НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА - Анатолий Чайковский

Радиоигра «Вапс» началась 22 апреля в FAT-326 (имеется в виду бывшая абвергруппа 326. – Авт.) в Ревеле. Игра ведется с эстонским НКВД, который 7 апреля через Эстонский партизанский штаб забросил группу в составе 2 человек с заданием проводить разведку и подрывную работу в районе Феллин – Тарту.

Проводившаяся в FAT-326 радиоигра “Морская чайка” в отчетном месяце была прервана, так как с середины января 1944 г. она велась безрезультатно».

Приданная группе армий Вермахта «Север», 304-я абверкоманда проводила свои радиоигры, среди них с кодовым названием «Пингвин», «Фламинго», «Рейгер», «Эльстер», «Ейзфогель», «Бахштельце», «Хаубентаухер», «Стинт» и др. Такую же работу вели и другие абверкоманды, а также органы СД, гестапо, службы Рейнхарда Гелена, Германа Геринга и др.

Среди множества оперативных приемов и методов розыскной работы советской контрразведки важное место заняло использование агентов-розыскников, агентов-маршрутников, а особенно агентов-опознавателей. Последние действовали в составе оперативно-розыскных и оперативно-подвижных групп (ОРГ, ОПГ)[171] СМЕРШа, территориальных органов НКГБ и НКВД. Кроме командира, нескольких опытных оперативников, разведчика наружного наблюдения и радиста, в состав каждой группы включали прибывших с повинной, задержанных, затем перевербованных немецких агентов, знавших в лицо по предыдущей службе или учебе «коллег по цеху». К этой работе привлекали и разведчиков, побывавших в тылу врага, особенно тех, кто в свое время был внедрен в разведорганы, школы и курсы Абвера и РСХА. Действовали ОРГ в наиболее вероятных местах появления вражеской агентуры: на вокзалах, переправах, медсанбатах, госпиталях, формируемых частях и т. д. С учетом военной обстановки, для предотвращения проведения противником на коммуникациях диверсий ОРГ устраивали засады вблизи возможных объектов устремлений вражеских агентов. «В самом начале Висло-Одерской наступательной, – вспоминал ветеран СМЕРШа А. И. Матвеев, – из Управления контрразведки 1-го Белорусского фронта была получена ориентировка, что немцы готовят массовые диверсионные акты. В ней давались некоторые приметы руководителей диверсионных групп, приводились образцы подложных документов прикрытия и т. д.

В отделе контрразведки СМЕРШ 47-й гвардейской стрелковой дивизии мы обсудили сложившуюся ситуацию. Вместе с командованием по карте и на местности определили объекты в полосе наступления, против которых могли быть совершенны диверсии. Были сформированы и специальные оперативные группы в составе 5—10 человек для организации засад в целях их прикрытия. В трех километрах от штаба дивизии находился железнодорожный узел, куда поступали эшелоны с боеприпасами, горючим, другим снаряжением. Туда была направлена оперативная группа из 10 человек во главе со старшим уполномоченным капитаном М. И. Голубцовым».

По словам ветерана, уже на второй день на засаду нарвался ехавший на ручной дрезине капитан железнодорожных войск. Свое появление вблизи охраняемого объекта объяснил заданием командования проверить состояние восстановительных работ на узле. Проверив документы, капитана пропустили туда и обратно. На следующий день в поле зрения контрразведчиков появились офицер и группа бойцов. Кроме ППШ и противогаза, у каждого солдата за спиной был тяжелый ранец. Старший доложил Голубцову: по распоряжению штаба фронта его подразделению предписано двигаться вслед за наступающими войсками и проводить сбор новых образцов трофейного оружия. Предъявил и документ, в котором всем командным инстанциям предписывалось оказывать группе всяческое содействие, в том числе в решении тыловых проблем. Терзаясь смутными подозрениями и помня об ориентировке Управления контрразведки фронта, капитан Голубцов предложил командиру группы отправиться в штаб дивизии для решения возникших вопросов. Получив согласие, привел всех… к землянке отдела СМЕРШа. «Я, – вспоминал А. Матвеев, – спросил прибывшего о цели их появления в нашем расположении и потребовал документы. Офицер предъявил служебное удостоверение и сопроводительные документы. Уже на первой его странице я сразу заметил один из признаков фиктивности удостоверения, о котором сообщалось в ориентировке. В этот момент меня как током прошило, но я сдержался и вида не подал. Стал листать дальше и обнаружил еще два признака подделки. Стало ясно: перед нами группа вражеских диверсантов.

В голове мысли работали с напряженной до предела быстротой. «Что делать? Как поступить? «– задавал я себе вопросы. Напрягая все свои внутренние силы, я старался держаться ровно. Даже находившийся рядом Голубцов не заметил моего волнения. Диверсанты же сидели напряженно, держа наизготовку автоматы.

