Владимир Путин - Рой Медведев

Но и Путин спросил у Буша примерно о том же самом: похож ли он на человека, который хочет Америке зла, который не хочет ни торговать, ни дружить с Америкой. И Буш также посчитал это предложение интересным. «Я посмотрел в глаза этому человеку. Я смог почувствовать его душу, — сказал в тот же день Буш о своем собеседнике. — Я понял, что могу ему доверять, и пригласил его приехать осенью на мое ранчо в Техасе». (Эти слова вызвали много иронических комментариев в американской прессе, которая относилась к В. Путину без всяких симпатий.)

В Любляне у Буша и Путина не было переговоров, это был разговор двух сравнительно молодых президентов, каждый из которых изложил другому свою точку зрения. Джордж Буш так и сказал: «Мы молоды. Зачем же нам привязываться к прошлому? Это не переговоры Никсона с Брежневым! Почему бы нам не подумать, чтобы внести нечто новое во встречу Буш — Путин и в отношения между нашими странами. В отдаленной перспективе наши проблемы будут заключаться в Китае, а не в Америке. Вы европеец, президент, у вас в НАТО нет врагов. НАТО — это хорошо для вас, а не плохо. НАТО не создает для России проблем».

Президент Путин не мог, конечно, согласиться с этим и даже на заключительной пресс-конференции говорил о тех проблемах, которые создают для России и НАТО, и ПРО. Однако Путин готов был обсуждать эти проблемы «в духе Любляны». Путин был доволен встречей в Любляне. Он говорил уже в начале июля 2001 года в беседе с итальянскими корреспондентами, что для него лично было очень важно встретиться с американским президентом и выслушать его аргументы, даже просто познакомиться. «Понимаете, — заметил Путин, — когда у лидеров двух стран, обладающих таким огромным ядерным арсеналом, складываются доверительные отношения, здесь надо чувствовать человека, чувствовать интонацию»[225].

Саммит в Генуе начался 20 июля 2001 года, и общая атмосфера на нем отличалась гораздо большей теплотой и откровенностью, чем год назад на Окинаве. Как В. Путин, так и Д. Буш демонстрировали внимание друг к другу, и их встреча продолжалась несколько часов. Итальянская газета «Репубблика» писала: «…Встреча между политиками заканчивается хорошо, когда каждая из сторон извлекает из нее какую-то выгоду для себя, пусть даже и временную. Именно поэтому генуэзские беседы между Джорджем Бушем и Владимиром Путиным закончились в атмосфере столь редкостного единодушия и праздничного настроения, что совершенно ошеломило как европейских руководителей, так и международную прессу. В действительности, Буш хотел получить свободу для проведения первоначальных испытаний системы противоракетной обороны, и он ее получил: это было неожиданное согласие, которое, помимо прочего, привело в явное замешательство европейских критиков НПРО, Ширака и Шредера, чья позиция на протяжении долгого времени вызывала нетерпеливое раздражение у “ястребов” из Вашингтона. Что касается Путина, то он получил то, в чем русские и он, в первую очередь, больше всего сейчас нуждаются: сознание своей значительности и уважение. Вовлекая Путина в серию консультаций на равных, Буш как бы засвидетельствовал, что Россия снова, после десятилетнего развала 90-х годов, стала самым важным собеседником для Соединенных Штатов, страной, с которой Америка должна поддерживать особые отношения и к которой должна относиться намного более почтительно и внимательно, чем даже к своим европейским союзникам»[226].

Позитивные результаты встречи В. Путина и Дж. Буша в Генуе не свидетельствовали, однако, о каком-то крутом повороте в отношениях между США и Россией. Изменились атмосфера, стиль, уровень и масштаб этих отношений, но не их существо.

Не возражая категорически против проведения в Северной Америке очередной серии первоначальных испытаний некоторых систем ПРО, президент В. Путин, вернувшись из Генуи в Москву, поручил Министерству обороны ускорить проведение самых крупных за последние пятнадцать лет военных маневров российской стратегической бомбардировочной авиации и ракетных сил. И направление запусков межконтинентальных баллистических ракет, и маршруты российских стратегических бомбардировщиков предполагали наличие «условного противника» не на юге или на юго-востоке, а на северо-западе и северо-востоке. По принятым всеми крупными державами правилам районы учений и ракетных запусков были обозначены заранее. С особым вниманием за российскими маневрами готовились наблюдать в Пентагоне и штабе НАТО в Брюсселе.

Утром 11 сентября Владимир Путин находился в Кремле, предполагая наблюдать за самыми крупными учениями российских стратегических сил. Джордж Буш отправился в этот день в штат Флорида для встречи с учащимися одной из рядовых американских школ (поскольку во Флориде, как показали президентские выборы 2000 года, новый американский президент был не особенно популярен).

Неожиданные и драматические события 11 сентября 2001 года изменили, однако, ситуацию в мире и планы всех мировых политических лидеров.

Невидимый враг начинает войну с Америкой

Акты террора, совершенные 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне, не имели прецедента в истории ни по масштабу, ни по изощренности, ни по последствиям, ни по степени успешности злого замысла. Необычайно сильным оказался и психологический эффект неожиданной и жестокой акции. Были продемонстрированы как новые возможности терроризма, так и новые возможности средств массовой информации, немедленно распространивших картины разрушения и смерти в Америке по всему миру.

Террористы действовали не ночью, как при взрывах домов в Москве и Волгодонске, а среди белого дня. Крушение двух высочайших башен Международного центра в Нью-Йорке и руины Пентагона могли наблюдать на экранах своих телевизоров в режиме реального времени миллиарды человек, и эти картины потом повторялись многократно. Рушились, однако, не только здания, но и тщательно выстроенные конструкции международной политики и безопасности. Поразительной казалась как неожиданность, так и сложность проведенной террористической операции, в которой одновременно действовали четыре группы террористов-самоубийц, в том числе несколько хорошо подготовленных летчиков-камикадзе. В качестве орудия смерти были использованы не бомбы или фугасы, не мешки с гексогеном, а большие самолеты гражданской авиации, которыми в США пользовались охотнее, чем поездами и междугородными автобусами.

Еще недавно сама возможность подобного рода акций могла бы показаться совершенно нереальной. Но теперь Соединенным Штатам, странам Европы, всему цивилизованному миру приходилось учитывать реальную возможность новых угроз и решать задачи, многие условия которых оставались не вполне ясными.