Странствия убийцы - Робин Хобб

Однажды вечером я проснулся и обнаружил, что около моей кровати сидит Кеттл. Она выглядела даже старше, чем я помнил. Я смотрел на нее, пока она не заметила, что я проснулся. Кеттл покачала головой:

— По всем твоим странностям я должна была догадаться. Ты связан с самим Белым Пророком! — Она наклонилась ближе ко мне и прошептала: — Он не разрешает Старлинг повидаться с тобой. Он говорит, что ты слишком слаб для такого полного жизни гостя. И ты пока не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал о том, что ты здесь. Но я передам ей словечко от тебя, хорошо?

Я закрыл глаза.

Позднее утро и стук в дверь. Я не мог спать — и не мог как следует проснуться из-за терзавшей меня лихорадки. Я пил чай из ивовой коры, пока он не начал булькать у меня в животе. Но в голове у меня все равно стучало, и если я не обливался потом, то меня бил озноб. Стук раздался снова, громче, и Кеттл поставила чашку, которую протягивала мне. Шут сидел за рабочим столом. Он отложил инструмент, но Кеттл сказала:

— Я открою, — и шагнула к двери, хотя шут уже сказал:

— Нет, дай я.

Старлинг ворвалась в дом так внезапно, что даже Кеттл вскрикнула от удивления. Старлинг прошла мимо нее в комнату, на ходу стряхивая снег с шапки и плаща. Шут весело и радушно кивнул, как будто ждал ее прихода. Она молча повернулась к нему спиной. Огонек гнева в ее глазах стал ярче, и я чувствовал, что она чем-то очень довольна. Она с грохотом захлопнула за собой дверь и влетела в комнату, как сам северный ветер. Она плюхнулась на пол рядом с моей кроватью и скрестила ноги.

— Ну вот, Фитц. Я так рада тебя видеть! Кеттл сказала мне, что тебе было плохо. Я бы пришла раньше повидать тебя, но меня и на порог не пускали. Как ты сегодня?

Я попытался сосредоточиться. Мне бы хотелось, чтобы она двигалась гораздо медленнее и говорила гораздо тише.

— Здесь слишком холодно, — капризно пожаловался я. — И я потерял свою серьгу.

Я только этим утром обнаружил потерю. Это потрясло меня. Я не помнил, почему это было так важно, но никак не мог заставить себя перестать думать об этом. А когда думал, у меня сильнее болела голова.

Она стянула с себя перчатки. Одна рука все еще была перевязана. Другой ладонью она коснулась моего лба. Пальцы ее были благословенно холодными. Странно, что холод бывает так приятен.

— Он весь горит! — попеняла она шуту. — У тебя хотя бы хватило ума дать ему ивового чая?

Шут обстругивал очередную деревяшку.

— Горшок стоит около твоего колена, если ты его еще не перевернула. И если ты сможешь влить в Фитца хоть глоток, значит, ты лучше меня. — Он взял новый кусок дерева.

— Это не трудно, — заметила Старлинг тихим неприятным голосом. Потом ласковым тоном обратилась ко мне: — Твоя серьга не потерялась. Смотри, вот. — Она достала ее из кошелька, болтавшегося на поясе. Какая-то часть меня была в состоянии отметить, что на Старлинг теперь была теплая горская одежда. Ее руки были холодными и немного неловкими, когда она вдевала серьгу в мое ухо. Я понял, что не удержусь от вопроса.

— Почему она у тебя?

— Я просила Кеттл принести ее мне, — прямо сказала она. — Когда он не разрешал мне повидаться с тобой. Мне нужно было что-то, чтобы доказать Кетриккен, что я говорю правду. Я была у нее и говорила с ней и с ее советником. Целый день.

Имя королевы пробилось сквозь мои блуждающие мысли и заставило на мгновение собраться с силами.

— Кетриккен! Что ты сделала? — закричал я с раздражением. — Что ты ей сказала?

Старлинг выглядела испуганной.

— Ну, все, что она должна была знать, чтобы помочь тебе в твоих поисках. Что на самом деле ты жив. Что Верити не умер и ты собираешься найти его. Что нужно послать весть Молли и сообщить ей, что ты жив и здоров, чтобы она не грустила и держала вашего ребенка в безопасности, пока ты не вернешься. Что…

— Я доверял тебе! — крикнул я. — Я доверил тебе свои тайны, а ты предала меня! Каким дураком я был! — Меня захлестнуло отчаяние. Все, все потеряно.

— Нет, это я дурак! — Шут вмешался в наш разговор. Он медленно прошел через комнату и остановился, глядя на меня. — И я надеялся, что ты доверяешь мне, — начал он, и я никогда не видел шута таким бледным. — Твой ребенок, — сказал он тихо, — истинный наследник династии Видящих. — Его желтые глаза вспыхивали, как умирающее пламя, когда он перевел взгляд со Старлинг на меня. — Зачем? Зачем было лгать мне?