Чтобы успокоиться, я, не торопясь, продолжал рассматривать офицерское удостоверение, внимательно прочитал и сопроводительное письмо, а затем, как можно небрежнее, возвращая документы, сказал: мы готовы помочь в выполнении поставленной им задачи.

Окончив «официальную» процедуру, рассказал «гостям», что войска готовятся в ближайшее время к наступлению, спросил, какие виды нового оружия их интересуют, так как у нас имеется большой склад с трофеями, и они могли бы его осмотреть. Не ответив на вопрос, офицер проявил большой интерес к нашему складу.

Беседа как-то разрядила обстановку, и я полностью овладел ситуацией. Заканчивая разговор, предложил прибывшим разместиться в одной из палаток в расположении штаба. Тут же по телефону передал указание начальнику АХЧ (административно-хозяйственная часть. – Авт.): «Группу расквартировать и как прикомандированных временно поставить на все виды довольствия. Голубцову дал указание отвести гостей к начальнику АХЧ. Все поднялись. Офицер поблагодарил за проявленное внимание, и Голубцов вывел их из землянки. Я с облегчением вздохнул…»

Вызвал к себе оперативников, посовещавшись, решили тут же обезвредить диверсантов. Задача усложнялась угрозой возможных жертв. На разумную мысль как их избежать, навел начальник АХЧ, спросив, подвергать ли прибывших санитарной обработке, с учетом того что ее проходил личный состав дивизии.

На предложение побывать в санкомбинате и в бане, возглавлявший группу стал отказываться под предлогом, что не так давно его подчиненные прошли санобработку в своей части. Начальник АХЧ и выступающий в роли санинструктора оперативный работник настаивали: приказ командира дивизии.

Наконец согласие было достигнуто. В соседней палатке диверсанты разделись, оставили оружие и снаряжение. Здесь же выставили и часового. Раздумывать было некогда. Переодетый под санитара оперуполномоченный Каратуев спокойно зашел в раздевалку и нанес охраннику сильный удар по затылку. Тот даже не пикнул. Тут же одна оперативная группа изъяла оружие, а другая схватила в парилке голеньких диверсантов. Все закончилось без жертв.

В ранцах мы обнаружили около 100 кг взрывчатки и взрывные устройства. В ходе допроса выяснили: задача «гостей» заключалась в уничтожении эшелонов с боеприпасами и горючим. Возглавлял диверсионную группу офицер Абвера по фамилии Вайс, поволжский немец, в совершенстве владевший русским языком. Подчиненные были бывшие полицаи и каратели, окончившие специальные диверсионные курсы. Вайс дал показания о других диверсионных группах, которые готовились к выброске в прифронтовую полосу советских войск. Эта информация в дальнейшем была использована в розыскной работе отделами контрразведки СМЕРШ других дивизий».

Позже был обезврежен и восьмой член диверсионной группы – «капитан», приезжавший на дрезине для разведки железнодорожного узла. Как оказалось, он же и радист, в укромном месте готовился передать информацию об успешно проведенной операции.

Агентов-опознавателей из числа немцев использовали и среди военнопленных. В этом случае с целью нерасшифровки им прикрывали лицо. В среде охраняемого контингента преимущественно шел поиск кадровых сотрудников спецслужб и их агентуры. Во всех случаях проводимым операциям предшествовала тщательная подготовка и инструктаж. «Для организации розыска агентуры противника известной агенту «Витязь-101» по бывшей Полтавской разведывательной школе, – требовал (октябрь 1944 г.) начальник 2-го отдела УКР СМЕРШ 1-го Украинского фронта, – направить его в отделы СМЕРШ 13-й и 38-й армий, которого использовать там по плану…» Последний предусматривал двухмесячные «визиты» опознавателя в штабы армий, участие в проверках на КПП, железнодорожных станциях, сборно-пересыльных армейских пунктах, запасных полках и т. д. «После окончания работы агента старшему ОРГ доставить «Витязя-101» в Управление СМЕРШ фронта и отчитаться о ее результатах».

Кроме детальных сведений на 80 известных ему агентов и кадровых сотрудников полтавской разведшколы абверкоманды 102 – ее начальника майора Карла Петхольца, заместителя обер-лейтенанта Рудольфа Гартмана, преподавателей Александра Судакова, Алексея Попова, Василия Серова, Бориса Чемарина, резидента Майера, он же Мильчевский и других, в ходе «рейдов» по прифронтовым районам «Витязь-101» опознал еще 4 агентов. Не менее успешно его «коллеги» действовали на других фронтах. В августе 1944 г. только на 2-м Прибалтийском фронте их «улов» составил 7 шпионов, на Ленинградском (1944 г. – начало 1945 г.) 54 агента, из них 17 были опознаны по фотографиям.