Нет времени - Константин Крылов

(.)

В создании нового научного направления особо активное участие принимало блестящее поколение гуманитариев, сформировавшееся в 60-е, 70-е годы и стяжавшее со временем мировую известность. В работах С.С. Аверинцева, Н.В. Брагинской, М.Л. Гаспарова, А.Я. Гуревича, Вяч. Вс. Иванова, Г.С. Кнабе, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Е.М. Мелетинского, Н.И. Толстого, В.Н. Топорова Б.А. Успенского (.). Перечисленные ученые так или иначе приняли участие в создании кафеды ИТМК и — под руководством первого заведующего (до 1995 г)., Вяч. Вс. Иванова — работали на ней как штатные сотрудники или приглашаемые лекторы (как, например, глава Московско-Тартусской школы Ю.М. Лотман).

Характерна атмосфера, в которой создавалась кафедра. С одной стороны возникло активное движение «снизу»: студенчество требовало реформы образования, прихода в него новых людей, свободных контактов с западными коллегами. Практически кафедра была создана организационными усилиями тогдашнего студента (в дальнейшем — до 2000 г. — преподавателя и одного из руководителей кафедры) В.Я. Саврея, которому удалось объединить ученых и найти общий язык с ответственными администраторами. С другой стороны деканат философского факультета (А.В. Панин, позже В.В. Миронов) и руководство Московского университета, движимое желанием не отстать от духа времени, поддержало инициативу общественности и активно помогло создать кафедру.

Кажется, тут «всё понятно».

248

Или не мыслит: отказ от мышления тоже может быть философской позицией, в некоторых (исторических и интеллектуальных) ситуациях — единственно уместной и возможной.

249

Пусть даже и виде внешней помехи или препятствия. Так литература или поэзия иной раз нуждаются в цензуре и гонениях.

250

Для примера: сборник «Философия Мартина Хайдеггера и современность», М.: Наука, 1991. Пять статей в сборнике так или иначе затрагивают (или просто посвящены) «нацизму Хайдеггера». В качестве особого бонуса приведён текст Рорти «Ещё один возможный мир», где автор фантазирует, как сложилась бы биография великого немца, если бы он летом 1930 года влюбился бы в студентку-еврейку, условную «Сару Мандельбаум» и какую славную карьеру он бы сделал, если бы он вовремя затусовался при евреях (Рорти, знающий расценки на рынке филосемитизма, посулил ему даже Нобелевку по литературе). Одна из статей этого сборника — бибихинская. Называется она «Дело Хайдеггера» и представляет собой краткую, но тщательную адвокатуру поведения великого немецкого философа до и во время фрайбургского ректорства, с плавным переходом на философские основания наездов — а потом и к разговору о действительном деле Хайдеггера, «деле мышления». Разумеется, еврейский вопрос был им тщательнейшим образом обойдён по огибающей: Бибихин прекрасно знал, кто хозяйствует в современном интеллектуальном мире, в том числе и в той части, которую он знал, любил и считал своим единственным домом — я имею в виду общество культурных российских евреев и «почётных евреев» типа того же Аверинцева. Однако надо отдавать себе отчёт в том, что даже самая осторожная защита мёртвого немца перед живыми и властными Хозяевами Дискурса уже заслуживает уважения. Стоит ещё, пожалуй, вспомнить, как Рената Гальцева в своём некрологе сочла нужным сказать: «Он считал делом чести вставать на сторону не только обиженного и слабого, но и отвергаемого, порицаемого» — имея в виду не в последнюю очередь и его упорство в этом вопросе.

251

Точнее, дают, но только в той части, которая, собственно, физикой уже не является.

252

Это проливает свет на трансцендентные корни не только морали, но и политики. Свобода, в том числе и политическая свобода, дана свыше, из «запредельных сфер», и другого источника её нет, а поиск его опасен.

253

Не он один; но устраивать историко-философское обозрение на пустом месте не будем. Упомяну два примера. Малоизвестный французский мыслитель времён Просвещения, дом Леже-Мари Дешан, различавший в своём учении «Целое» (tout c определённым артиклем), как «совокупность вещей Вселенной» и «Всё» как «саму Вселенную» (то же слово, но с артиклем неопределённым — разница, которую оценил бы Деррида, любитель такого рода разлечений). Витгенштейн высказывался о том же самом: «мир определен фактами и тем, что это все факты». Это последнее добавление, понятное дело, само не является «фактом».

