Зацепить 13-го - Хлоя Уолш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да я не против, — ответила я.
— А я против, — сказал Джонни. Он оставил мобильник на столешнице и повернулся ко мне. — Поджаренный сэндвич годится?
— Звучит великолепно, — улыбнулась я.
— Отличный выбор, — засмеялся он. — Потому что выбор был между сэндвичем и хлопьями.
— Можно и хлопья, — согласилась я. — Не возражаю.
— Сыграем по крупному: будем есть то и другое, — подмигнул мне Джонни.
Я не протестовала.
Я была готова проглотить все, что мне предложат.
— Ты пьешь чай?
— Ведрами, — ответила я и снова улыбнулась. — Предпочитаю «Баррис», в пакетиках, с двумя ложками сахара и капелькой молока.
— Выходит, ты чайный человек, а не кофейный, — усмехнулся Джонни.
— Брр! Кофе терпеть не могу.
Джонни снова улыбнулся и кивнул на кухонный остров.
— Садись, — велел он мне, а сам начал рыться в шкафах. — Я суну хлеб в тостер, и пока он поджаривается, мы съедим хлопья.
— Спасибо, — тихо сказала я.
— За что? — спросил Джонни, быстро нарезая хлеб.
— За то, что готовишь для меня, — ответила я, созерцая его спину.
На нем была серая футболка, ткань которой великолепно облегала его широченные плечи.
— Вряд ли можно назвать тосты с ветчиной и сыром настоящей готовкой, — ответил Джонни, ехидно улыбаясь.
— Ну, для меня никто не готовит, поэтому я ценю твою заботу, — сказала я, продолжая стоять в проеме двери. — У нас дома в основном я это делаю.
— Да ну? — удивился он. — Почему так?
— Потому что я единственная девочка в семье, — пробормотала я. — И почти вся уборка тоже на моих плечах.
— Если ты появилась на свет с вагиной, это не должно автоматически привязывать тебя к плите или к гребаному пылесосу. — Он тряхнул головой. — Если бы я вздумал выложить маме эту сексистскую дребедень, она бы мне яйца оторвала.
— Это очень здравый подход к жизни, — сказала я, воодушевленная его словами.
— Это единственный подход к жизни, — поправил меня Джонни. — Мы живем в двадцать первом веке, а не в восьмидесятые годы прошлого.
Он сунул сэндвичи в тостер и снова повернулся ко мне.
— Шаннон, садись, — мягко предложил он. — Все в порядке.
— В порядке?
Подойдя к столу, я выдвинула один из стульев и покраснела от смущения, потому что на сиденье мне было не забраться.
Я попыталась еще раз и позорно проиграла.
— Можно его как-то опустить?
Я знала, что не вышла ростом, но такие высокие стулья видела впервые.
Кожаное сиденье находилось на уровне моих ребер.
— Что не так? — спросил Джонни.
Зажав под мышкой коробку с хлопьями, он рылся в холодильнике.
— Стул, — ответила я, густо покраснев. — Я не дотягиваюсь.
Обернувшись, Джонни все понял и усмехнулся.
— Раньше можно было, — сказал Джонни, подойдя к островку с пинтой молока и коробкой сухих завтраков «Чериос». — Но Гибси ломает все, к чему прикасается.
Даже не предупредив, Джонни подхватил меня и усадил на стул.
— Гибси нравится представлять, что он ракета, взмывающая вверх, — добавил Джонни, не заметив, насколько я тронута его жестом.
Из другого шкафчика он извлек пару пиал, а из выдвижного ящика — две ложки.
— Мама купила шесть стульев, и этот козлина за неделю угробил регулировочные механизмы во всех. Теперь все сиденья подняты на максимальную высоту, — пояснил Джонни, возвращаясь к острову с пиалами и ложками.
— Ты смеешься надо мной?
— Я бы не посмел. — Он пододвинул ко мне пиалу с ложкой. — Ну что, начнем с «Чериос»? Если хочешь, у меня еще есть рисовые «Криспис».
— «Чериос» годятся.
Джонни уселся рядом со мной и потянулся к коробке.
Когда он насыпал хлопья в наши пиалы, его рука коснулась моей, и я снова вздрогнула.
— Замерзла? — спросил он, заметив это.
— Все нормально, — покачала головой я.
— Точно? — задал он новый вопрос, наполняя пиалы молоком.
Я кивнула и в свою очередь спросила:
— А твои родители точно не будут против моего появления здесь?
— С чего бы? — удивился Джонни.
— Не знаю, — поспешила ответить я.
— Все нормально, — заверил меня Джонни. — Они не будут против.
— Тогда ладно. — Не выдерживая его жаркого взгляда, я уткнулась глазами в пиалу. — Думаю, они привыкли, что ты приглашаешь девушек домой.
— Как понимать твои слова? — уже резче спросил он.
— Никак.
Я чувствовала, что покраснела, и потому торопливо зачерпнула ложкой хлопья и запихала в рот.
— Шаннон!
Джонни по-прежнему смотрел на меня.
Я беспомощно пожала плечами.
— Я не привожу сюда девушек.
— Не приводишь?
— Нет, — сказал он. — Не привожу.
— А как же Белла?
Слова вылетели у меня изо рта раньше, чем я успела спохватиться.
— При чем тут Белла? — спросил он и нахмурился.
— Разве между вами ничего нет?
Джонни нахмурился еще сильнее:
— Это в прошлом.
— Извини. — Я зачерпнула еще ложку, проглотила и только потом сказала: — Вы долго встречались, вот я и подумала, что она бывала у тебя дома.
— Мы встречались? — повторил Джонни, с недоумением глядя на меня.
— А разве нет?
Он пожал плечами и перенес внимание на свою пиалу, коротко бросив:
— Нет.
— Тогда ладно, — промямлила я в полном замешательстве.
— Шаннон, мы не были в таких отношениях, — пояснил Джонни и тут же стал заедать свои слова.
— А в каких тогда были? — спросила я.
Я знала, что должна прекратить вытягивать из него ответы, но не могла остановиться.
Я должна была знать.
Джонни зачерпнул еще ложку хлопьев, прожевал, повернулся ко мне и спросил:
— Сказать тебе правду?
Я кивнула.
— Это была физиология, — признался он. Чувствовалось, ему неуютно делать такие признания. — Секс, и больше ничего.
— Секс, и больше ничего, — едва слышно повторила я.
— Да, — подтвердил он. — И можешь не говорить, я знаю, как это звучит. Но это правда, и с ее стороны было то же самое. Поэтому не считай меня плохим парнем и не думай, будто ей хотелось от меня чего-то большего. Ничего ей не хотелось.
— И ты это точно знаешь?
— Представь себе, знаю. — Судя по тону, теперь он защищался. — Как человек я был ей неинтересен. Ей хватало того, что я делал на стадионе и у нее под юбкой. Это были чисто физиологические отношения, а когда я не смог больше давать ей, что она хотела, она свалила к моему товарищу по команде.
— Какой ужас, — прошептала я.
Щеки у меня так и пылали.
— Да, не все в жизни бывает в розочках, — проворчал он. — Иногда секс — просто секс.
— Можешь больше не повторять, — предложила я, отодвигая пиалу.
— Ты права. — Джонни шумно бросил ложку. — Тебе незачем все это слушать. Господи, тебе же всего пятнадцать. — Он покачал