Полковнику нигде… - Вад Капустин

— Ясное дело, знаю! — не смутился Бром, под влиянием огромной дозы принятого алкоголя вспомнивший, что он изучал историю не только румын. — В первую очередь, партию нужно создать! ГИПС — Галактическая Интернацболистская Партия Спасения. Хватит галактику громить, ее спасать пора!

— Вот еще, партия! Зачем? — пренебрежительно бросил выдвинувшийся из общих рядов тощий задиристый птицеобразный подросток с выдранными из крыльев и хвоста в многочисленных драках перьями. Как позже выяснилось — денебианец. — У нас и так фронт есть. Полного и окончательного.

— Да? Фронт? — Аурел саркастически хмыкнул и возвел очи горе. — Фронт! А чем ты докажешь? Какими документами? Вот у тебя какая бумага есть? — по виду ободранного денебианца, всем было ясно, что никакой бумаги у него нет и быть не может. — А вдруг ты вообще этот? Шпион? Врага?

Вокруг денебианца сразу образовалось свободное пространство. Стоявшие рядом с подозреваемым разумные броненосцы с Тёмкина со всей возможной скоростью попытались отползти подальше, чтобы обелить себя в случае чего.

— Докажу! — неожиданно гаркнул, оставшись в одиночестве, явно не привыкший легко сдаваться, птицеклювый. — Идеей! Р-революционной!

— Ну, и какая у тебя идея? — с любопытством спросил зарвавшегося юнца спокойный и уверенный полковник. Ему все было ясно до боли. Дело было выиграно. Денебианец затравленно огляделся. Помощь не пришла.

— Нету у тебя никакой идеи! Анархист! — не давая противнику добить себя собственными руками, прокурорским тоном заявил Бром, который не хотел доводить дело до стрельбы. Затем он торжественно провозгласил:

— Нам нужно другое. Членство! Партбилет! Красная книжка: показал — всем все ясно! Взносы! И газета! Вот революционная газета тебе, товарищ, и расскажет, какая у тебя идея, — отечески обращаясь к скомпроментированному задире, закончил импровизированную агикомпанию полковник.

В заброшенный корабельный ангар штаб-квартиры фронта Брома внесли на руках, крыльях, ложноножках и псевдоподиях. Цвирку и Грызу удалось подойти к полковнику только уже на месте. Для старых друзей сразу нашлась работа.

Партийное строительство поставили на поток. Кибербарс немедленно начал печатать и распределять партбилеты с надписью ГИПС и фотографиями вступающих — одновременно зондируя сознание каждого нового партийца на предмет выявления наличия вредных идей — для картотеки. Киберу пришлось предварительно выяснить у Брома, какие идеи считать вредными, а какие полезными

. — Не забивай голову, — ответил забегавшийся полковник, — Пиши все. Потом разберемся!

Грызу оказали высокое доверие, приказав срочно составить проекты программы и устава новой организации — чтобы чуть позже сверить идеи с картотекой.

Цвирк и действовавший после ночной пьянки на автомате — чистая магия — Ай-Ван были брошены на регистрацию и прием членских взносов.

Ко-Хи-Мура партийцы, к счастью, в штабе не застали: босорлог в очередной раз отправился продавать народное дело орионским жукерам. Когда бывший лидер вернулся в штаб, места для него уже не нашлось: предателю пришлось убраться после короткого скандала на поиски другой резиденции.

Организационная работа заняла несколько дней: желающие вступить в новую партию все прибывали. Когда число гипсовцев достигло нескольких миллионов, Аурел велел поставить в помещение несколько новых столов и привлек к писанине всех первых записавшихся — со своими компьютерами, — в том числе, и оказавшегося в списках первым подозрительного денебианского теджа, которого звали забавным именем Цып-Люс. Как позже выяснилось, это была девочка, очень воинственная курочка, вступившая в ГИПС с целым отрядом соотечественников. Сам Бром взялся за разработку идеи и дальнейшего плана работы — на основе составленных драконом проектов, овеянных легким флером безумия и проникнутых праведным гневом против редакторов и издателей.

Критически переосмыслив творения гения, полковник заменил «… редакторов» на «ригеллианских финансистов», а «… издателей» на «орионских промышленников», и дал добро. Эффект был ошеломительным. Оставшись доволен результатом, Бром поручил писателю создание революционных листовок и, главное, Манифеста партии Спасения, сделав упор на более масштабных целях борьбы.

