Под-Московье - Анна Калинкина

«Какая теперь разница? — устало подумал он. — Главное — мы живы. Мы все-таки вышли к людям».

Бродяги находились на станции Проспект Мира — радиальной. Их отчаянная авантюра все же увенчалась успехом.

Тогда, в туннеле, Игоря привела в чувство Марина. Трясла и толкала, заставляла подняться на ноги. Если бы не она, он так и остался бы возле этого провала, уснул бы там навечно, надышавшись смрадными миазмами. Они все остались бы там.

Но Марина буквально заставила его идти самого и увести остальных. И после того как измученные путешественники шли, казалось, целую вечность, уже не веря, что когда-нибудь выйдут к людям, они увидели свет. А потом услышали и голоса, сливавшиеся в неразборчивый гул. Они неуверенно подходили к станции, каждую секунду ожидая окрика часовых. Но никаких кордонов им на пути не попалось. Игорь подивился беспечности местных властей — на Красной линии на подходах к любой станции стояли дозорные и тщательно проверяли документы.

Они поднялись по маленькой чугунной лесенке на платформу и только тут заметили маленький столик, за которым сидел человек в серой форме и фуражке.

— Добро пожаловать на Проспект Мира, — сказал он, разглядывая пеструю компанию. — Какова цель прихода?

Человек, видимо, вовсе ничего обидного в виду не имел. Просто исполнял свои служебные обязанности, уточнял, чем собираются заниматься на станции посетители. Но Игорь напрягся. Для него это прозвучало как: «Зачем явились?»

— Туризм, — сказал Профессор легкомысленно.

Человек в форме вскинул брови.

— Документы предъявите, — так же невозмутимо попросил он. Видно, ему и не такие попадались, и он уже всякого насмотрелся.

Профессор порылся в карманах и протянул ему истрепанный кусок картона.

— Просрочен давно, — отметил человек и выжидающе перевел глаза на Игоря и Марину. Потом окинул взглядом Женю. И тут Игоря осенило.

— Какие документы, командир? — спросил он. — Мы с Достоевской поверху пришли. Не было у нас там никаких документов.

Человек вскинул брови еще выше.

— А разве там кто-нибудь жил? — спросил он. Видимо, таких историй он тоже успел наслушаться. Но агрессии в его голосе не было, и это обнадеживало.

— Жили-жили, — сказал Саид, выглянув из-за спины Игоря. — Теперь нельзя больше жить. Сломалось все.

И он жестами показал, как именно обрушилась Достоевская. Таможенник подумал еще минуту и принял наконец решение.

— Раз документов нет — ищите поручителей. И оружие сдайте.

— Каких поручителей, командир? — удивился Игорь.

— Тех, кто будет за вас отвечать — что вы тут не натворите бед.

— Ты смеешься, что ли, командир? Нас тут никто не знает. Где мы поручителей возьмем?

— Могу посодействовать, — сказал таможенник. И крикнул куда-то в пространство: — Анвар!

Рядом тут же неожиданно материализовался черноволосый и черноусый молодец в военной форме. Стоял он расслабленно, но чувствовалось — обстановку контролирует. Окидывал группу оценивающим взглядом. Игорь отметил — автомат у черноусого был.

— Вот, пришли без документов. Будешь поручителем?

Анвар окинул компанию пытливым взглядом. Удивление мелькнуло в его глазах, когда он увидел Саида. Анвар что-то спросил у него на непонятном языке, Саид, хотя и неуверенно, с запинкой, ответил.

— Пять патронов в день с человека, — сообщил Анвар. — С него не надо ничего, — он указал на Саида.

— Это за что пять патронов? — удивился Игорь.

— Анвар и его люди возьмут на себя ответственность за вас, — объяснил таможенник. — Откуда мы знаем, может, вы — шайка преступников? Вот они и будут следить и отвечать за то, что вы не причините никакого вреда ни станции, ни жителям. Ничего не украдете и никого не убьете.

— Понятно, — сказал Игорь. — Ребята зарабатывают так.

— Они рискуют, — напомнил таможенник. — Впрочем, вас никто не уговаривает. Не нравится — можете возвращаться, откуда пришли.

И он ткнул в направлении туннеля. Игорь подумал и решил поторговаться.

— По пять патронов в сутки — это грабеж. Давайте хотя бы по три. И при чем тут девочка. Она же еще совсем ребенок.

— Иногда такие дети попадаются — хуже взрослых, — пробормотал таможенник.

Саид тем временем тоже пытался что-то втолковать черноусому. В результате тот нехотя согласился брать за взрослых по три патрона в сутки, за Женю — по одному, а с Саида не брать вовсе. Пришлось тут же расплатиться с ним за первые сутки. Игорь уже прикидывал — жить здесь без документов им обойдется недешево. Наверное, надо было поискать выходы на тех, кто может организовать поддельные бумаги. Но где таких найти?

