Фауст. Сети сатаны - Пётч Оливер

– Это содомит Вагнер! – бросил стражник через плечо, и за его спиной показались еще несколько человек. – Хватайте его!

В тот же миг раздался тяжелый топот, люди с копьями и мечами бросились на Карла. Все происходило словно во сне, и время как будто замедлилось. Как ни странно, в эту минуту Карл не почувствовал страха – все его инстинкты обострились до предела, и выживание стало первоочередной задачей.

Солдат отделяло от него еще несколько шагов. Карл метнулся вправо и пробежал мимо застигнутого врасплох стражника. Еще ребенком Вагнер отличался проворством. Вот и теперь он улепетывал и петлял, как заяц. Над самым ухом просвистел арбалетный болт, за спиной кричали стражники. Карл споткнулся, но удержался на ногах и бросился в тесный проулок. Опрокинул бочку и помчался дальше. Какое-то время до него еще долетала ругань солдат. Он бежал, не разбирая дороги, по лабиринту улочек, сворачивал то влево, то вправо, пока не оказался у широкой улицы, что протянулась между портом и собором.

Хватая ртом воздух, Карл лихорадочно огляделся. Стражников не было видно. Шел проливной дождь, и от этого ночь казалась еще темнее – теперь уж вряд ли кто-то его разыщет.

В первый миг Вагнер ощутил прилив облегчения. Ему удалось сбежать от солдат! Но потом им снова овладел страх. Его разыскивали, ему грозили пытки и костер! Он вспомнил запах дыма и вонь обожженной плоти… Карл затрясся от ужаса и стал лихорадочно соображать. Должно быть, кто-то выдал его, иного объяснения он не находил. Стражник поджидал именно его, Вагнера, и даже назвал его по имени.

А если они знали, кто он, – значит, им известно, чей он ассистент.

Карл в изнеможении привалился к стене. Он готов был разрыдаться. Все пропало! Юноша не мог даже вернуться в трактир, где они жили с доктором. Хуже того: теперь и Фауста могли схватить и обвинить в содомии. Возможно, именно поэтому его и подстерегли: они искали основание, чтобы осудить доктора Фауста, мага и чернокнижника. Карл должен был предупредить его! Это самое меньшее, что он мог для него сделать…

Переводить дух не было времени, и Вагнер крадучись двинулся по темным, неосвещенным улицам. Трактир «Под золотой короной» располагался шагах в двадцати от собора. Это было фахверковое строение, с остекленными окнами и теплыми комнатами. Когда трактир оказался в поле зрения, Карл затаился в нише между домами, среди мусора и нечистот, и стал ждать. Оставалось надеяться, что Фауст еще у Агриппы.

Под ногами сновали крысы. Рядом с нишей прошел ночной сторож с фонарем, но Карла не заметил. Спустя примерно полчаса, когда тот уже вымок насквозь, со стороны собора показалась фигура в черно-синем плаще и шляпе. Вагнер вздохнул с облегчением: это действительно был Фауст. Рядом семенила Сатана. Доктор шел легкой походкой: должно быть, беседа с Агриппой так его воодушевила. Карл ощутил укол ревности, но быстро взял себя в руки, осторожно выбрался на улицу и стал махать руками.

Фауст не сразу его узнал, и даже потом приближался с некоторой осторожностью. Он окинул Карла брезгливым взглядом. Сатана зарычала и стала обнюхивать его запачканные мочой и грязью штаны.

– Как ты выглядишь? – резко спросил Фауст. – Ты что, валялся в грязи?

– Случилось… непоправимое, мастер! – выпалил Карл. – Господи, я… я так виноват…

Фауст тотчас насторожился.

– Что случилось? Говори!

– Да простит меня Бог! Меня объявили содомитом и разыскивают. И боюсь… вас тоже…

Вагнер торопливо рассказал доктору о своих визитах в «Черный кит», о произошедшем у башни и о своем бегстве. К его удивлению, Фауст хранил спокойствие.

– Значит, они назвали тебя по имени, – проговорил он. – Это плохо, очень плохо… – Он задумался на мгновение. – Возвращаться в трактир нам нельзя, ты прав. К Агриппе тоже, если не хотим втянуть его в это. Но куда? Куда?.. – Фауст закрыл глаза и потер переносицу.

– Может, если я сдамся, – жалобно пробормотал Карл. – Если скажу, что вы не имеете ко всему этому отношения…

– Помолчи! – прикрикнул на него доктор. – Они не упустят случая схватить меня. Это я за тобой… – Он замолчал на полуслове и мотнул головой. – Ладно, что случилось, то случилось, а мы должны смотреть вперед. Когда-нибудь эта гонка должна закончиться.

