Крысиная башня - Павел Дартс

Отлично! Толик надрывался кашлем в стороне, а я схватил из сумки оставшиеся, полиэтиленовые пакеты с хлоркой, и тоже пустил их вниз, стараясь расширить «зону бомбардировки».

Прошло не меньше минуты, когда в оседающем белом облаке стали сверху видны ползающие фигуры. Мата было не слышно, только хриплый, лающий кашель. Вот один из них сел на жопу и поднял автомат… Щелчок выстрела из подъезда раздался почти одновременно с короткой автоматной очередью. И бомж, выпустив из рук оружие, повалился на бок. И тут же к автомату на карачках пополз другой.

Автомат, автомат, автомат!!! — засвербила у меня в мозгу жадная мысль. Спуститься — долго. Надо помочь отсюда. Мелькнула мысль — смотрел в каком-то старом фильме: там с древнего аэроплана забрасывали конницу заточенными стальными стержнями. Эх, сейчас бы сюда ящик гвоздей — пятидесятки!..

Тут я вспомнил про свои бутылки с огнесмесью: две трети какой-то непонятный мутный бензин, треть масло-отработка. Сорвал с бутылки примотанный скотчем полиэтиленовый пакет, закрывающий уже воткнутую в горлышко и пропитанную горючей жидкостью тряпку-фитиль, — без пакета и испарилось бы все за время, и вонь бы стояла невыносимая… Крутанул бутылку, добиваясь, чтобы посильнее пропитался фитиль, поднес к тряпке зажигалку — она вспыхнула жадным дымным пламенем, — и, примерившись, пустил бутылку в бомжей.

Мужик, поднявший упавший автомат, сейчас, надрываясь кашлем и почти ничего, скорее всего, не видя, сейчас поливал короткими очередями фасад здания. Остальные бомжи, как спрыснутые дихлофосом тараканы, расползались в стороны; один, разметав полы раньше синего, а теперь пыльно-белого плаща, неподвижно лежал напротив подъезда.

Бутылка, оставляя за собой дымный след, устремилась на тротуар перед подъездом, в оседающее белое облако, к расползающимся бомжам и строчащему вслепую по окнам субъекту. Ахнула, лопнула, взметнув красивый сверху кочан красно-черного дымного пламени.

— Ааааввввв… — пронзительно завыл кто-то внизу. За дымом, мешающимся с хлорной пылью, ничего толком не было видно. Автоматчику, — а автомат сейчас был единственной и главной нашей целью, поскольку нападение как таковое явно было отбито, — видимо, осколками попало в лицо, — он бросил автомат.

— Давай — давай — давай!!! — раздался рядом крик уже так же лежащего на краю крыши Толика, все еще протиравшего глаза и отплевывавшегося, — Дустом их, дустом!!

Я по смыслу догадался, что это нечто дезинфекционное, от насекомых, — из их с батей «тяжелого детства».

— Толян, кончился дуст! — крикнул я ему, — Мочи его! Утащат автомат ведь!

— Вижу! — прорычал он, и прицелился. Бах! Бах! Грохнули его выстрелы. Щелк! — приглушенно донесся из подъезда выстрел батиного люгера. Схвативший было автомат бомж шарахнулся в сторону, выпустил его из рук, и, петляя как заяц, понесся в глубь двора. Но, видимо, бомжи знали истинную ценность оружия в новом мире, — еще один из ползавших в хлорном тумане схватил автомат, вскочил и «от живота» разразился длинной, в остаток магазина, очередью в сторону окна, из которого стрелял батя. И, размахивая замолкшим автоматом, вихляющейся рысью поскакал догонять своих удиравших подельников.

Бах! Бах!..… Бах! — взводя курок, Толик тщательно выцеливал удиравшего с автоматом бомжа, но того то ли от страха, то ли от отравления хлоркой мотало из стороны в сторону, как будто бы он нарочно уклонялся от выстрелов.

Разрядив весь барабан, Толик ругнулся и встал с крыши.

— Ушел. Вот ведь… Гад! Таракан поганый!.. Удрал вместе с автоматом! Прикинь — утащил, считай, наш автомат!.. — плачущим голосом причитал Толик, явно уже записавший автомат в пополнение нашего арсенала. Я тоже был в отчаянии. Если бы у нас как минимум одним стволом стало бы больше — смотришь, и мне какая стрелялка бы перепала. А то хожу тут как дурак, с одним ножом…

— Ай-яй-яй, не повезлооооо… — продолжал бухтеть Толян, пока мы спускались с крыши.

— Да ладно, Толян, че ты как маленький, у которого игрушку отняли! — пытался по пути урезонить я его, — Главное-то что? Главное — отбились. Эти — уж точно больше не сунутся. Ну и… Теперь придумаем что-нибудь. Батя придумает…

— Батя… Твой батя придумает… — опять переключился на старую пластинку тот, — Если бы он манную кашу не жевал, уже были бы у нас автоматы… «Опа-а-асно!.. Зве-е-ерство!..» — явно передразнивая, проблеял он.

— Ивановна! — проходя мимо, он продубасил кулаком в дверь «наблюдательного пункта Башни», — Отбой воздушной тревоги!! Всему личному составу можно оправиться и сменить испачканное нижнее белье! Хы!. - он критически обозрел свою одежду, увазюканную пылью, хлоркой и гудроном с крыши; и стал вытирать ладони о футболку.

Мы стали спускаться. По пути я капал ему на мозги:

— Толян! Насчет бати ты не прав! Чо ты на него наехал? Батя хочет как лучше. Удерживает тебя от излишнего джигитства. Может благодаря ему мы еще и живы, и сыты. А ты наезжаешь. Нехорошо!

— Хорошо-нехорошо… Защитничек, блин, нашелся. Не благодаря твоему бате, а благодаря мне мы еще живые!

— Ой, Толян, ты бы не зарывался, а?

— А что «зарываться»? Так и есть!..

Так, по пути препираясь, мы спустились на нашу лестничную площадку. На ней уже никого не было, а дверь в нашу квартиру — открыта.

Дома, в прихожей, нам навстречу метнулась Элеонора. Короткие джинсовые шортики, плотно обтягивающие круглую упругую попку; длинные загорелые ноги вдеты в тоненькие босоножки; красный топик с какой-то блестящей надписью, открывающий смуглый поджарый животик и обтягивающий упругие грудки без лифона, — эта коза и на расстреле постаралась бы выглядеть «секси». В глазах тревога:

— Толик… Ты не ранен?…

Толик краем рта, почти не разжимая губ, шепчет мне:

— Заботится, видал?… Во как! — и ей:

— Че пришла? — сказал же дома сидеть. Ранен, бля! Но ничего жизненно важного не задето! — он делает недвусмысленное движение тазом, и Элеонора, типа, смущается.

— На-ко, вот, — он прямо в прихожей стягивает с себя увазюканные футболку и штаны и сует ей, — Постирать надо!

Элеонора явно опешила:

— Чего это я должна-а??… — но Толик нарочито строго поднимает бровь:

— Не по-о-онял??… — и она тушуется, прижимая к груди толиковы шмотки. Только морщит гладкий носик:

— Фу, что от нее воняет?

— Секретное оружие применяли, потому и воняет! Вундервафлю от Сергея! — поясняет Толик и спрашивает:- А где брателло?

— Олег Сергеевич ранен…

— Че ж ты!.. — мы с Толиком ломимся в комнату, где над лежащим на диване на спине, голым по пояс батей склонилась мама.