Шань - Эрик Ластбадер

Первый доберман безмолвно рухнул на землю. Второй, глухо зарычав, прыгнул вперед. Микио шагнул ему навстречу. Сверкнула катана,и голова зверя с оскаленной пастью покатилась по траве.

Они продолжили путь и преодолели живую изгородь. В воздухе стоял пьянящий аромат жасмина и роз. Микио подал рукой знак Казамуки, и та бесшумно двинулась к заднему входу в дом. Раздался крик ночной птицы, затем он повторился.

— Пора, — промолвил Микио. — Она уже на месте.

Джейк вытащил из колчана стрелу со стальным наконечником, имевшим необычную форму, за которую получил название цуббеки-не.Он вложил ее в лук и натянул тетиву.

— Давай! — тихо скомандовал Микио, и Джейк выстрелил. Стрела вонзилась в парадную дверь и, расщепив деревянную створку, разнесла вдребезги старомодный железный замок. Микио в считанные мгновения взлетел по ступеням и ворвался в дом. Джейк, следовавший за ним по пятам, на бегу извлек из-за спины стрелу, мгновенно вставил ее в лук, и в следующую секунду ринзецу, язык дракона,пронзил сердце приближавшегося охранника Моро.

За ним показались еще трое. Прежде чем они успели понять, что происходит, Микио молниеносными движениями меча вверх и вниз свалил двоих. В горло третьего впилась еще одна ринзецу.

Их слуха достигла автоматная очередь, и они поняли, что Казамуки действует согласно плану. В ее задачу входило не продвижение к центру виллы, а удержание заднего выхода, через который Хигэ Моро мог ускользнуть от них.

Джейк и Микио стремительно обшаривали одну комнату за другой. Им ни в коем случае нельзя было оставить в живых ни единого боевика Моро, ибо любой член якудзыбыл готов скорее умереть, чем бросить на произвол судьбы своего оябунав минуту опасности.

Раздался щелчок предохранителя. Микио, мгновенно развернувшись, взмахнул мечом. Полуодетый юноша громко вскрикнул: его протянутая вперед рука была рассечена надвое. Микио нанес еще один удар, и противник упал замертво.

Справа открылся коридор, по которому бежали двое боевиков. Несмотря на тусклое освещение, на обнаженной груди каждого из них были хорошо видны татуировки ирезуми.Дважды подряд за короткое мгновение зазвенела тетива, и две стрелы нашли своих жертв. Довершила дело катана.

Микио и Джейк не останавливались даже для того, чтобы перевести дух. Снова раздался треск автоматной очереди, на сей раз более длинной. Микио шел впереди, выбирая кратчайший путь к кабинету Хигэ, однако при этом не забывая открывать дверь каждой комнаты, попадавшейся им на пути.

В колчане Джейка поубавилось стрел. Среди оставшихся одна лежала отдельно от других. Она не походила на своих сестер: ее наконечник был в три раза длиннее обычного. Ватакуси, (разрывающая плоть)называлась она. Убойная сила ее была столь велика, что даже неопытный стрелок мог с ее помощью срезать наповал противника. В руках же такого мастера, как Джейк, ватакусистановилась необычайно грозным орудием. Юми-ториберег ее для самого Хигэ Моро.

Наконец они добрались до резиденции Хигэ внутри билль! и нашли его в окружении четырех телохранителей. Применив удар семь камней,Микио тут же прикончил двоих из них. Третий, корчась в предсмертных конвульсиях, упал на пол: язык драконавонзился ему в живот.

Однако четвертый оказался упорнее своих товарищей. Он вступил в поединок с Микио, уверенно парируя его удары. Затем он перешел в контратаку, и с каждым выпадом острие его меча оказывалось все ближе и ближе к груди Микио.

Он явно почувствовал себя увереннее. Упоенный успехом, он атаковал все агрессивнее. Наконец торжествующее выражение появилось на его лице, когда первая кровь выступила на коже противника.

Он удвоил усилия, безоглядно бросаясь вперед, чего и дожидался Микио. Он изменил тактику, выполняя маневр, известный как воздух — море.Искусно скрыв свои намерения от противника, он получил преимущество, которым не замедлил воспользоваться.

При помощи приема красный листМикио преодолел защиту телохранителя Хигэ и, отклонив его катана,нанес разящий удар, вложив в него всю силу. Его противник умер, прежде чем коснулся пола.

Теперь он смог переключить все внимание на Хигэ Моро. Это был еще довольно крепкий, несмотря на возраст, круглолицый человек. Его подернутые седой паутиной черные волосы были подстрижены так коротко, что сквозь них проглядывала кожа. Он не отрываясь глядел на Джейка, который, вложив в лук разрывающую плоть,и натянув тетиву до предела, держал на прицеле оябунаклана Моро.

— Вот человек, которого ты пытался убить, — промолвил Микио. — Я думаю, он хочет получить объяснение по этому поводу, Моро-сан. Он хочет знать, почему ты хотел его смерти, почему его отец, Ши Чжилинь, погиб от рук дантайтвоего клана.

Моро посмотрел на Микио, затем перевел взгляд на сверкающий кончик ватакуси.

—Он итеки,варвар. Он никто для меня, — ответил он.

— Этот человек — киудзюцу сенсэй,Моро-сан, — резко возразил Микио. — Он юми-тори,великий воин. Я хочу, чтобы ты подумал об этом.

Вместо ответа Моро презрительно плюнул на пол.

— Приготовься убить его, — обратился Микио к Джейку. — Никакие пытки и унижения не заставят заговорить его. Если, вторгшись в его дом, перебив его людей, мы оставим его самого в живых, он будет смеяться над нами и преследовать нас до конца своих дней.

Джейк отпустил тетиву, и из горла Хигэ Моро вырвался пронзительный вопль. Он нелепо подпрыгнул, или, точнее сказать, его подбросило в воздухе. Он отлетел назад и тяжело ударился о стену. Расщепив грудную клетку, ватакусипронзила его насквозь и пригвоздила к стене.

Бросив лук, Джейк торопливо подошел к извивавшемуся в агонии, похожему на гусеницу, проткнутую булавкой, оябунуклана Моро. Схватив Хигэ за челюсть, он принялся хлестать его по бледным щекам, пока слабый румянец не заиграл на них вновь.

— Почему ты убил моего отца? Отвечай! Почему?

Хигэ закашлялся. Кровь выступила у него на губах.

— Мне заплатили, — еле слышно пробормотал он.

— Кто? Кто заплатил тебе за смерть моего отца?

— Человек... человек по имени Хуайшань Хан.

Китаец! —пронеслось в голове Джейка.

— Кто он такой?

— Я не... — Хигэ опять зашелся в кашле, и на сей раз кровь фонтаном хлынула из его рта. — Он с материка. Крупный министр.

— Коммунист? — изумлению Джейка и Микио не было предела. — Ты работал на человека из коммунистической верхушки Китая? Но почему?

— Я же... я же сказал тебе.

Хигэ беспомощно уронил голову. Его веки закрылись, и Джейку пришлось несколько раз сильно ущипнуть его за мочки ушей, чтобы он снова пришел в сознание.

Джейк повторил вопрос.

— Деньги, — ответил Хигэ. — Благодаря их деньгам мой клан стал самым богатым в Японии.

— Деньги за нашу смерть? — Джейк сорвался на крик. Он чувствовал, как почва горного склона, на котором он стоял, уходит у него из-под ног. Непроглядная мгла сгущалась вокруг него. Он ощутил холод в спине, от которого зашевелились волосы у него на теле. — Я знаю коммунистов. Они не стали бы столько платить только за это.

— О, нет, — возразил Хигэ. Из его горла вдруг вырвались странные лающие звуки. К своему ужасу, Джейк понял, что умирающий оябунсмеется ему в лицо. — Нет. Совсем не за это. И они заплатили нам гораздо больше, чем ты можешь себе представить.

— За что? — закричал Джейк.

Перепачкавшись в крови, он схватил Хигэ за ворот и приблизил его лицо к своему. Он был так близок к тому, чтобы рассеять мрак, покрывавший вершину горы, на которую, как некогда говорил отец, ему, Цзяну, суждено карабкаться во что бы то ни стало. Шань содрогалась до самого основания от откровений Хигэ Моро. Джейк снова вспомнил об отце, о времени, проведенном вместе с ним. Ему было отпущено судьбой так мало! Смерть положила конец всему. Никогда ему больше не сидеть рядом со стариком, впитывая в себя его мудрость, его человечность, его любовь. Невыносимая тоска клещами стиснула сердце Джейка. Слезы выступили у него на глазах. То были слезы ярости и отчаяния.

— Говори! За что?

— Только гора... только гора знает...

—Что!

У Джейка волосы встали дыбом.

Гора?! Что этот оябун из якудзы знает о горе?

—Какая гора? О чем ты говоришь?

Однако уже было поздно. Зловещий смех оборвался. Хигэ Моро смотрел на Джейка немигающими глазами. Дух, уже покинувший остывшее тело, унес с собой тайну оябунаМоро в неведомую даль.

Лето 1950

Пекин

Хуайшань Хан вернулся из Гонконга героем. Чжилиню он сказал, что был только там. Если он и побывал на Тайване, как собирался до отъезда, то об этом оставалось только догадываться.