– Что вы имеете в виду?

Вагнер пытливо смотрел на доктора. Фауст всегда что-нибудь придумывал; возможно, он и сейчас найдет выход из этого, казалось бы, безвыходного положения.

– Что вы задумали? – спросил он опасливо.

– Слушай меня внимательно, – тихо промолвил Фауст. – Теперь, если мы хотим благополучно выбраться из города, ошибки непростительны.

– Куда… куда нам податься? – не унимался Карл. – У инквизиции в Кёльне длинные руки.

Доктор решительно кивнул, словно сделал самый важный в своей жизни выбор. Они стояли под проливным дождем, и вода, как по желобу, стекала с полей его шляпы.

– Кажется, я знаю место, где мы сможем затаиться на время, – произнес он с твердой решимостью. – Правда, я там давно не бывал… Но место вполне подходящее, чтобы перезимовать и выждать, пока все не уляжется. Мне уже давно следовало туда наведаться. Там есть одна вещица, которая, возможно, даст ответ на мои вопросы.

Несколько мгновений Фауст смотрел в пустоту, а затем добавил:

– Это башня.

Он стоял у окна, на втором этаже трактира, и смотрел, как доктор и его ассистент удаляются в направлении сенного рынка. Их силуэты были едва различимы сквозь мутное стекло. Человек держал в руке дорогой бокал, наполненный багряной жидкостью. Он сделал глоток, облизнул губы и улыбнулся.

Конец близок, и вместе с ним – начало.

Когда доктор связался с этим Агриппой, он немного встревожился. Нельзя, чтобы Фауст узнал слишком много, – всему свое время. Впрочем, на его судьбу это никак не повлияло бы.

Судьба начертана звездами. И нет силы, способной изменить ее.

И все же ему не хотелось, чтобы они – двое одноглазых среди слепцов – зашли слишком далеко в своих размышлениях. И он предпринял кое-какие меры. Оказалось проще простого обвести вокруг пальца этого Карла Вагнера. У каждого есть слабое место, маленькая тайна, и в случае с юношей долго искать не пришлось…

Он провел пальцем по краю бокала; послышался мелодичный, жалобный звон. Вообще-то ему хотелось, чтобы юношу схватили, подвергли пыткам и, возможно, казнили. Этот ассистент оказался совсем некстати. В одиночку Фауст становился слабее, ему недоставало воли, и потому проще было направлять его. Если б его ассистента арестовали, он не смог бы долго оставаться в Кёльне и разговоры с Агриппой остались бы в прошлом.

Он отпил из бокала изысканной алой жидкости. Что ж, пусть они бегут из Кёльна вдвоем. От Вагнера можно избавиться и позже. Главное – снова не потерять след Фауста, как это случилось однажды. В тот раз ему долго пришлось разыскивать его. Теперь, когда судьбоносный момент так близок, нельзя терять Фауста из виду! Несколько лет он следил за его похождениями, порой помогал ему и при необходимости чинил препятствия. Но в последние дни следовал за ним по пятам, как ищейка.

Конец и начало.

Еще несколько месяцев.

Он сделал последний глоток и с бокалом в руке подошел к клетке. Птицы принялись хлопать крыльями и закаркали.

– Вот, мои славные, – промолвил Тонио дель Моравиа и вылил на дно клетки остатки из бокала. – Пейте! Выпейте со мной за грядущий день. Мы долго его ждали.

Птицы жадно набросились на свежую кровь. В комнате мерцали лишь несколько свечей, и, если б кто-то увидел в этот момент лицо наставника, он сказал бы, что Тонио дель Моравиа ничуть не состарился.

Повозка неслась вдоль Рейна так, что скрипели и трещали оси. Все еще лил дождь, но на востоке горизонт уже окрасился серым.

Иоганн словно одержимый хлестал лошадь, и та заходилась в адском галопе. Они не останавливались вот уже три часа – Фаусту хотелось как можно дальше убраться от Кёльна, прежде чем стражники забьют тревогу. За ними, наверное, уже выслали погоню. Ему не хотелось даже думать о том, что им грозило. Два содомита, да притом еретики и чернокнижники! Для кёльнской инквизиции это сущий клад. Должно быть, они только и ждали случая, чтобы заполучить их, и Вагнер угодил к ним прямо в лапы.