254

Тут неизбежны оговорки — ни в коем случае не догматического, но стилистического свойства. Просто «христианство» той тусовки, частью которой Владимир Вениаминович был — это, как бы повитиеватиее, социокультурный феномен очень специфического генезиса. Христианство Сергея Аверинцева, Ольги Седаковой, а также Александра Меня, Якова Кротова и прочих «приличных людей» — нечто особое. Религиозность членов этого круга — при всей их искренности — не может не быть ещё одной формой диссидентства, причём не тривиального, а глубокого, чаадаевского: неприятия не только местных властей, но и «этой страны» как таковой. Хотя не мне судить, что у них там с религиозностью, Бог им судья, не я. Не знаю и знать не хочу, какие у них там «отношения со Всевышним».

255

В этом он бывал смешон, — и, не побоюсь это сказать, гадок. Рассказывают, например, что во время начала второй чеченской войны Бибихин бегал по улицам и выискивал людей в форме — а найдя таковых, уговаривал не ехать в Чечню, чтобы «не воевать со свободным народом». У него было несложно вызвать приступ демшизовой дури. «Старшие товарищи» только усмехались в усы: «Владимир Вениаминович у нас такой политически активный» (подразумевалось — «nützliche Idiot»). В последние годы он оказался совсем задавлен, застроен своим окружением. Его либерализм таки перешёл в ту злокачественную форму, в которой он нарывает в головах большинства «приличных людей». Теперь обрежем и эту нитку, она тоже никуда не ведёт.

256

Ereignis, Событие — центральное понятие-мифологема позднего Хайдеггера.

257

См. «От Софии с любовью» в настоящем сборнике.

258

Впрочем, смерть и есть главный социальный институт.

259

И, конечно, где satura, там и (вполне ожидаемая) сатира. Впрочем, ёрник из автора средненький — слишком заметно, что «это ведь он всё суриозно».

260

Приём не нов. Первым, кажется, был Набоков, пристроивший рекламную выжимку «Ады» в текст романа. «Бесконечный тупик» Галковского заканчивается рядом рецензий на «Тупик» — исчерпывающим, по мнению автора, типовые реакции на его текст. Рецензия на сборник рецензий в самом этом сборнике рецензий тоже наверняка где-то уже была, — «а, впрочем, и Бог с ним».

261

Одна наша отдалённая знакомая — увы, виртуальная, — ныне обитающая в Америке, вспоминала об этом так: «Ко мне приводили еврейских мальчиков. И они читали мне Мандельштама. Как будто я неграмотная».

262

Характерно, что это не осознавалось. В советское время многие верили, что за семидесятые годы были написаны тонны литературы «в стол». Более того, многие хвастались, что у них в столе «что-то лежит». Увы, когда пришла пора отвечать за базар и вскрывать потайные ящики, оказалось, что там пусто: нет даже интересных личных дневников того времени, «хотя казалось бы». Зато обнаружились горы «запрещённого», переписанного от руки или перестуканного на пишмашинке, а также ксеренного и набитого на ленты. Были люди, положившие многие годы жизни на эти труды. Я знаю одну тётеньку, перепечатавшую на машинке все три тома «Архипелага ГУЛАГ», и одного дяденьку, который на работе занимался переписыванием от руки томов «Агни-Йоги».

263

См.: «О советской книге» в настоящем сборнике.

264

Чтобы было понятно, «как такое возможно», применю метод этого автора к себе. Если, скажем, Золотоносову попадётся на глаза эта книжка и он захочет уличить меня в антисемитизме, он напишет, что выражение «образованный неадкват», очевидно, намекает на его, Золотоносова, еврейство: ведь слово «образованный» очень похоже на слово «обрезанный», особенно если ему обрезать суффикс (что само по себе того-с!) и заменить одну гласную (а это уже намёк на неогласованный текст на иврите), слово же «неадекват», очевидно, имеет смысл «не адекватный национально, имеющий неправильное происхождение». Всё, сдавайте тапочки, я шифрующийся антисемит. И теперь на меня можно и нужно доносить в ПАСЕ, запрещать в законодательном порядке и лечить электричеством. Кстати, тот же Золотоносов обнаружил антисемитизм и у Мандельштама.