НКВД и СМЕРШ против Абвера и РСХА - Анатолий Чайковский

В большинстве случаев полученная от военнопленных информация имела тактико-прикладной характер, ибо раскрывала не только фамилии и другие оперативные данные на отдельных агентов, но и формы, приемы и методы работы немецких спецслужб, места дислокации их органов, школ и курсов, кадровый состав и многое другое. Становились известны и промахи в работе советской контрразведки.

Бывший сотрудник органов госбезопасности В. Д. Крайников вспоминал: «Однажды начальник отдела полковник Казаков вызвал меня к себе: в госпитале для гитлеровских военнопленных один ефрейтор обратился к врачу с просьбой, чтобы ему организовали встречу, как он заявил, с политкомиссаром. Кто знает, что у него там такое. Побеседуй. Может, что интересное сообщит. С военнопленными мне приходилось встречаться еще на фронте. Видел среди них разных – трусов, наглецов и явных фанатиков. Прибыл вместе с переводчиком в госпиталь. Вскоре в небольшую комнату вошел человек в госпитальной одежде. Он был высокого роста, с худым продолговатым лицом. Тонкие, по всему видно, не знавшие физической работы руки. Щелкнув каблуками, представился: ефрейтор Конрад Бауэр…».

По данным Василия Дмитриевича, «ефрейтор» в действительности оказался полковником, высокопоставленным сотрудником Абвера. Не раскрывая на то время (1986 год) его действительного имени, называл Кнорром. Детство Кнорра прошло в России. Перед началом Первой мировой войны его семья вернулась в Германию. В ходе одной беседы-допроса Кнорр вспоминал: «После поражения наших войск под Сталинградом, Канарис пригласил меня к себе. Мы должны, сказал он, смотреть далеко вперед. Блок СССР – США – Англия вынужденный. Положение на фронтах складывается не в нашу пользу. Блицкрига не получилось. Нам нужно начать работу сейчас, сегодня же в плане создания в Советском Союзе «пятой колонны»… Вам будут предоставлены широкие полномочия. Подберите преданных людей. И помните – это строжайшая тайна».

По словам Кнорра, к выполнению поставленной задачи он решил привлечь кадрового абверовского шпиона, выходца из России белоэмигранта некого Красильникова. В 1938 г. разведывательную работу тот начал в Польше, продолжил в СССР. Создав агентурную сеть, внедрил информаторов в воинские части, стратегические склады, на железную дорогу. От него агентурная информация поступала о работе оборонных предприятий, телеграфов, электростанций, системе обороны пограничных районов. Канарис был очень доволен его работой и добился для него у Гитлера награды.

Весной 1941 г. к Красильникову (находился во Львове) был направлен связной. Но встреча не состоялась, началась война и агент пропал. В 1942 г., после захвата Ростова немецкими войсками, в расположении одной из частей появился перебежчик. Его доставили в Берлин, где он рассказал: из Львова Красильников эвакуировался в Куйбышев. Работает мастером на заводе. Ведет разведывательную работу. Просит наладить связь и прислать денег. Прибывший передал собранные агентом ценные разведывательные сведения. «Связника, – рассказывал Кнорр, – мы основательно экипировали, снабдили документами, деньгами, радиостанцией, доставили к линии фронта и успешно осуществили переброску. Дальнейшая его судьба Абверу не известна. Только к Красильникову он не явился. Может, погиб, что не исключалось, а может, заимев крупную сумму денег, пристроился где-либо на спокойное житье. Попытки же установить связь с Красильниковым ни к чему не привели…

В начале сентября 1943 г., когда наша армия потерпела еще одно поражение у Курска и Орла, ко мне был доставлен Красильников. Я обрадовался его появлению. Дело в том, что в это время в ряде подразделений Абвера разладились дела. Участились провалы. От агентов поступали сведения сомнительного характера. В генштабе (ОКХ. – Авт.) и у самого фюрера были основания считать нашу работу неудовлетворительной. Когда в том или ином месте нас подстерегали неудачи и преследовали военные поражения, то представители командования, как правило, обвиняли и Абвер, дескать, добывались неверные сведения или происходила утечка наших секретов. Вот поэтому я обрадовался возвращению, а может быть, воскрешению Красильникова. Утешало меня и другое: агент с его энергией, настойчивостью, идейной убежденностью способен создать в вашей стране шпионскую сеть в послевоенный период…

Но в этот раз Красильников пришел, по сути, с пустыми руками. Почти за двухгодичное пребывание в Куйбышеве он не мог создать работоспособную сеть… Кандидаты в информаторы требовали денег. У Красильникова их не было. Но он собрал ценную информацию о военной продукции, которую выпускали эвакуированные в Куйбышев заводы, о находившихся там воинских формированиях. Сообщил и другие сведения».

