Знаменитые авантюристы - Роман Белоусов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лорда Кокрейна приговорили (вместе с Де Беренгером и другими спекулянтами) к выплате тысячи фунтов штрафа (громадные деньги по тем временам!), к году тюрьмы и стоянию у позорного столба напротив фондовой биржи. Более унизительного наказания трудно было вообразить. Против лорда проголосовало и большинство членов парламента, изгнав из своих рядов. Имя его было вычеркнуто из списков морского ведомства, а его знамя извлечено из алтаря рыцарей Бани и сброшено с паперти церкви короля Генриха VII.
В этот драматический момент жизни опального адмирала неожиданно маятник качнулся в обратном направлении. Избиратели вновь поддержали его, возвратив на законное место в парламенте, продемонстрировав тем самым свое доверие. Он все еще оставался героем толпы, что бы о нем ни говорили его политические противники. Спохватившись, власти отменили наказание у позорного столба (с тех пор оно было вообще отменено навсегда), что, однако, не освободило лорда от заключения. Целую зиму он провел в тюрьме Маршалси. К весне у него созрела мысль о побеге. И он бежал. Верный слуга передал ему веревку, по которой Кокрейн спустился из окна и, наняв кэб, спокойно отправился в дом своих родственников.
Шум в городе поднялся страшный, будто сбежал сам Наполеон с острова Эльбы. Объявили вознаграждение тому, кто найдет и доставит обратно в тюрьму беглого лорда. Между тем он и не думал скрываться. Как ни в чем не бывало появился в палате общин, вызвав полное оцепенение присутствующих. Прийдя в себя, спикер вызвал констеблей, и Кокрейн был вновь арестован. Его снова поместили в Маршалси, причем в сырую камеру.
Здоровье узника стало быстро ухудшаться. И тогда он сдался, согласившись уплатить штраф. На тысячефунтовой банкноте написал: «Ввиду того что я давно страдаю от одиночного тюремного заключения, а мои угнетатели полны решимости лишить меня либо моей собственности, либо самой жизни, то я повинуюсь грабежу, дабы защитить себя от убийства, надеясь, что доживу до того момента, когда мне удастся поставить этих правонарушителей перед лицом закона».
Эта банкнота долгое время оставалась одним из самых любопытных курьезов в истории Банка Англии, где ее показывали посетителям.
Выйдя на свободу, неугомонный и непокорный лорд вновь повел борьбу против британского общества, особенно нападая на юридическую систему, продажных судей и подкупленных присяжных, теперь уже опираясь и на свой личный горький опыт. Чтобы заткнуть ему рот, ему предъявили новое обвинение. В этот раз его должны были судить за то, что он убежал из тюрьмы, не отбыв своего первого заключения. Приговор гласил — штраф сто фунтов. Кокрейн вновь отказался платить. И снова его упрятали в прежнюю камеру. Вот тут-то и сказалась популярность его в народе. Бедняки-избиратели стали собирать свои жалкие пенни, чтобы внести за него штраф. Суммы, собранной ими, — более тысячи фунтов — с лихвой хватило, чтобы уплатить новый штраф и компенсировать первый. Избиратели заверили Кокрейна, что верят в его невиновность и что вся судебная одиссея не что иное, как расплата с ним за разоблачение махинаций и интриг, особенно морского ведомства. Однако это не помогло адмиралу вернуться на флот. Тем более что наступили мирные дни после долгих лет непрерывных войн: Наполеон был сокрушен, и надобность в огромном флоте отпала. Суда консервировались, экипажи списывались на берег.
В этот неблагоприятный момент неожиданно свежий ветер издалека задул в его паруса. Ему представилась возможность, о которой он мог только мечтать, — стать командующим целого флота!
Главнокомандующий
Из далекого Чили в Лондон прибыл представитель этой страны, борющейся за независимость от испанского господства. Там рассчитывали, что известный своим свободолюбием адмирал не откажет и «станет на сторону угнетенных и несчастных». Предложение было крайне соблазнительным. Вновь выйти в море, возглавить флот борющейся страны, проявить свой гений флотоводца. Он, не раздумывая, согласился.
Перед отъездом Кокрейн произнес свою последнюю речь в палате общин. Он сказал: «Я не стану отнимать у вас много времени. Тому положению, которым я пользовался в течение одиннадцати лет здесь, в палате общин, я обязан целиком избирателям. Мои самые сердечные чувства я испытываю к тому, как они вели себя по отношению ко мне. Они спасли меня от злого заговора, который чуть не привел меня к окончательной погибели. Я прощаю тем, кто выступал против меня, и надеюсь, что они так же простят себя, нисходя в могилы…»
Ему было в это время сорок два года и он находился в рассвете сил. Теперь он решил круто повернуть руль.
В ноябре 1818 года, после почти четырехмесячного плавания, лорд Кокрейн со своей женой и двумя сыновьями на торговом судне «Роза», благополучно обойдя мыс Горн, прибыл в Вальпараисо.
В порту его приветствовал залпом 50-пушечный, только что захваченный у испанцев фрегат «Мария Изабелла», переименованный в «О’Хиггинс» — по имени генерала, борющегося за свободу Чили. Спустя несколько дней Кокрейн поднял на этом судне флаг главнокомандующего военно-морскими силами Республики. А еще через несколько дней он вышел в море и взял курс к берегам Перу. Там, в порту города Кальяо, сосредоточился весь испанский флот. Кокрейн поставил перед собой дерзкую задачу — либо захватить корабли испанцев, либо пустить их на дно. Кроме «О’Хиггинса», в эскадру входили 44-пушечный «Лаутару», 56-пушечный «Сан-Мартин» и 20-пушечный «Чакабуко». На борту флагманского корабля находилось шестьсот матросов и пехотинцев. Испанский флот, укрывшийся в бухте, по огневой мощи превосходил чилийскую эскадру. Кроме того, его надежно охраняли береговые батареи.
Несколько попыток Кокрейна ворваться в бухту не дали результата. Тогда он решил проникнуть туда под американским флагом, прикинуться нейтралом, а затем атаковать. Густой туман помешал операции. Нужно было ждать нового случая. Тем временем испанцы срочно укрепляли мол, устанавливали дополнительные батареи, сооружали заграждения из бревен и цепей, короче говоря, готовились к длительной осаде. Было ясно, что они и не думают открыто сразиться — слава Кокрейна как искусного адмирала была им известна.
Блокада длилась не один месяц. За это время потребовалось отремонтировать корабли и пополнить запасы — от канатов до питьевой воды. Кокрейн решил вернуться в Вальпараисо.
Сделав необходимые запасы, отремонтировав корабли и увеличив состав эскадры еще на один 20-пушечный корвет «Индепенденсия», Кокрейн снова вышел в море. Его видели то к северу от Кальяо, то далеко на юге, около Вальдивии, где у испанцев находилась главная военная база, откуда они осуществляли нападения на Чили. В Гуякиле он осаждал загнанный в бухту большой испанский флот. Но все это были незначительные операции, а ему нужна была большая победа. Вернуться в Вальпараисо без нее он не мог — это равнялось бы поражению.