Лакомые кусочки - Марго Ланаган

Следующим на очереди был Лицетт Фокс, мелкий и пронырливый. Лишь мать оказалась свидетельницей его позора, однако и ей, и сыну сполна хватило унижения.

— Мм-м, — смачно почмокал губами его двойник, после того как вылез через окно спальни на крышу. — Славная попка, тугая. Он почти удовлетворил меня, почти загасил жар.

— Побереги силы, — проворчал бархатный Хогбек, выбираясь следом. — Самое лучшее впереди. Распали как следует свою булавку, последний доставит нам немало удовольствия.

Итак, матерчатый отряд направился к Хогбеку-младшему. Его они нашли с сигарой в зубах, за карточным столом в компании ближайших приятелей. Достойный джентльмен усердно просаживал состояние и доброе имя, доставшиеся ему от отца, который потратил всю жизнь, чтобы заработать и то и другое.

Завидев тряпичную компанию на пороге гостиной, Хогбек подскочил в кресле от негодования, но едва узрел свою копию — странно одетую, с раскаленной докрасна гигантской булавкой, испускающей явственный запах горелого, — возмущенное «Как вы смеете!» замерло у него на губах.

— О-о, какой красавчик! — зловеще промурлыкал двойник Фокса.

— Этот ничем не лучше остальных, — рявкнул тряпичный Хогбек и шагнул вперед. — Только возни больше с его богатым нарядом. Начнем, ребята!

Они окружили его впятером и на глазах у всех богатых торговцев города, а также их дам — тех, что прибежали из соседней залы и не упали в обморок при виде открывшейся картины, — сдернули с Хогбека его расшитые панталоны и выдали ему ровно ту же порцию увечий, боли и стыда, которая досталась от него Лиге в ветхой отцовской хижине много лет назад.

— Дело сделано, — объявил тряпичный человек, отстранившись от задницы Хогбека, который тут же безвольно обмяк и рухнул на пол, пачкая кровью роскошный турчанский ковер. Ошеломленные мужчины разом зашумели, принялись лупить подсвечниками по тряпичным головам, дамы, визжа и спотыкаясь, бросились вон из гостиной. Матерчатые двойники невозмутимо засунули потускневшие булавки обратно — то ли в штаны, то ли в тряпичную плоть, из которой были сделаны. Пройдя сквозь окно и стену, пятерка покинула особняк и резво зашагала в верхнюю часть города. Утром некоторые очевидцы утверждали, что тряпичные фигуры, напротив, спускались вниз по склону; другие клялись целомудрием матери-настоятельницы, что все пятеро разбрелись в разные стороны; третьи божились, что загадочные двойники взмыли в воздух на перепончатых крыльях, вспыхнули огнем и рассыпались в прах.

На самом деле тряпичный отряд добрался до дома Энни Байвелл, вошел внутрь, скользящей походкой миновал переднюю гостиную и через ее стену беспрепятственно проник в мастерскую. Фигуры уменьшились, плоть растаяла, осталась лишь ткань; они забрались на лавку и оттуда всползли на стол.

— Славно потешились! — сонно проговорил двойник Хогбека-младшего, чей голос стал тоненьким, как у младенца.

— Угу, — пропищала другая фигурка, вытащив из штанов булавку и прикалывая себя ею к столу. — Доброй ночи, братцы.

Все остальное, что они говорили, напоминало щелканье ножниц и шелест ткани. Один за другим человечки через причинное место пришпиливали себя к деревянным доскам столешницы, съеживались и расплющивались, пока не стали точно такими, как их вырезала Эдда. Наконец они затихли: пять матерчатых силуэтов на столе в пустой комнате, плоских и безмолвных. Булавок в темноте видно не было.

16

На следующее утро Бранза с матерью вышли из дому, собираясь на ферму за молоком и творогом.

— Чем-то пахнет, — заметила Бранза, когда Лига затворила дверь.

— И правда, — потянула носом Лига.

С одного конца улицы на другой промчался двоюродный брат Иво Стрэпа, а на рыночной площади царило необычное для столь раннего часа оживление.

— Ночью у кого-то сгорел дом?

По пути мать и дочь то и дело поднимали глаза к небу — не видать ли дыма? — и прислушивались к обрывкам разговоров. До них донеслись слова «констебль», «нападение» и фраза «…даже в дом к Хогбеку!». У входа в кузницу толклась небольшая толпа — люди возбужденно гудели, но, завидев приближающихся женщин, умолкли. Некоторые прохожие, видимо, чем-то напуганные, торопливо пробегали мимо, другие перешептывались и прятали смешки.

— С добрым утром, Лига! С добрым утром, Бранза! — поздоровалась вдова Темс, одетая в добротное полотняное платье, которое пошила для нее Лига.

— Что случилось, вдова? — Лига отвела соседку в сторону. Бранза последовала за ними, желая узнать новости. — Все суетятся, точно муравьи в разворошенном муравейнике, да еще в такую рань!

— Вы ничего не слыхали ночью?

— А что такое?

— У Хогбеков стоял такой гам, что даже я проснулась!

— Кто-то напал на него?

— И не только на него. Называют и Кливера, сына мясника, и одного из этих прохвостов Стрэпов — кажется, Вивиуса или Иво, его брата.

— Вот как. — Голос Лиги был на удивление бесцветным. — А почему именно на этих троих?

— Это еще не все! Правда, за исключением Хогбека, они из низших сословий.

Известие взволновало Лигу. Она перевесила корзину на другую руку.

— Батюшки-светы, что творится! А кто напал, не знаете?

— Целая шайка! Разбойников было штук десять, если не двадцать. Они вламывались в дома и вытаскивали хозяев из постелей. Хогбек-то, конечно, не спал. Он принимал гостей, да только наглецов это не остановило. Они ворвались к нему и прямо у всех на глазах… — Вдова Темс увидела горящие от любопытства глаза Бранзы, зацокала языком и покачала головой.

— Они сильно… изранены? — спросила Лига.

— Про Хогбека ничего не известно — лекарь от него не отходит, видать, дело плохо. А про остальных я слыхала… Нет, я не могу повторить этого при девице… — Вдова опять покосилась на Бранзу. — Но только, говорят, никто из них легко не отделался.

— За что их так? — удивилась Бранза.

— Кто его знает!

— Интересно, и зачем это целой банде творить такие дела? — Лига коротко усмехнулась. — Идем, Бранза, нам надо успеть на ферму, да и работа ждет. Будьте здоровы, вдова Темс.

— В городе все до смерти напуганы! — крикнула соседка ей в спину. — Все до единого. И вам здоровьица.

Бранза поспешила за матерью.

— Куда ты так летишь? Ты, кажется, никогда не водила дружбы ни с Кливерами, ни со Стрэпами.

— Не водила, — отозвалась Лига, не сбавляя шага.

— А про Хогбека-младшего Энни говорит, что «богатство не делает человека джентльменом».

— Все это скверно, — на ходу пробормотала Лига. — Очень скверно.

Навстречу им шла Ада Джилли, в девичестве Келлер.