Крысиная башня - Павел Дартс

Тот уже хотел смыться, как был, в трусах.

— Элеонору проведаю… Как она там со стиркой.

— Потом проведаешь. Сейчас труп нужно убрать. Я, что ли, со свежим швом, буду его тащить? Или Серега?… Не стыдно?

— Не-а, — совершенно честно, как мне кажется, ответил Толян, — Не стыдно. Но один ты явно не утащишь. Ладно, сейчас, оденусь… Раненый! — он скрылся в своей комнате.

Мы с Толяном за ноги дотащили труп до соседнего, через двор, дома, и столкнули в проем полуподвального окна. Там, в подвале, раньше что-то было — ни то офис, ни то магазин обоев с входом с торца здания; а сейчас эти оконные проемы потиху заваливались мусором. Мы нашли один без прикрывающей его решетки — решетку явно кто-то отломал и спер, — и определили туда нашего жмура. Закидали сверху слегка разным мусором.

На третьем этаже открылось окно, и склочный женский голос возопил, нарочито громко:

— Что вы туда бросаете?? Вы зачем туда бросаете??? Вы у себя дома бросайте!!.. А ну пошли отсюда!!

Мы уставились на нее, а Толик отреагировал непечатно, с разными забористыми междометиями посоветовав ее заткнуться. Там было несколько сложно построенных предложений, с эпитетами и меткими определениями насчет этой бабы и ее родни, но смысл был весьма короток: пожелание заткнуться.

Та на самом деле на некоторое время замолчала, потом возопила вновь:

— Я сейчас в Администрацию позвоню!!

— Да на здоровье, звони! — и опять добавил непечатно.

Батя озаботился:

— А что, телефон еще работает? Слаботочка? Вроде как да, время от времени, правда. Так, Толик, не шуми… — И ей:

— Гражданка! Уважаемая! Вы звоните — звоните, Администрации больше делать нечего, чем с покойниками разбираться! А приедут — мы все свидетели, что это ВЫ мужика, значит, прикончили и около своего дома спрятали… Это ведь ваш дом, правда? Ну и будите сама с Администрацией разбираться! Вы звоните, звоните…

После паузы уже тетка из окна ответила непечатно.

— Ладно, пошли, что ли, — поторопил нас батя.

На обратном пути батя стал рассуждать:

— Эта овца может позвонить — может не позвонить. Скорее — не будет она звонить… Но на стрельбу из автомата наверняка кто-нибудь в Администрацию стуканет…

— Да каждый день сейчас стреляют, по всему городу!

— По всему городу они ездить не будут, а к нам припереться вполне могут… Чисто чтобы изобразить населению «реакцию законной власти». Так что… Давайте, граждане крысюки, определимся, что тут у нас было…

— Наденешь опять очки, будешь кашлять и жалостливо подпердывать, — оно и обойдется! — заржал Толик.

— Надену. Буду… Но определиться — надо. Чтобы легенда была одинаковая. Предосторожность, она завсегда… Итак…

— Да че там! — перебил батю я, — Пришли бомжи. Стали ломиться в магазин. Стрелять по окнам… мы их — дустом! То есть хлоркой. Все как было. Практически.

— Ну да, — поддержал меня батя, — Тут легче, конечно. Пулевые отметины на фасаде — в наличии. Гильзы. Труп?…

— Сами.

— Да. Когда мы в них кинули хлоркой, — они начали палить друг в друга, и один попал. И все…

— Аминь, — подытожил Толик, — Так и было.

Но в этот раз так никто и не приехал. Создавалось впечатление, что Администрация постепенно забивает на происходящее в Городе, контролируя только свою «Зеленую зону», да еще рынки.

Вечером второго дня только ожил телефон, позвонил старый знакомый — Орлов Олег Юрьевич, чего-то там замначальник из Администрации. Начальственно-покровительственно поинтересовался происходящим; батя, тут же перевоплатившись в зашуганного очкарика, что-то наблеял ему про «опять стреляють, даже и из автоматов, мы тут прячемся как можим…»

Опять порекомендовав поскорее уезжать, Орлов пообещал «разобраться» и отключился.

КОЕ ЧТО ПРО НАДЕЖНОСТЬ

— Эля, как у тебя с… с Анатолием?

— Знаете, Елена Николаевна, я сама не ожидала. Кажется… Кажется, я его… люблю! Да-да, я все знаю! Поверьте, я все прекрасно понимаю! Да, он грубый. Кое-что он рассказывал… Судя по всему он может быть просто запредельно жестоким! И меня он… однажды ударил. Но…

— Что «но», Эля?? Что «но»??… Он ударил тебя?? И после этого еще какое-то «но»?!

— Возможно, я сама была виновата.

— «Сама??» Да что ты говоришь-то такое?? Как это можно?… Эта грубая скотина…

— Можно… Знаете… Сейчас время такое… Многое приходится и в себе менять…

— Господи! «В себе менять!» В себе как раз ничего не надо менять! Все что вокруг нас происходит — это лишь отражение нашего внутреннего «Я!» Если ты позволишь собой помыкать — из тебя сделают…

— Елена Николаевна, не надо, я точно сама тогда была виновата! Я теперь это понимаю. И… Он не помыкает мной, нет! Вот вы говорите — он грубый. Ну, «грубая скотина». А вы не представляете, какой он бывает со мной нежный! Да ни один из этих… юристов-менеджеров будущих таким быть не мог, они ж все… Ну ладно. А главное. Он заботится обо мне. Это даже не благодарность, хотя я забыть не могу, как они с Олегом Сергеевичем меня в ресторане выручили. Да что выручили — спасли, если правду говорить! Страшно подумать, что бы со мной эти кавказцы сделали! Но дело не в том…

— А в чем??…

— На него можно положиться. Он — надежный. Я чувствую это.

— Он??… Да знаешь, сколько он девок только сюда перетаскал? А знаешь, какой он зверь?? Он зверь, ты мне поверь, я знаю, он и человека убить может! Да что «может!» — убивал. Ты же видела — во дворе!..

— Да… Я знаю. Видела. Но ко мне это отношения не имеет. Со мной он другой — а это главное. Я даже… Я стирать ему стала — и мне не в облом, потому что — своему мужчине! Я… Я ему кушать буду готовить! Я ему ребенка рожу!.. Если, конечно…

— Боже мой, Эля, в какую яму ты залазишь…

— Я не залажу, я вылезти пытаюсь. Толик… Я верю ему. И он знает, что может доверять мне… В постели у нас все прекрасно — что еще нужно женщине?

— Многое. Самореализация. Самостоятельность. Творчество. Достижение…

Долгое молчание.

— А чем это одно другому мешает?

— Вам так повезло, у вас такой муж… Был. Он вас любил, ценил…

— Он не ценил меня! Он постоянно старался меня унизить!..

— Неправда… Не могу этого представить по Олегу Сергеевичу… Как «унизить»?…

— Он не разрешал, запрещал мне встречаться с моей родной сестрой!

— Как… он мог «запрещать?»…

— Ты, Эля, еще молодая и глупая, и не знаешь, как это бывает… Запрещал встречаться. Я не могла встретиться с моей родной сестрой, ты вдумайся! С единственным мне родным человеком! Я не могла встретиться с ней у себя дома! Это что — не унижение??