Я не знал, что было хуже — боль в глазах шута или триумфальный взгляд, который бросила на него Старлинг.

— Я лгал, чтобы сохранить ребенка для себя! Это мой ребенок, а не наследник Видящих! — безнадежно кричал я. — Мой и Молли. Ребенок, которого мы будем любить и растить, а не инструмент для тех, кто делает королей! И Молли должна узнать, что я жив, только от меня самого! Старлинг, как ты могла так поступить со мной? Как я мог быть таким идиотом и разговаривать об этих вещах с кем бы то ни было?

Теперь Старлинг выглядела такой же обиженной, как и шут. Она очень медленно встала, голос ее сломался.

— Я пыталась помочь тебе. Помочь сделать то, что ты должен сделать. — Из за ее спины в открывшуюся дверь ворвался ветер. — Эта женщина имеет право знать, что ее муж жив.

— Какую женщину ты имеешь в виду? — спросил новый ледяной голос. К моему ужасу, в комнату вошла Кетриккен, а следом за ней Чейд. Она посмотрела на меня, и лицо ее было страшным. Горе опустошило ее, иссушило плоть, прорезало глубокие линии от углов рта. Теперь в ее глазах горел гнев. На мгновение мне стало холодно от порыва ледяного ветра. Потом дверь закрылась. Я переводил взгляд с одного знакомого лица на другое. Маленькая комната, казалось, переполнилась людьми, равнодушно смотрящими на меня. Я моргнул. Их было так много, они были так близко. И все смотрели на меня. Ни один не улыбался. Ни радости, ни приветствий. Так-то приветствуют Изменяющего. Ни на одном лице не было выражения, которое я надеялся увидеть.

За исключением Чейда. Он большими шагами пересек комнату, стаскивая на ходу перчатки для верховой езды. Когда он откинул капюшон зимнего плаща, я увидел, что его седые волосы завязаны в хвост воина. На лбу у него был кожаный шнурок с серебряным медальоном. Олень, нагнувший голову, приготовился к атаке. Герб, который дал мне Верити. Старлинг быстро посторонилась. Он даже не взглянул на нее и с легкостью сел на пол у моей кровати. Он взял мои руки в свои, сузив глаза при виде обмороженных пальцев. Он держал их очень нежно.

— О, мой мальчик, мой мальчик, я был уверен, что ты мертв! Когда Баррич сообщил, что нашел твое тело, я думал, у меня сердце разорвется. То, что мы сказали друг другу перед тем, как расстаться… но ты здесь, живой, хоть и не здоровый.

Он наклонился и поцеловал меня. Ладонь, которой он коснулся моей щеки, была покрыта мозолями, оспины на ней были едва видны из-за загара. Я посмотрел ему в глаза. В них светилась радость и любовь. В моих собственных глазах были слезы, и я спросил:

— Вы действительно хотите забрать мою дочь и посадить ее на трон? Еще один бастард династии Видящих… Вы хотите, чтобы ее использовали так же, как использовали нас?

Лицо его окаменело. Шевелились только губы, когда он ответил:

— Я сделаю все, что смогу, чтобы истинный Видящий снова оказался на троне Шести Герцогств. Как я присягал. И ты присягал тоже. — Он твердо встретил мой взгляд.

Я в тревоге смотрел на него. Он любил меня. Хуже того, он в меня верил. Он верил, что я найду в себе достаточно сил и преданности, чтобы исполнить долг, который был становым хребтом его жизни. Долг, вынуждавший меня делать вещи, которые не мог бы вообразить даже Регал, со всей его ненавистью ко мне. Вера Чейда в меня была такова, что он, ни секунды не колеблясь, послал бы меня в любую битву и ждал бы от меня любых жертв. Сухое рыдание внезапно сотрясло меня, отозвавшись болью в моей спине.

— Этому нет конца! — закричал я. — Этот долг загонит меня в могилу. Лучше бы я умер! Дайте мне умереть! — Я вырвал у Чейда руку, не считаясь с болью, которую вызвало это резкое движение. — Оставьте меня!

Чейд даже не вздрогнул.

— У него жар! — возмущенно сказал он шуту. — Тебе следовало бы дать ему чая из ивовой коры.

Ужасная улыбка появилась на лице шута. Но прежде, чем он успел ответить, от окна раздался резкий звук разрываемой кожаной занавески. Серая голова протиснулась сквозь затянутое кожей окно, оскалив полную белых зубов пасть. Опрокинув полку с горшками на лежавшие под ней свитки, ночной Волк прыгнул, проскрежетал когтями по деревянному полу и остановился между мной и поспешно поднявшимся Чейдом. Он зарычал сразу на всех.

Я убью их всех для тебя, только скажи!

Я уронил голову на подушку. Мой чистый дикий волк. Вот что я сделал с ним. Чем это лучше того, что Чейд сделал со мной?

Я снова оглядел их. Чейд стоял с застывшим лицом. На лицах других были потрясение, жалость и разочарование, причиной которых был я. Отчаяние и лихорадка трясли меня.