В чужом небе (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

- Что вам понадобилось от моего офицера? - поднялся из-за стола сам Бригадир.

В тот день он присоединился к нам, что вообще-то было редкостью - командир почти никогда не снисходил до карт. Сказалось, видимо, затишье, длящееся уже почти неделю. Мы не поднимались в воздух даже для разведки, как будто обещанное Чёрным бароном наступление на Болботуна, а после и на народников, откладывалось, по крайней мере, до весны.

- Он имеет честь быть приглашённым к князю Росену, - ответил с ещё большим высокомерием в голосе ливрейный слуга. - Я здесь для того, чтобы передать означенному господину Телешеву приглашение князя лично в руки.

- А с какой целью желает означенный князь видеть одного из моих офицеров? - в тон ему поинтересовался Бригадир.

- Об этом он мне не сообщил.

- Решать тебе, - обратился ко мне Бригадир. - Этот князь не может приказывать тебе - ты всё-таки мой офицер, да и контракт у нас с Блицкригом, а не с урдским царём, и уж точно не с князем.

- Князь, - напомнил о себе слуга, - не приказывает, он приглашает господина Телешева к себе.

- Я пойду, - кивнул я Бригадиру, тоже поднявшись из-за стола. - Вряд ли моей жизни может что-то угрожать, верно? Да и интересно, чем это я так заинтересовал целого князя, чести быть знакомым с которым я не имею.

- Если что, мы знаем где тебя искать, - усмехнулся Бригадир. - Не вернёшься до ночи, пускай князь готовиться к налёту на свой дом. Мы от него камня на камне не оставим.

- Я передам ваши слова князю, - не моргнув и глазом, ответил слуга.

- Дайте мне десять минут на сборы, - сказал ему я. - Где вы будете ждать меня?

- Вас ждёт автомобиль князя.

Княжеский слуга коротко кивнул всем сразу, и вышел из казармы. Он даже спиной умудрялся буквально излучать облегчение по поводу того, что покидает наше скромное пристанище.

- Ты не подумай, - сказал мне Бригадир, - я не шутил, когда говорил, что устрою налёт на дом этого князя Росена, если ты не вернёшься к полуночи.

- Значит, я знаю, сколько времени у меня есть.

Ливрейный слуга заявился к нам поздним утром, а потому времени мне вполне хватало.

Я переоделся в купленный ещё в столице Нейстрии мундир и вышел из казармы. Автомобиль ждал меня тот самый, на котором Росен катался по городу. За рулём сидел шофёр в чёрном кожаном пальто и перчатках с крагами, живо напомнивший мне о годах службы в страже. Слуга расположился на переднем сидении. Мне же оставалось просторное заднее, где я и расположился со всем возможным комфортом.

Автомобиль был самой новой конструкции, и часть тепла двигателя, по всей видимости, отводилась в салон, обогревая его. Поэтому несмотря на первые заморозки внутри было достаточно комфортно даже в мундире при расстёгнутой шинели. Слуга тоже расстегнул своё драповое пальто, украшенное гербом князя. Такой же красовался и на бортах автомобиля.

Ехали мы плавно и быстро, за окнами мелькали пейзажи города, медленно приходящего в себя после осады, устроенной гайдамаками. Теперь, благодаря разъездам лёгких кавалеристов Блицкрига из окрестных деревень снова начали стекаться в город продукты. Конечно, по предзимнему времени было их немного, однако голод теперь нам не грозил точно. Пары сожжённых без жалости деревень, где крестьяне попытались припрятать продукты, вполне хватило для наглядного урока. Сарафанное радио оказалось как всегда на высоте - и о судьбе деревень уже на следующий день знала вся округа. Равно как и о том, что гайдамаков лучше выдавать, потому что силы за ними больше нет.

Дом князь, конечно, занимал отдельный - основательный особняк, когда-то принадлежавший, наверное, зажиточному купцу, чуждому чувства прекрасного. Весь он был какой-то угловатый, приземистый, украшенный уродливой лепниной, которую местами сильно повредили осколки снарядов и пули. Новенькие оконные рамы и чистые стёкла смотрелись какими-то почти инородными телами на фоне щербатых стен, почти как ливрейный слуга у нас в казарме.

