с нами.

В ту же секунду я едва успел отбить направленный ему в грудь вражеский клинок.

– Думаю, здесь более уместен меч, нежели твой крохотный ножик, – заметил ему Мурмилиус.

Хо-Ту выхватил меч и словно в оправдание заработал им изо всех сил.

– Убейте их! – донесся до меня крик Филемона.

Еще не меньше сотни таурентинов перемахнули через барьер, отгораживающий зрительные трибуны от арены стадиона, и бросились к нам.

Мы начали пробивать себе дорогу среди уставших, изнуренных схваткой, окровавленных таурентинов к этому новому, полному сил вражескому подкреплению.

– Я уложил семнадцатого! – крикнул Ремиус Хо-Сорлу.

– А я уже давно сбился со счета, – ответил ему Хо-Сорл.

Ремиус сердито рассмеялся и добавил ещё одного к списку своих жертв.

– Наверное, у меня на счету уже сотни две, не меньше, – тяжело дыша, продолжал подсчет Хо-Сорл.

По счастью, нападавшие таурентины не могли наброситься на нас все сразу и вынуждены были атаковать небольшими группами, справиться с которыми нам было легче.

– Слин хвастливый! – крикнул товарищу Ремиус и тут же добавил: – Девятнадцатый!

Хо-Сорл завалил на землю очередного противника.

– Двести шестой, – с легкой небрежностью довел он до сведения товарища, тут же переключаясь на очередного противника.

– Тише! – заорал Мурмилиус, и те послушно замолчали.

Теперь они дрались молча, и среди яростного звона мечей раздавались только ожесточенные вопли атакующих да стоны смертельно раненных.

– Их слишком много! – не удержался я.

Мурмилиус не ответил; он продолжал биться.

В секундное затишье я повернулся к нему, но, как и прежде, не смог различить хоть каких-нибудь черт лица этого легендарного человека.

– Кто вы? – спросил я.

– Я – Мурмилиус, – рассмеялся он.

– А почему Мурмилиус дерется бок о бок с Тэрлом Кэботом? – поинтересовался я.

– Точнее говоря, – ответил он, – это Тэрл Кэбот дерется бок о бок с Мурмилиусом.

– Что-то я не понимаю, – признался я.

– Мурмилиус, – гордо ответил он, – ведет борьбу. Он сражается.

– Я тоже сражаюсь, но мое сражение несколько отличается от того, что ведет Мурмилиус.

– Верно, – ответил он, – и прежде всего тем, что ты ведешь войну, не совсем понимая, за что именно.

– А какую же войну ведете вы? – допытывался я.

– Свою собственную, – сказал он, расправляясь с очередным нападающим.

Тут, к своему изумлению, я заметил сражающегося в наших рядах простого воина, не таурентина, шлем и щит которого не были украшены золотом, а плечи не покрывала алая накидка, свидетельствующая о принадлежности к личной охране убара.

Я не стал расспрашивать его, только с благодарностью принял его помощь.

Новый отряд таурентинов численностью человек в двести перебрался за разделительный барьер стадиона и побежал по направлению к нам.

На трибунах между тем также разгорелась потасовка не только между зрителями и таурентинами, но и между самими болельщиками, превратившимися из сторонних наблюдателей в непосредственных участников. Кое-где происходило настоящее сражение, и в нескольких местах я заметил дерущихся с таурентинами обычных воинов.

Оставшихся для удержания зрителей на местах таурентинов в конце концов оказалось недостаточно, чтобы справиться с толпой, и тысячи людей, сломив сопротивление охранников, словно гигантская волна, выплеснулись на поле и окружили ложу убара. Где-то в зрительских рядах я заметил Хула, который что-то говорил окружившим его людям, и те, сбрасывая с себя плащи и накидки, обнажали спрятанное под ними оружие и торопились вступить в борьбу против сторонников Кернуса.

Я увидел, как Филемон с белым как мел, искаженным ужасом лицом торопливо оставил ложу убара и выбрался со стадиона по индивидуальному, предназначенному только для приближенных к убару лиц выходу. За ним последовали семь-восемь таурентинов.

– Народ поднялся! – воскликнул Хо-Сорл.

– Ну, – повернувшись ко мне, рассмеялся Мурмилиус, – теперь, я надеюсь, ты не считаешь, что их слишком много?

Собравшиеся на арене таурентины, которых набралось здесь уже, вероятно, три-четыре сотни, заметались по полю, пытаясь добраться до выходов со стадиона, расположенных в нижней части зрительских трибун.