Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Павлович Иванов

Я посмотрел на Лайока, стараясь выразить взглядом, сколь неуместна шутка генерала Москаленко. Владимир Макарович понял меня и, рассмеявшись, сказал:

— Не думай, что командующий уповает на великого поэта. Нет, тут дело надежное — речь идет о генерале Ефиме Григорьевиче Пушкине, ты знал его как командира 23-го танкового корпуса, а теперь он исполняет обязанности заместителя комфронтом по автобронетанковым войскам и находится уже, по приказу Гордова, в 28-м корпусе.

Вся эта ситуация вызвала улыбку даже на суровом лице командарма. А Пушкин нам действительно помог, и очень здорово. Дело в том, что он обосновался не в штабе Г. С. Родина, находившемся на юго-западной окраине Калача, а на западном берегу Дона, в глубоком овраге, на развилке путей, ведущих от переправы на возвышенную часть берега. Это было совсем рядом с тем местом, откуда танкисты Бабенко и Лебеденко устремились в бой. К тому же для него сразу протянули связь от штаба Пошкуса. Короче, Ефим Григорьевич оказался впереди нашего передового НП, оборудованного на переправе через Дон, где обосновались работники оперативного и разведывательного отделов штаба. Связь с ними также была устойчивой. Вскоре они сообщили, в частности, что 482-й стрелковый полк дивизии Песочина переправляется. Его 1-й батальон занял свой рубеж на западном берегу непосредственно у переправы. Четкость действий пехотинцев показывала, что командарм находится среди них. Но вот что-то мои операторы умолкли, а примерно в двух-трех километрах на той стороне Дона послышались звуки ожесточенного боя. Генерал Москаленко позвонил от Песочина и сказал, что 3-й батальон 482-го полка, переправившись через реку, наткнулся на полтора десятка немецких танков. Так, практически без каких-либо оформленных оперативных документов, начался контрудар 1-й танковой армии.

— Есть ли у тебя связь с Пушкиным, получал ли ты от его людей какие-либо сигналы? — спросил командарм.

К моей радости, связисты несколько секунд назад доложили мне, что по радио поступили сведения о координатах передового пункта управления генерала. Была выполнена и моя просьба — поскорее наладить с ним связь. Я доложил об этом Кириллу Семеновичу. Выразив удовлетворение, он сказал:

— Передай Пушкину, чтобы ускорил ввод в бой подразделений 56-й бригады по мере их выхода на западный берег Дона. Когда переправится 55-я, она будет действовать правее бригады Бабенко. Их задача — совместно овладеть Полевым станом, а затем, после того как Бабенко выбьет фашистов с фермы № 2, тоже вместе повернуть на север и наступать в направлении Ложков. Ими надо овладеть быстро, а затем, закрепившись на их северной окраине, подтягивать остальные подразделения.

Тут же я связался с Пушкиным. Начав с ним разговор, я живо представил себе этого коренастого, невысокого роста человека с волевым и почему-то всегда загорелым лицом, со звездой Героя Советского Союза на груди. Мы с ним вместе воевали еще под Харьковом и ранее.

— Ефим Григорьевич, — сказал я Пушкину, — вы видите, что творится у Песочина?

— Нет, — ответил генерал.

Я как можно лакойичнее объяснил суть положения. Пушкин сказал:

— Понимаю. Сейчас я потороплю подполковника Бабенко. Его бригада уже частично переправилась на западный берег и вскоре начнет действовать.

Разговор прервался, в трубке было слышно, как радист передавал приказание Пушкина Бабенко. Вскоре мы убедились, что командир 56-й бригады понял задачу и выполняет ее — танки противника были остановлены и отбрасывались от переправы. Лишь после этого возобновились наши переговоры с Ефимом Григорьевичем, и я сообщил ему указания Москаленко. На это Пушкин ответил, что они в основном совпадают с наметками командира корпуса Родина.

Стоит более подробно остановиться на встречном сражении 28-го танкового корпуса 25, а затем и 26 июля на западном берегу Дона в непосредственной близости от калачовской переправы. Ведь именно в итоге этих ожесточенных до предела схваток мы отбросили врага от переправы, воспретили ему совершить задуманный безостановочный рывок к центру Сталинграда, вынудив наиболее маневренное объединение Паулюса перейти к обороне на рубеже Липолебедевский, Липологовский, Скворин.

Восстановить это скоротечное ожесточенное сражение в деталях, конечно, невозможно, хотя мне и довелось несколько раз побывать в 28-м корпусе в последующие дни. Мои поездки туда были связаны с тем, что командование фронта почти ежедневно требовало от нас отчетов о причинах неполного выполнения поставленных задач. Кроме того, командарм просил меня собирать и обобщать положительный боевой опыт — мы оба считали, что надолго, а может быть навсегда, переквалифицировались в танкистов.

Хорошо в этом отношении помогал очень толковый и опытный начальник штаба корпуса полковник Александр Адамович Пошкус. На почве взаимного интереса к теории и практике боевого применения танков между нами установились близкие, доверительные отношения. Насколько позволяла обстановка, мы накоротке встречались с ним, а иногда он присылал ко мне с подробной информацией своего весьма эрудированного заместителя майора Ф. В. Яборова.

Один из его приездов стал особенно памятным. Это был редкий момент, когда выдалось полчаса отдыха. Незадолго до этого ко мне приехала жена — командарм разрешил назначить ее в один из отделов машинисткой. Дело было далеко за полночь. Мы присели к столу, чтобы выпить по стакану чаю. В это время и вошел Я боров с пакетом. Я познакомил его с Верой Александровной и' пригласил присесть. Федор Васильевич сказал, что механик-водитель связного танка Т-60, на котором он прибыл, — девушка…

— Катя Петлюк, — продолжал он, обращаясь к Вере Александровне, — воюет в бригаде Бабенко, все время среди мужчин, разрешите ей побыть в вашем обществе.

Вера Александровна тут же встала и пошла к выходу, сказав:

— Я сейчас позабочусь о ней, она умоется и перекусит с нами.

Через несколько минут в комнату вошла, смущенно улыбаясь, миловидная и очень миниатюрная девушка, на ее стройной фигурке ладно сидел хорошо подогнанный по росту танкистский комбинезон.

— Старший сержант Петлюк! — представилась она.

Видя смущение девушки, в разговор вступил Яборов:

— Это — официально, а вообще-то у нас все называют ее Катей с «Малютки» или просто Малюткой. Ведь ее танк построен на деньги, собранные сибирскими пионерами, и на его броне имеется надпись «Малютка». Между прочим, Екатерина Алексеевна уже отличилась в бою и получила благодарность комбрига.

Короткая беседа вышла очень задушевной. Катя оказалась интересной и остроумной собеседницей, с неподражаемым юмором рассказала она историю своего вступления в танковые войска.

Так состоялось наше с женой знакомство с легендарной Малюткой,