Печальный Лорд - Елена Грушковская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как малыши? — поинтересовался лорд Дитмар. — Илидор не учудил чего-нибудь новенького?
— Нет, он сегодня сделал большие успехи, — ответил Джим. — Он впитывает знания, как губка. Он выучил десять планетных систем.
Лорд Дитмар провёл полчаса в детской, наблюдая, как Джим возится с близнецами, поцеловал малышей и отправился к себе в кабинет, где пробыл два часа. Перед сном они с Джимом прогулялись по саду с коляской. Сад был наполнен вечерней прохладой и ароматом цветения, аллеи погрузились в голубые прозрачные сумерки, но каждый лепесток ещё отчетливо виднелся. Ясное небо было ещё светлым, в нём висели лёгкие, зарумяненные закатом облачка, фонари пока не горели, но всюду уже был разлит вечерний покой. Верхушки деревьев сонно покачивались в струях еле ощутимого ветерка, где-то среди яннанов выводила вечернюю песню какая-то одинокая пташка, а в цветах стрекотали драфиллы(1). На ручке коляски рядом с рукой Джима в белой перчатке лежала чёрная перчатка лорда Дитмара, а по плиткам аллеи рядом шагали белые туфельки и чёрные сапоги. Близнецы в коляске сладко спали: им, похоже, было всё равно, где это делать — в детской или на прогулке.
— Они не совсем одинаковые, — заметил лорд Дитмар вполголоса, всматриваясь в личики малышей. — Они похожи просто как братья, но не как близнецы. Я легко их отличаю: справа Дейкин, а слева Дарган.
— Наоборот, милорд, — улыбнулся Джим.
— Не может быть! — воскликнул лорд Дитмар. — Ты уверен?
— Абсолютно, — кивнул Джим. — У Дейкина глазки посажены чуть шире, а у Даргана лобик немного выше. Но носики у них определённо ваши.
— А бровки твои, — улыбнулся лорд Дитмар, целуя Джима в висок.
Они присели на скамейку возле большого, раскидистого яннана, свесившего до земли длинные ветки, покрытые розовой пеной цветов, и слушали усыпляющий хор драфилл и однообразные повторяющиеся птичьи ноты. В небе висели бледные серпы двух альтерианских лун — большой золотистый Униэль, похожий на гигантский апельсин, и белый маленький Хео, напоминавший земную Луну.
— Такой дивный вечер, — проговорил лорд Дитмар, ласково дотрагиваясь до волос Джима. — Почему ты грустишь, моя радость?
— Вам показалось, милорд, — тихо ответил Джим.
— Ты устал?
— Немного.
Помолчав, лорд Дитмар накрыл своей чёрной перчаткой белую перчатку Джима.
— Испытание прошлым даётся тебе слишком тяжело, дружок. Признаюсь, и меня оно немного напрягает.
Джим опустил глаза и чуть сдвинул брови.
— Не выгоняйте его, милорд… Дети его полюбили.
— А ты? — спросил лорд Дитмар.
Джим вздрогнул от прозвучавших в его голосе напряжённых, неприятных нот, вскинул взгляд и посмотрел лорду Дитмару прямо в глаза.
— Милорд, вы знаете, что я принадлежу и всегда буду принадлежать только вам, — сказал он тихо, но твёрдо. — Я отдаю себе отчёт в том, что он — не Фалкон, хоть и похож на него. Я справляюсь с испытанием.
— Хорошо, если так. — Лорд Дитмар поцеловал Джима в лоб и серьёзно взглянул ему в глаза. — Но это нелегко тебе даётся, любовь моя… Тебе не холодно? Может быть, пойдём?
— Пойдёмте, милорд, — вздохнул Джим.
_________________
1 насекомое наподобие кузнечика
Глава 25. Точка
Испытание прошлым продолжалось. Каждый день на прогулке с детьми Фалдор просил Джима рассказать что-нибудь о Фалконе, и Джим рассказывал понемногу, затрагивая и собственную историю. Рассказал он и сказку о Существах — создателях вселенных, и об отлёте Странника. Рассказывая об их последней с Фалконом встрече на площадке в горах, перед его отлётом к Звезде, Джим не смог удержаться от слёз. Увидев его плачущим, Фалдор вдруг подхватил его на руки и стал носить, как ребёнка.
— Простите, — сказал он смущённо. — Я по-другому успокаивать не умею.
— Ничего, — прошептал Джим, не вытирая текущих ручьями слёз. — Этот способ тоже подходит…
Фалдор поставил его на ноги, и Джим нырнул в длинные свисающие гирлянды душистых яннановых ветвей, мягко защекотавших его залитое слезами лицо. Они сразу осыпали его волосы и плечи мелким розовым конфетти своих лепестков и скрыли его от игравших на лужайке детей и Фалдора, и Джим, раздвигая их руками, побрёл среди яннановых зарослей, сам не зная куда. Яннаны здесь росли один возле другого, образуя сплошную завесу из своих длинных висячих веток, и только по звуку детских голосов можно было определить, где лужайка. Джим бродил среди розовых гирлянд в странном состоянии, всхлипывая и одновременно улыбаясь, вдыхая сладкий запах и изнемогая от пронзительной муки в груди. И вдруг, раздвинув ветки, он наткнулся на Фалдора, который стоял с непокрытой головой, держа в руке свою синюю шапку с козырьком, а его синий костюм на плечах был весь осыпан яннановыми лепестками. Он шагнул к Джиму, отодвинув ветки, не сводя с него взгляда, нагнулся и неуклюже прильнул к его губам.
— Вы сказали, это делается, когда любишь, — сказал он. — Я… Мне кажется, я вас…
Джим не дал ему договорить. Он проваливал испытание, неистово гладя плечи, лицо и голову Фалдора и впиваясь в его мягкие, послушно раскрывающиеся ему навстречу губы. Но лишь несколько мгновений губы Фалдора были податливыми и пассивными; они тут же сами перешли в наступление, а его руки крепко обняли Джима. Джим смеялся и рыдал, принимал поцелуй за поцелуем и сам целовал снова и снова. Испытание было провалено, но ему было всё равно.
— Фалкон, — прошептал он.
Объятия вдруг ослабели, Фалдор отступил. Как когда-то на горной площадке, Джим в скорбном недоумении попытался удержать ускользающего Фалдора, но тот, как и Фалкон, покачал головой: не делай этого.
— Дети остались без присмотра, ваша светлость, — сказал он. — Давайте вернёмся.
Он исчез за завесой яннановых ветвей, а Джим осел на траву, содрогаясь от беззвучных рыданий. Судорожно цепляясь за розовые гирлянды и обрывая с них горсти мягких лепестков, он устремлял к небу надрывный немой крик.
— Я не могу, Фалкон… Я НЕ МОГУ…
Никто ему не отвечал, яннановые цветы щекотали его мокрые щёки и могли утешать только своим сладким ароматом. Они осыпались, неистово смятые, с его вспотевших ладоней.
— ФАЛКОН!!! — посылал он отчаянный, полный боли зов через триллионы световых лет, в другую Вселенную. — Фалкон…