Экстр - Дэвид Зинделл

Данло обвел взглядом других трансценденталов и всех людей, стоящих на летном поле. Никто из них, подумал он, не стал бы умирать за абстрактное, запрограммированное компьютером единство. Но если бы они когда-нибудь вышли из своих темных квартир и своих сюрреальностей и увидели друг друга такими, как есть, они, возможно, согласились бы умереть друг за друга – за их общую, совместную, чудесную жизнь. И пока это время не наступит, все они будут несчастны, боязливы и бесконечно одиноки, как Лиесвир Ивиосс.

– Ты вернешься к нам? – повторила она.

Данло, не желая говорить неправду, с печальной улыбкой покачал головой:

– Нет. Сожалею, но нет.

– Я тоже сожалею. – Она собрала все свое мужество и улыбнулась ему в ответ. – Тем не менее я желаю тебе удачи. Мы все желаем.

Она поклонилась Данло, а все трансценденталы и все нараины, сколько их было на космодроме, поклонились следом за ней и сказали хором:

– Желаем удачи.

Изас Лель простился с Данло последним.

– Мы все желаем тебе счастливого пути, Данло ви Соли Рингесс. Ты не только наш эмиссар – ты наш друг.

Данло приказал корабельному люку открыться. Поднимаясь в темную кабину, где ему опять предстояло встретиться со всеми опасностями мультиплекса, он испытал приступ страха перед будущим. Ему казалось, что он смотрит сквозь темный пластик покрытия, сквозь город Ивиюнир, сквозь почву планеты внизу, сквозь пески времени – и видит, как пылает среди звезд Экстра кроваво-красная звезда Нового Алюмита.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ИЗБРАННИКИ БОГА

Эде сопрягся со вселенной, и преобразился, и увидел, что лик Бога есть его лик. Тогда лжебоги, дьяволы хакра из самых темных глубин космоса и самых дальних пределов времени, увидели, что сделал Эде, и возревновали. И обратили они взоры свои к Богу, возжелав бесконечного света, но Бог, узрев их спесь, поразил их слепотой. Ибо вот древнейшее учение, и вот мудрость. Нет Бога, кроме Бога; Бог един, и другого быть не может.

Алгоритм, “Сопряжения”

На огромных просторах космоса две звезды, разделенные тремя десятками световых лет, расположены так близко, как только возможно для звезд, однако переход от одной к другой часто оказывается нелегкой задачей. Для корабля, идущего в реальном пространстве на скорости, равной половине скорости света, такое путешествие заняло бы семьдесят лет человеческой жизни. Для пилота, переходящего от звезды к звезде почти мгновенно, оно занимает только миг – или вечность.

Данло, плавая в темной кабине своего корабля, размышлял над этой проблемой. Он шел через мерцающий мультиплекс, решал свои теоремы и вычислял маршрут, который позволил бы ему открыть окно у не слишком далекой звезды Таннахилла. При этом он часто думал о Великой Теореме. Много лет назад его отец доказал, что от любой звезды галактики можно вычислить прямой маршрут к любой другой. И это действительно возможно, но найти такой маршрут очень трудно.

Трудность эта определяется не одним расстоянием. Топология мультиплекса – странная вещь, и порой бывает легче преодолеть тысячу световых лет от Детесхалуна до Двойной Радуги, чем попасть к ближнему солнцу, горящему, как бело-голубой световой шар в соседском окне. Казалось бы, что до звезды Таннахилла рукой подать, но Данло пришлось долго напрягать свои руки и ум, прежде чем он дотянулся до нее.

Был однажды пилот, который возвращался из дальних странствий к семье и друзьям. Это случилось больше пяти тысяч лет назад на Арсите, еще до того, как Орден перебрался в Невернес. Пилот, Чиа Ли Чен, вышел из мультиплекса у соседней звезды. От Арсит Люс, сияющей, как маяк, его отделяло каких-нибудь восемь триллионов миль реального пространства. Он чуть не плакал от счастья и, уходя обратно в мультиплекс, был уверен, что доберется до родной звезды за пару секунд реального времени.

Но по несчастной случайности его корабль попал в редкую Галливарову трубу, которая увела его на двадцать тысяч световых лет к ядру галактики, точно кусок дерева, несомый океанским штормом. Ли Чену понадобилось больше ста лет, чтобы снова вернуться домой, к звездам рукава Лебедя. Там он узнал, что жена его давно умерла, а его правнуки расселились по дюжине других миров. Предание гласит, что Чиа Ли Чен стал первым пилотом, который покончил с собой, направив свой корабль прямо в красную звезду Арсита.

Все пилоты должны когда-нибудь вернуться домой, думал Данло. Но где он, этот дом?

Во время опасного перехода к Таннахиллу Данло часто вспоминались обледеневшие шпили Невернеса и женщина, которую он любил, и он часто думал о возвращении домой. Вернуться в город Света для пилота проще всего во вселенной.

Канторы, облаченные в серые мантии, в математической гордыне своей провозгласили звезду Невернеса топологическим узлом галактики. В пространстве близ этого прохладного желтого солнца сходятся миллиарды каналов мультиплекса, и поэтому Невернес всегда был центром величайшей звездной цивилизации человечества. “Все каналы ведут в Невернес”, – говорили пилоты. Данло вспоминал эту поговорку в черном чреве своего корабля. Он помнил каждый из многих тысяч каналов, которые привели его к звездам Экстра. Он даже смог бы, пожалуй, вернуться по тем же каналам назад. Или нашел бы новые маршруты, новые каналы – а может быть, на него снизошло бы озарение, он проник бы в тайну Великой Теоремы и вышел к Невернесу за один маршрут.

Но сейчас, пробираясь через красивое и бурное подпространство Экстра, он молился лишь о том, чтобы не разделить судьбу Чиа Ли Чена и выйти к звезде Таннахилла за несколько быстрых переходов. Так и вышло. Был один напряженный момент, когда он чуть не открыл окно в бесконечное дерево решений, и другой, когда корабль начал соскальзывать по обратному серпантину. Если не считать этих едва не случившихся катастроф, путешествие было легким. Как выяснилось позже, попасть на Таннахилл оказалось гораздо легче, чем покинуть его.

Во время пути Данло больше всего волновала не опасность, а тайна. Недалеко от Алюмит Люс он нашел красный гигант, который назвал Хариатта Савель, или Гневное Солнце. Именно там, выбираясь из вращающегося плотного пространства связанного с этой звездой, он заметил, что за ним снова идет другой корабль. Этот корабль, как и во время их головоломного путешествия в Твердь, всегда держался на границе радиуса сходимости. Данло начинал сомневаться, реален ли он. Реально ли это – идти через мультиплекс с такой точностью, чтобы всегда оставаться за пределами сектора местонахождения “Снежной совы”? Чужой корабль казался столь же нематериальным, как струйка дыма на ветру или образ, воспроизведенный в кибернетическом поле.