Печальный Лорд - Елена Грушковская

Вечером они с лордом Дитмаром стояли на балконе, глядя на озарённый закатными лучами сад. Лорд Дитмар всё ещё одевался в чёрное, носил перчатки и стриг волосы, которые на висках стали совсем седыми, и его траурное облачение печально контрастировало с праздником весны и жизни, царившим вокруг. В своём длинном плаще, высокий и задумчивый, он прогуливался по балкону, переступая по чёрно-белым плиткам, и был похож на чёрного ферзя, а маленький Джим в белом костюме и белых лёгких туфлях смотрелся рядом с ним, как белая пешка. Сначала они думали каждый о своём, и лорд Дитмар был погружён даже в бОльшую задумчивость, чем Джим, как будто совсем не замечая его. Джиму наконец захотелось поговорить со своим спутником, мудрым, добрым, любящим Печальным Лордом, и он сказал:

— Какая красивая весна. Сад просто взорвался цветением.

Переступая с белых плиток на чёрные и наоборот, лорд Дитмар рассеянно отозвался:

— М-да…

— Больше всего мне нравятся яннаны, у них такие мелкие розовые цветочки, и их так много, — сказал Джим. — И ветки так живописно свисают к земле.

— Угу, — ответил лорд Дитмар, заложив руки за спину.

— А Илидор сегодня врезался в кусты, катаясь на самокате, — рассказал Джим со смехом. — Жаль, у меня не было камеры, это нужно было снять. Вот был бы кадр!

— Мм, — промычал лорд Дитмар.

Не зная, как привлечь его внимание и растормошить, Джим уселся на широкий балконный парапет с балюстрадой, поставив на него ноги и обхватив колени руками. Лорд Дитмар сразу взглянул на него и нахмурился.

— Дорогой мой, не садись так, — сказал он озабоченно. — Ведь ты не хочешь упасть?

— А мне так хочется, — ответил Джим тоном капризного ребёнка.

Лорд Дитмар подошёл и обнял Джима за плечи, страхуя от падения.

— Я серьёзно, милый.

Джим прислонился к нему, склонив голову ему на грудь.

— Милорд, вы сейчас как будто совсем меня не любите…

Лорд Дитмар вздохнул, устало и ласково погладил его по волосам и поцеловал в макушку.

— Ну что ты говоришь, дитя моё… Я люблю тебя больше жизни, каждую минуту. Не бывает таких дней, когда я люблю тебя меньше, чем всегда.

Джим поднял лицо и протянул ему губы, и лорд Дитмар нежно поцеловал его.

— Я просто немного задумался, — сказал он. — О работе. Один непростой вопрос не даёт мне покоя, я пытаюсь его решить. Я его решу рано или поздно, но над ним придётся поломать голову.

О Фалдоре они не говорили, но его фигура как будто стояла рядом, нарушая их уединение и вторгаясь в их мысли, и даже когда в этот вечер они занимались любовью, ощущение чужого присутствия не покидало их, как будто за ними кто-то подглядывал. Конечно, за ними никто не подглядывал, но им обоим было не по себе, и близость не принесла того наслаждения, какого они достигали раньше. Скрыв, однако, друг от друга свою неудовлетворённость, они поцеловались и пожелали друг другу спокойной ночи.

Лорд Дитмар поднялся рано и до завтрака работал в кабинете: после выхода своей книги он принялся за очередной труд. Завтракали они на веранде, любуясь ламаннами в цвету, а потом лорд Дитмар уехал, предупредив, что будет только к ужину. Близнецами Джим сегодня занимался сам, предоставив Илидора и Серино заботам Фалдора. Когда сытые близнецы уснули, Джим стал наблюдать, как Фалдор в игровой форме обучал малышей счёту, а после они изучали голографический глобус.

Потом по плану у них было плавание в бассейне. Джим сам не купался: сидя на скамеечке в ванной, он смотрел, как Фалдор и Эннкетин учили детей двигаться в воде. У Илидора получалось лучше, чем у Серино, он уже пытался плавать сам, а Фалдор только страховал его, тогда как Серино нуждался в постоянной поддержке рук Эннкетина.

После плавания был полдник: дети пили горячий асаль с печеньем и ели фрукты; потом были комнатные игры и урок астрономии. Фалдор показывал им голографическую карту Галактики и рассказывал о ближайших планетных системах. Илидор удивительно быстро всё схватывал, с ходу запоминая названия планет и своей необыкновенной обучаемостью походя на Джима в детстве. За урок он запомнил десять систем и мог их показать на карте, только замешкался с одной. Джим, наблюдавший за уроком, подсказал:

— Это система Блоог. Из трёх планет обитаем только Флокар. Там одни пустыни, но люди всё равно там живут.

— А откуда ты знаешь, папуля? — удивился Илидор.

— Я там был, поэтому и знаю, — сказал Джим.

Воспоминания всколыхнулись в нём, и между его бровей пролегла складка.

После обеда у детей был тихий час, а потом они пошли гулять в сад. Джим и Фалдор снова сидели на скамейке и наблюдали за резвящимися малышами. Джим молчал, стараясь отогнать призрак прошлого. Фалдор, тоже помолчав некоторое время, наконец спросил:

— Когда вы были на Флокаре, с вами там произошло что-то плохое?

Джим заставил себя улыбнуться.

— Почему ты так подумал?

Глядя на Джима своими по-детски чистыми глазами, Фалдор сказал:

— Вы изменились, когда заговорили о Флокаре. Вы стали напряжённым, ушли в себя. У вас с этой планетой связаны тяжёлые воспоминания, ведь так?

— Я бы не хотел об этом говорить, — сказал Джим. — Это уже в прошлом.

Он ничего не сказал Фалдору, но целый день им владели тягостные мысли. Это заметил и лорд Дитмар, когда вернулся вечером домой. За ужином он отметил молчаливость и грустный вид Джима:

— Что с тобой сегодня, милый? Ты что-то ничего не рассказываешь и как будто печалишься… Что-то случилось?

Джим улыбнулся и покачал головой:

— Нет, милорд, всё как обычно. Ничего не случилось, у нас всё хорошо.

— Как малыши? — поинтересовался лорд Дитмар. — Илидор не учудил чего-нибудь новенького?

— Нет, он сегодня сделал большие успехи, — ответил Джим. — Он впитывает знания, как губка. Он выучил десять планетных систем.

Лорд Дитмар провёл полчаса в детской, наблюдая, как Джим возится с близнецами, поцеловал малышей и отправился к себе в кабинет, где пробыл два часа. Перед сном они с Джимом прогулялись по саду с коляской. Сад был наполнен вечерней прохладой и ароматом цветения, аллеи погрузились в голубые прозрачные сумерки, но каждый лепесток ещё отчетливо виднелся. Ясное небо было ещё светлым, в нём висели лёгкие, зарумяненные закатом облачка, фонари пока не горели, но всюду уже был разлит вечерний покой. Верхушки деревьев сонно покачивались в струях еле ощутимого ветерка, где-то среди яннанов выводила вечернюю песню какая-то одинокая пташка, а в цветах стрекотали драфиллы(1). На ручке коляски рядом с рукой Джима в белой перчатке лежала чёрная перчатка лорда Дитмара, а по плиткам аллеи рядом шагали белые туфельки и чёрные сапоги. Близнецы в коляске сладко спали: им, похоже, было всё равно, где это делать — в детской или на прогулке.