— Зря вы думаете, что меры безопасности — это лишнее, — неожиданно вполне мирно и даже доверительно сказал напоследок таможенник. — Тут и в туннелях бывает всякое, и бандиты, случается, пошаливают. Вот на днях нашли одного беднягу — весь израненный лежал. Когда наткнулись на него, вроде еще жив был, но через несколько минут умер. Изуродовали его страшно, ножом кто-то орудовал. Говорят, одно ухо вообще отрезали.

Игорь вздрогнул. Саид пристально посмотрел на него, но промолчал.

— Он перед смертью пытался что-то сказать, — продолжал таможенник, — но получался только хрип невнятный. Так никто и не разобрал, что он бормотал. То ли «ложка», то ли «мошка», а может, «крошка». При чем тут какие-то ложки-мошки?

«Я знаю, — подумал Игорь, — он хотел сказать „Кошка“».

— А мизинец у него тоже был отрезан? — спросил он.

— Понятия не имею, — сухо сказал таможенник, глядя на него с подозрением. Саид толкнул Игоря в бок и потянул прочь.

Сдав автоматы в камеру хранения и еще не веря, что все обошлось, путешественники прошли на станцию.

Пути тонули в полумраке, но арки освещались изнутри неярким желтым светом. Источником его служили обыкновенные лампы, свисавшие через каждые двадцать шагов с провода, протянутого под потолком. На обоих путях замерли по нескольку вагонов, служивших, видимо, жильем, а вдоль платформы в два ряда стояли торговые лотки. Чего тут только не было — и потрепанные книги, и одежда, и кое-что из инструментов, и всякий хлам непонятного назначения. Женя, застыв, разглядывала все эти непонятные вещички.

«Надо бы ей обувку купить!» — подумал Игорь, глядя на разбитые ботинки девочки.

Они пошли вдоль рядов, высматривая подходящую обувь. Попадались все больше потрепанные ботинки и сапоги огромных размеров. И вдруг Марина толкнула его в бок — она увидела почти новые сапоги, с виду не такие уж большие.

— Сапожки с убитого гимназиста, — непонятно пробормотал Профессор. Продавец, щуплый мужичонка, отреагировал неожиданно бурно.

— Почему с убитого! Чушь не говори, да? Откуда знаешь, что с убитого? Сам, видел, как сняли, да? — визгливо заорал он. Так рьяно оправдываться мог лишь человек, чья совесть была нечиста.

Игорь замахал на него руками:

— Да уймись, дядя, он ничего такого сказать не хотел. Так просто ляпнул.

— Цену сбить хочет, — уверенно заявил продавец.

— А почем сапоги?

— Пятьдесят патронов.

— Ну ты даешь! За ношеную обувь такую цену заламывать?

— Да они почти новые! Глянь, кожа какая! До Катастрофы еще делали. Им сносу не будет.

— То-то и оно, что до Катастрофы. Прикинь, сколько лет прошло. Если где-нибудь в сырости лежали — в момент развалятся.

— А раньше гарантию на обувь давали, — встрял Профессор. Игорь решительно оттер его от прилавка. Продавец, услышав незнакомое слово, уже и так разъярился.

— Померить надо сначала. Мне кажется, велики будут, — с сомнением сказал Игорь.

Но сапоги оказались Жене впору — Громов даже удивился, какая большая у девочки нога.

После получаса яростной торговли удалось сойтись на том, что продавец отдает сапоги за тридцать патронов и два пестрых шарфика из тех, что Игорь принес из магазина на Трубной. Наверняка продавец собирался потом перепродать шарфики с выгодой для себя. Расплачиваясь, Игорь вздохнул — патронов оставалось не так уж много. Но не оставлять же ребенка без обуви? У Жени ноги и так уже натерты безразмерными старыми ботинками. Еще немного — и девочка просто не сможет идти.

На соседнем прилавке они увидели сапожки поизящнее, но за них просили столько, что Игорь крякнул. Впрочем, Женя и так выглядела в обновке вполне счастливой и, казалось, ничего другого не желала.

«Не купить ли ей заодно платье или юбку? — подумал Игорь. — А то ходит, как пацан, в потертых штанах защитного цвета и старенькой рубашке». Но, подумав, он от этой мысли отказался. Лучше было патроны поберечь и тратить только на самое необходимое. Опять же, если учесть, как настороженно Женя относится к его подаркам… Может, она расплачется и швырнет это платье обратно, порвет или нарочно в грязи извозит. С нее станется. Так зачем тратиться понапрасну?