Поведал Кнорр и о том, как агенту удалось возвратиться к «своим». Летом 1943 г. в составе заводской делегации он был послан на фронт с подарками для красноармейцев. Поезд попал под бомбежку. Оставив свои документы в кармане погибшего, лицо которого было изуродовано до неузнаваемости, Красильников пересек линию фронта. Рассказывая о военных «мытарствах», агент жаловался – во Львовской области работать было легко. «Там люди другие, много украинских националистов. С их помощью удалось быстро создать шпионскую сеть, провести несколько диверсий, собирать разведывательную информацию. Совсем другой ситуация была в Куйбышеве…»

По словам Кнорра, лично ему и руководству Абвера Красильников утешения не принес, но породил уверенность, что поправит дела ведомства. Его кандидатура агента-нелегала была одобрена на перспективу. По заданию Канариса начался поиск еще 8—10 будущих «коллег». Ими стали агент-внутренник в лагерях военнопленных Леонид Мошковский, сотрудник ГФП некий Рубцов, несколько других тщательно проверенных «доверенных лиц». После ареста Канариса приказ на переброску отобранных агентов отдал лично Гиммлер. 28 сентября 1944 г. специальным самолетом их забросили в советский тыл.

Обнаружение и ликвидация шпионской сети закончились лишь спустя несколько лет после окончания войны. «В процессе розыска шпионов, – отмечал Василий Дмитриевич, – пришлось «профильтровать» тысячи людей, попавших в поле зрения по тем или другим причинам… Я почти месяц провел в Куйбышеве, собирая по крупицам сведения о Красильникове, орудовавшем там в 1941–1943 гг. Ситуация разрядилась, когда осенью 1949 г. на границе был задержан их связной, бывший вояка УПА… Так закончилась авантюра, начатая Канарисом и продолженная Геленом».

Судьба некоторых немецких агентов в советском тылу иной раз определялась задолго до их там появления. Один из таких случаев произошел в ноябре 1943 г. В докладной в ГКО В. Абакумов писал: «В результате проводимой с противником радиоигры, условно именуемой «Подрывники»…, ГУКР СМЕРШ вызваны на нашу сторону и арестованы 17 агентов-диверсантов германского разведывательного органа СД «Цеппелин».

При задержании агентов изъято 4 пулемета системы Дегтярева, 12 ППШ, 21 винтовка, 13 ящиков патронов, 46 гранат РГД, 4 радиостанции, 61 парашют, ракетницы, компасы, бинокли, 117 заполненных фиктивных документов военного и гражданского образца, 210 чистых бланков для подложных документов, 2 печати 391-го запасного полка и 322 700 рублей».

Начало этой непростой операции было положено еще в июле. Тогда из вражеского тыла возвратился агент «Северов» (Виктор Бутырин), вместе с ним некто Николай Юрьев, этнический немец, уроженец г. Либавы, одновременно с 1940 г. немецкий агент. Юрьева «Северов» перевербовал в октябре в 1942 г., находясь с ним в диверсионной школе г. Вяцати (Латвия). Вместе они разработали и план по возвращению. Пользующийся у немцев доверием, Юрьев перед начальником особой команды «Цеппелина» гауптштурмфюрером СС Мартином Курмисом легендировал наличие у Бутырина близкого родственника, занимающего ответственную должность в союзном Наркомате путей сообщения, который может быть полезен немецкой разведке. Вскоре Бутырин и Юрьев оказались в Берлине – в РСХА, где ими занялся начальник реферата VI Ц/Цет (подготовка агентуры) штурмбанфюрер СС Вальтер Куррек. С участием специалистов СД по диверсиям и разведке была разработана операция по переброске Бутырина и Юрьева через линию фронта с задачей: собрать данные о советском железнодорожном транспорте, работающих в Москве и эвакуированных заводах, выпускаемых в СССР типах самолетов, местах нахождения в столице электростанций, высоковольтных линий и др. Кроме того, на допросе Юрьев показал: инструктировавший его Куррек рекомендовал изучить возможность осуществления теракта в отношении одного из членов советского правительства…

В ночь на 20 июня 1943 г. агенты РСХА десантировались с немецкого бомбардировщика в Егорьевском районе Московской области. Полученные от них разведданные оказались внушительными. Стали известны сведения о 93 штатных сотрудниках немецких спецслужб, 133 агентах, были получены 18, в том числе групповые, их фотографии, 9 оттисков печатей, используемых «Цеппелином» для подложных документов, образцы подписей его руководящих лиц, специально разработанное для диверсий оружие, нового типа портативная радиостанция, а также 100 тыс. рублей.