Дракон проникся. Вспомнив предательство Звездного Сеятеля, он создал шедевр. Манифест начинался со всем известных слов, наполненных глубочайшим смыслом: «Призрак бродит по галактике. Это Призрак Великого Сеятеля…». Внеся необходимые коррективы, Аурел переставил акценты, сделав упор на роли Предтечи как символа неотвратимого возмездия, и текст пошел в печать — партия уже приобрела собственную подпольную типографию.

Несколько боевых групп полковник срочно направил на борьбу с кибердворниками — навести порядок. Кому-то нужно было нажать на рубильник. На улицах столицы появились вооруженные патрули. От кучкующихся в парках каменных скульптур — альтаирский вариант подворотни — панков, бандитов и тусовщиков дежурные отличались едва заметным сиянием активированных силовых полей и эмблемами Партии Спасения на том, что заменяло патрульным голову — народ в интербригадах подобрался разный. Эмблема представляла собой пятиконечную красную звезду и раскрытую книгу на фоне черной дыры. На книге настоял Грыз-А-Ву, полковник не возражал. Уже на следующий день улицы Альтаира вновь заблистали чистотой, взрывы за многоэтажками прекратились, а воздух очистился.

Большой молодежный стройотряд взялся за восстановление общегалактической резиденции ООМ. После реконструкции туда должно было переместиться партийное руководство.

Прослышав о переменах, на Альтаир начали прибывать первые туристы и, как водится, шпионы.

Среди вступивших в ГИПС интернацболов группы Дрейка не было — Ко-Хи-Мур успел отправить отряд на новое опасное задание.

В рядах многочисленных веганских экипажей, присоединившихся к новой организации, отсутствовали также и «девочки» Маделин. Веганки едва не стали невольными жертвами предателя, направившего корабль «Спасите женщину» на охрану председателя Квам-Ням-Даля.

Ответственное поручение звездожительницы выполнить не сумели: несмотря на усиленную охрану, бывший президент ООМ был похищен вместе с прибывшим к нему в недобрый час профессором Ка-Пус-Тин Вадом.

Глава третья

Необоснованные претензии

«Собака — друг…»

Ко-Хи-Мур так и не простил группе Дрейка проваленной операции, из-за которой он недополучил обещанные Вакеровым денежки. Не имея возможности разделаться с дружинниками Гвайдо в открытую, босорлог пытался отыграться на них всеми другими доступными способами.

С легкой руки злоязычного молодежного вождя, члены Фронта Регуллианского Возрождения получили пренебрежительную кличку «собачники». Намек, направленный на тонущую пылеморскую собачку на эмблеме фронта, был абсолютно прозрачен, однако регуллиан кличка не обидела и не задела. Группа приняла новое имя охотно, с готовностью.

— Мы — собачники! — гордо называли они себя. Сейчас, отправляясь на ответственные задания, ребята принимали не форму шара — амебовидного бола, а форму пылеморской собачки.

Сам того не подозревая, орионский ставленник внес в интернациональную борьбу регуллианских беглецов элемент национального самосознания. Национальную идею отразил в своем творчестве и замечательный регуллианский поэт Мирча Бром. Он сформулировал ее так:

   Молча страдает забытый народ,   Смело собачник на битву идет!

Мирча так и остался первым и единственным стихотворцем Регула, потому что некоммерческий лирический жанр никак не мог завоевать большой популярности у этой прагматичной цивилизации. Стихи студент писал просто от безделья. На боевые операции Мирчу не брали. Пара попыток приспособить поэта к делу едва не кончилась для группы трагически.

Землянина оставляли на базе под присмотром Регула — пылеморской собачки Дрейка. Регул с Мирчей отлично поладили. По интеллекту они друг от друга почти не отличались: собачка тоже была полуразумной. Поэтому Мирча обычно творил, а Регул охранял. Так, вдвоем, они и создавали великие произведения.

— Наш Баль-Зак! — ласково называли поэта боевики. Был такой знаменитый галактический поэт в древние времена.

Происходил великий гений с планеты Баль, и на самом деле его звали просто Зак. Однако, в знак уважения к незаурядному дарованию и самоотверженному труду стихотворца на благо Галактики, личным указом балеанского императора ему была дарована аристократическая привилегия прибавлять к своему имени название планеты. Зак ею воспользовался. Мирча Бром тоже — хотя подобной привилегии вовсе не имел.