Автомобиль остановился у порога, и мы со слугой выбрались из него, а шофёр покатил дальше - наверное, в гараж ставить. Мы же поднялись по трём ступенькам, тоже пострадавшим от войны, прошедшейся через город, и слуга с важным видом дважды ударил в дверь молотком. Нам открыла барышня, одетая классической горничной, я не видел ничего подобного уже много лет. Я сейчас как будто вернулся едва ли не в собственное детство. Ведь только тогда, наверное, ещё можно было застать подобные вещи. После всё съела бесконечная война, и окончательно добила Революция.

- Князь ждёт вас в кабинете, - заявил ливрейный, сбрасывая пальто на руки горничной. - Я провожу вас.

Однако возникла небольшая заминка. Я решил не кидать шинель горничной - как-то отвык я от подобного обращения, и сам повесил её. Сверху пристроил фуражку. Ливрейный в это время стоял, нетерпеливо постукивая каблуком.

- Я, знаете ли, человек самостоятельный и в слугах не нуждаюсь, - на ходу бросил ему я. - Армия этому хорошо учит.

Ливрейный предпочёл сделать вид, что не услышал моих слов.

Он проводил меня в кабинет князя, снова с важным видом дважды стукнул, но теперь уже костяшками пальцев, в массивную дубовую дверь.

- Входите, Ратимир, - раздалось с той стороны. На слугу приглашение явно не распространялось.

Я опередил его, сам открыв себе дверь, сделал это единственно чтобы позлить, и шагнул в кабинет.

Князь поднялся со стула и сделал мне весьма радушный приглашающий жест. Меня это удивило до крайности. Ведь я ожидал чего угодно - вплоть до пули прямо с порога и того хитрого камина, о котором мне рассказывал Гневомир. Но уж точно не улыбки на губах князя Росена и не проявления радушия. Честно сказать, меня это напугало, как и всякое непонятное поведение.

- Сразу прошу простить за инцидент, произошедший в той проклятой слободке, - заявил князь. - Присаживайтесь, нам надо будет о многом поговорить, и о нём в том числе.

- Времени у нас ровно до одиннадцати вечера, - сразу предупредил я. - Наш командир заявил, что устроит налёт на ваш особняк, если я не вернусь в казарму к полуночи.

- Хорошо иметь друзьями головорезов из эскадрильи «Смерть», - совсем не натянуто усмехнулся Росен. - Я уверен, что Бригадир именно так и поступит, и к девяти вечера все летуны эскадрильи будут сидеть в кабинах аэропланов, готовых разнести этот дом по камешку. Я всегда восхищался людьми подобного склада - за своих он готов пойти против всего света. И я рад, что вам удалось не просто подобраться вплотную к двум нашим врагам, но и стать для них своим человеком. Ваше внедрение в эскадрилью для того, чтобы контролировать Гневомира и Готлинда, можно считать просто образцовой операцией.

Только тут я понял, что князь принял меня за своего - и не просто кого-то из завербованных втёмную жителей нашего мира, а агента из неведомого мне мира наших врагов. Я ступил на очень тонкий лёд - одна ошибка и я мигом окажусь в том самом хитром камине. И перспектива налёта эскадрильи «Смерть» Росена не остановит. Ему-то лично мало что угрожает - налёт он переживёт, а сменить дом и набрать новых слуг не так и сложно.

- Мне это стоило очень многого, - сказал я. - И под конец я почти разуверился в успехе операции по внедрению, когда застрял в Бадкубе во время атаки блицкриговцев и налёта.

- Да, каша в Бадкубе заварилась славная. Мы хотели подарить Блицкригу его нефть, а в итоге потеряли флагман эскадры раболовов и довольно талантливого командора.

- Раз погиб, значит, не так и талантлив был, - пожал плечами я.

- Мы не вправе разбрасываться людьми, - отрезал князь со льдом в голосе. - Хардагар не должен был гибнуть в небе над Бадкубе.

- Он недооценил противника... Однако мы слишком увлеклись этой темой. У нас достаточно дел в настоящее время, чтобы разбирать чужие ошибки в прошлом.

- Тут вы правы, - кивнул князь. - У нас не слишком много времени, как сегодня, так и вообще. Поэтому перейду сразу к сути дела.

Он сложил ладони вместе, будто злых духов отгонять собирался, а после произнёс: