Гиви и Шендерович - Мария Галина

— Дьявольская машина, — мрачно пробормотал Дубан, целый день таскавшийся по строительной площадке с неразлучной своей астролябией, — тьфу! Интересно, впрочем, откуда берется возносящая сила? Не от того ли винта?

— А ты подумай, — сказал Гиви, — и заодно про то, что пар занимает объем гораздо больший, чем вода… про селитру и серу… про целебную плесень… что там еще? И я настоятельно рекомендую тебе запомнить, о, Дубан, что есть такая штука, как предохранительный клапан!

— Эх, — вздохнул Дубан, — кабы в той скрижали и впрямь содержались все знания о подлунном мире! Тогда, впрочем, никто не стал бы охранять ее с таким пылом, да и сражаться за нее не стал, ибо сия материя мало кому интересна! Люди гонятся за властью и силой, позорно пренебрегая знаниями!

— Так на скрижали по ошибочным слухам, именно знания всего сущего были выбиты, — заметил Гиви, — из чего следует, что знание и есть — сила!

Дубан задумался.

— Я, пожалуй, это запишу! — сказал он, — ибо сему мудрому высказыванию грех не быть запечатленным в памяти потомков.

— Вот и хорошо, — сказал Гиви, чувствуя себя плагиатором, — я бы вообще посоветовал тебе взяться за калам, о, звездозаконник, да и записать всю эту историю, ибо потомки обязательно что-нибудь да наврут! Как с этим Александром — это же надо, грядущего погубителя почесть спасителем мира!

— Мир устоял, — подтвердил Дубан, — и все благодаря тебе, о, Гиви.

— Ну, — застыдился Гиви, — до какой-то степени. Ибо сдается мне, что изначально споспешествовали нам высшие силы. Кто знает, возможно, даже сам Разиэль.

— Разиэль не станет помогать кому ни попадя, — сурово сказал Дубан, — из чего следует, что ты, о, Гиви, все-таки избранный!

— Ну, избранный, так избранный, — согласился Гиви, — Развеселись, о, Дубан! Ибо у этой истории хороший конец.

— У этой — да, — неохотно согласился звездозаконник, — что по нашим временам редкость. Однако же, печаль моя велика, ибо Престол Ирама останется пуст, древние легенды уходят, да и ты о, Гиви, удаляешься в неведомые земли.

— Удаляюсь, — подтвердил Гиви, — с охотой и удовольствием, хотя и не без грусти.

— Однако ж, как ты попадешь домой, о, Гиви? Ибо этот сосуд если и сообщается с твоим, то неведомо где и неведомо как.

— Кольцо привело меня сюда, — возразил Гиви, — оно же и выведет! И… э… Джамаль!

— На голове и на глазах, о, повелитель! — радостно склонился Джамаль, всем своим видом излучая готовность повиноваться.

— Проследи, чтобы Миша взял не больше, чем сможет унести. А то я его знаю!

Рассказывают, что Александр Македонский все-таки дошел до Края Мира. Он преодолел Горы Мрака, непроходимые, изобилующие мрачными ущельями и глубокими пропастями, которые доселе не видел ни один смертный. Однако ж, Александр сумел пройти их при помощи нубийских ослов, которые, будучи приучены к темноте, видят все потайные тропы. А потому Александр запасся клубками веревки, концы которых и привязал при входе в ущелье, дабы потом без помех найти обратный путь. Говорят, что проделал он сие по совету учителя своего Аристотеля, коему были ведомы все тайны земли.

И вот царь с немногими верными смельчаками преодолел горы, пройдя их насквозь, темные ущелия, что как черви извивались в сердце камня, прошел он. И вот, забрезжил вдали солнечный свет и подумал Александр — раз так труден был путь, дивная награда, должно быть, ждет в конце его и нет ничего краше той земли, что предстанет предо мною.

Однако же, к своему удивлению, увидел он пустынную местность, унылую равнину под палящим солнцем, Лишь ветер гулял по ней, сдувая песок с бурых холмов.

И сказал тогда Александр — вот, думал я, преодолею я тяжкий путь и будет велика моя награда, однако ж, все, что получил я в награду — это другой путь, и он еще более тяжек и труден, чем тот, первый!

И сказал Аристотель, идущий с ним:

— Так всегда и бывает.

И увидел Александр там, вдали, под палящим солнцем, выступают из-за края земли другие горы и пошел он туда по пустыне, и сказал себе, что не будет знать ни сна, ни покоя, пока не увидит, где кончается Мир.

Ибо он был Царь!

И день, и ночь шел он с немногими верными, под палящим солнцем и под крупными звездами шел он, и звездная соль лежала на острие его меча. И, наконец, дошел он до тех дальних гор, и были они, как стена, и не было в них ни прохода, ни тропы, ни ущелья…

И сказал тогда Александр:

— Не бывает так, чтобы не было Царю ни пути, ни прохода!

И сказал тогда ему Аристотель:

— Бывает — для тех, кто дошел до Края Мира.

И стал Александр у тех гор и решил он устроить трапезу, однако ж, истощили они свои запасы, странствуя по пустыне, и была у него одна лишь соленая рыба. И взял он ту соленую рыбу, и оглянулся — и вот, видит, бьет из горы источник. И сладостный запах исходит от того источника. И тогда решил Александр приправить свою рыбу этой сладостью, и обмакнул он ее в воду, и вот, увидел, как рыба вильнула хвостом, вырвалась у него из рук и уплыла.

И Александр воскликнул:

— Вот чудо!

А Аристотель сказал:

— Ничего удивительного, просто это доказывает, что ручей сей течет из Рая.

И тогда сказал Александр:

— Вот, не будет мне ни сна, ни покоя, покуда не дойду я до Райских врат!

И сказал Аристотель:

— Быть может, ты и дойдешь до них, однако ж на том путь твой и завершится. Ибо они затворены для людей из плоти и крови. Что же до меня, то лично я предпочитаю остаться здесь, ибо с философской точки зрения это разумно.

А Александр сказал на то:

— Я царь!

И вот, пошел он против течения сего ручья (а горы удивительным образом расступились), и вот, оказался он в дивной местности, и увидел, что поперек ее стоят врата и из-за них доносится дивное благоухание, и пение птиц, и вся земля у ограды усыпана лепестками дивных цветов, что каждую ночь опадают, а каждое утро расцветают вновь. И вот, Александр ударил в ворота и сказал:

— Отворите!

И вот, открылись ворота, и вышел некто, величественный и страшный, весь в сиянии, и сказал:

— Кто ты таков, что стучишь в ворота и беспокоишь праведников?

И сказал Александр:

— Я царь! А ты кто такой?

— А я — страж сего места, — ответствовал некто, а что до царей, то у нас их тут как песка в пустыне!

— Но я — великий царь, — сказал тогда Александр, — я знаменит! Я, покоритель мира, властелин вселенной!