Осколки Нации - Александр Мироненко

— Помогите! Ради Бога! — Шептала она, повисши на нём. — Моей подруге стало плохо! Она лежит там! Совсем одна! Да не стой те же вы!

— Веди! — Отважно скомандовал мужчина, и героически расправил плечи.

Девушка уволокла его за руку в тёмный переулок. Разыгравшееся любопытство заставила героя приостановиться. Вскоре из переулка послышались сдавленные крики и звуки борьбы. Через пару минут из переулка показалась та самая девушка в сопровождении двух здоровенных жлобов. Один из бритоголовых сжимал в руках снятую с жертвы одежду и сапоги, второй же цепко держал в руке срезанный кошелёк.

Девушка огрызнулась на них и заторопилась в один из подъездов, двое гопников направились следом за ней. Проходя мимо, героя она скорчила недовольную мину, но промолчала. Почесав по старой привычке затылок, Давид пожал плечами и отправился дальше.

Вскоре он прошёл злополучный квартал, и сразу же заметил здешнюю мастерскую. Вокруг двух огромных боксов было разбросанно столько разобранных автомобилей, сколько герою не приходилось видеть за всю жизнь. Несмотря на позднюю ночь в огромных окнах горел яркий свет, а изнутри слышалось звяканье инструмента и высокоинтеллектуальная речь. Заглушая громко играющую музыку изнутри послышалось:

— Эй ты! Почему… эта… гайка? Отсюда, вот так? — Послышался громкий крик изнутри.

— Да пошёл ты! Крыса старая! — Послышался ответ.

Чуть не сбив героя с ног, из распахнутой створки ворот выбежал молодой парнишка, с ног до головы перепачканный мазутом. Кинув на него быстрый взгляд, парнишка закурил сигарету и с ворчанием куда-то ушёл. Он накрепко привязал Мишу за приваренную ручку и шагнул внутрь.

Внутри бокса было просторное помещение с высоким потолком. Под самой крышей расходилась паутина балок, с закреплённой на ней тельфером. Посреди бокса стояло пара разобранных ЗИЛов, под одним из которых, суетился средних лет седоватый мужичок. Только герой хотел открыть рот, как его перебил скрипучий голос незнакомца:

— Ключ! — Потребовал он, и из-под автомобиля показалась перепачканная волосатая рука.

В двух шагах стоял верстак с разложенным на него инструментом. Взяв первый попавшийся ключ, он подал его незнакомцу. Рука исчезла под машиной, но вскоре опять раздался гневный оклик:

— На тридцать шесть! Дубина ты стоеросовая! Ты на хрена мне на тридцать дал?!

Герой осмотрелся. Бокс как бокс. Если бы не громко кричащий двух кассетный магнитофон да висящие в углу туши разделанных собак… Подойдя поближе, громко проговорил:

— Я ищу Бусела…

— Для кого Бусел, а для кого Бусел Александр Аркадьевич! — Прокаркал механик.

Отталкиваясь лопатками и локтями, из-под машины вылез крепыш, небольшого роста. Его непропорционально большая голова была украшена парой лупоглазых глаз, находящихся настолько далеко друг от друга, что между ними поместился бы коробок спичек. Короткий мясистый нос, побитое ожогом лицо, и вьющиеся на голове короткие волосы придавали этому человеку несколько озлобленный вид.

Механик был раздет до пояса, и герой разглядел под плотным чёрным ковром волос, покрывающим его тело, набитые силой мускулы. Обвитая толстыми жилами рука, вытерла лицо от копоти и отработки. Немного раскосые глаза уставились на героя с интересом и раздражением:

— Я Бусел. Чего надо? — С вызовом оскалился он, показывая ряд ровных белоснежных зубов.

Тем временем песня, проигранная магнитофоном, окончилась и началась другая. Палец механика взметнулся вверх, призывая к тишине, оборвав Давида на полу слове:

  Солдат всегда здоров,  Солдат на все готов, —  И пыль, как из ковров,  Мы выбиваем из дорог.

Герой снова хотел заговорить, но Бусел перебил его гневным шипением. А тем временем, доносившийся из колонок хрипатый голос продолжал петь:

  И не остановиться,  И не сменить ноги, —  Сияют наши лица,  Сверкают сапоги!

  По выжженной равнине —  За метром метр —  Идут по Украине  Солдаты группы «Центр».

  На «первый-второй» рассчитайсь!  Первый-второй…  Первый, шаг вперёд! — и в рай.  Первый-второй…  А каждый второй — тоже герой, —  В рай попадёт вслед за тобой.  Первый-второй,  Первый-второй,  Первый-второй…

По телу героя медленно, но верно поползли мурашки. Тяжёлый ком подкатился к горлу не давая сглотнуть, или вдохнуть полной грудью. Из колонок звучал голос, рвущий его душу на части:

  А перед нами все цветёт,  За нами все горит.  Не надо думать — с нами тот,  Кто все за нас решит.

  Весёлые — не хмурые —  Вернёмся по домам, —  Невесты белокурые  Наградой будут нам!

  Всё впереди, а ныне —  За метром метр —  Идут по Украине  Солдаты группы «Центр».

  На «первый-второй» рассчитайсь!  Первый-второй…  Первый, шаг вперёд! — и в рай.  Первый-второй…  А каждый второй — тоже герой, —  В рай попадёт вслед за тобой.  Первый-второй,  Первый-второй,  Первый-второй…

— Понравилась песня? — Улыбнулся механик глядя на замершего Давида. — Одна из моих любимых…

— Понравилась. Честно признался герой. — Только ничего не понятно… О чём он поёт?

— А хрен его знает! — Пожал плечами механик. — Семёныч душой пел, поэтому и слушать его приятно!

— Семёныч? У меня так деда звали.

Бусел снисходительно посмотрел на замороченного собеседника и покачав головой произнёс:

— Что за молодёжь пошла? Ни хрена не знают. Владимир Семёнович Высоцкий. Это его песня, и он исполнитель.

Внезапно из динамиков послышались странные тягучие звуки, и механик грубо оттолкнувши Давида, опрометью кинулся к магнитофону. Начав лихорадочно нажимать по кнопкам, он с трудом вытянул кассету. С матами вытянув из магнитофона зажевавшую плёнку, он вставил в кассету лежащий под рукой карандаш и начал мотать.

— Я от Григория Зайцева… — Начал разговор Давид.

— А! Как же помню, помню! Его родители, когда-то просили меня взять Гришку к себе. А на деле парень оказался дуб деревом. Я его однажды послал воды в машину долить, так этот дурень, вместо радиатора в бензобак два ведра влил!

— Ага…

— Погоди! Не перебивай, пока не забыл! — Начиная хохотать перебил героя механик. — Значит копаюсь я под ГАЗоном, и тут мне понадобился ключ на двадцать семь. Который год твержу Ярлу: «Выройте мне смотровую яму! Чтобы я раком не ползал!», а ему хоть бы хны! Конечно ему в кабинете, в спину не дует! А тут зимой мороз, летом жара собачья. Но не суть, что-то меня не в ту степь повело. Говорю я этому Грише: «Подай ключ!». А он спрашивает: «На сколько?». Ну, я возьми и ляпни: «На шесть!». Ушёл Гриша. Нет его полчаса, час, два. Я уже и работу закончил, когда он прибегает. Где этот дурак, ключ на шесть нашёл! Ума не приложу!