Негодяй - Андрей Эдуардович Малышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сказано — сделано, и вот я, пристроившись на карнизе (и поставив туда ещё одну мину — чисто на всякий случай, уж больно меня напрягает сильный и гибкий хвост одного фавна… так что и сверху мина пригодится… а лучше три… или четыре), застаю действительно весьма эмоциональный спор, правы в котором, как ни странно, обе стороны. Хотя… сколько уже тема «цепи ненависти», «круга насилия» и «цикла зла» поднималась в мире, хоть в философских спорах, хоть в литературных произведениях? Ничто не ново под луной, пусть и разломанной. Услышав, как Блейк покинула комнату, я вздохнул и спрыгнул вниз. Настала пора встретиться с ней.
В свете звёзд и ночных фонарей изящная девушка напоминала сказочную нимфу, вот только блестящие дорожки слёз портили картину. Встав напротив памятника подвигу Охотников по защите человечества, она беззвучно смаргивала влагу из глаз и заторможенно потянула бантик с головы. Пара долгих и, по виду девушки, очень горьких секунд — и тот становится простой ленточкой, безвольно повисшей в пальцах.
– Хм-м-м… Всё-таки чёрненькие. Но как же мне теперь называть тебя, Бантик, если ты сняла свой бантик, м-м-м?
– Ты?! – вздрогнувшая девушка удивлённо обернулась. – Что ты тут делаешь?
– Нео рассказала мне, что у вас с Вайсс начался спор на тему фавнов. Поскольку вас, девочки, я всё же уже неплохо знаю, то я примерно догадался, чем это могло кончиться. Как и все из команды Руби, ты не выносишь несправедливость, а слова Снежинки были продиктованы обидой и долгими внушениями от отца, но не объективностью. А тут ещё и глубоко личное, – я улыбнулся, наблюдая, как дёрнулось её ушко.
– Давно ты узнал? – сконфуженно нахмурив брови и отведя янтарные глаза в сторону от моего лица, спросила Блейк.
– Да, фактически, с момента, как первый раз тебя увидел, – улыбаюсь девушке. – Или ты думаешь, я просто так дал тебе прозвище «Бантик», а не, скажем, «Тихоня»?
– И почему не сказал? – глядя в сторону, обхватила себя за предплечья нэка.
– Эй, я, конечно, бываю невыносим, беспардонен и отвратительно бестактен, но просто так брать и ломать жизнь хорошей девушке?.. – убрав с лица всякий намёк на ухмылку, пытаюсь поймать её взгляд.
Несколько секунд Блейк упрямилась, избегая смотреть на меня, но потом собралась и всё же подняла голову. В глазах её плескались робкая надежда и недоверие, а также боязнь обмануться в ожиданиях, но я был честен и постарался, чтобы девушка это почувствовала.
– Спасибо, – наконец выдавила она и вновь опустила лицо к земле.
– Было бы за что, Котёнок, м-м… – причмокиваю, будто пробуя слово на язык. – Как же приятно это звучит. Ты не представляешь, как я ждал возможности тебя так назвать!
– Вижу, тебе очень весело, – постаралась скрыть смущение за напускной мрачностью брюнетка.
– Ой, да не бери ты в голову, – обнимаю её под локоток и тяну вслед за собой. – Ты же знаешь, что твоя команда — замечательные девушки. Сколь бы неловкой тебе ни казалась сейчас ситуация, неужели ты думаешь, что они от тебя отвернутся?
– Я… – первые несколько шагов нэка не попадала в мой шаг, но даже приноровившись, всё ещё пребывала не в своей тарелке.
– Что? – подбадриваю свою спутницу.
– Я сильно поругалась с Вайсс, – покачала головой Белладонна. – Очень сильно. Мы спорили о Белом Клыке, и… я так много наговорила. Она меня не простит!
– Ну что ты, что ты? – заметив под подёрнувшимися пеленой паники янтарными глазами капельки влаги, я обнял девушку по-нормальному, позволив уткнуться носиком мне в грудь. – Ну-ну, Блейк, что за сырость? Котята не любят мокрое. Давай, взбодрись! Подумаешь, поругались! Дело молодое, у вас ещё всё впереди. Ты же знаешь Вайсс, она недотрога и законница только на словах. Даже если вы поцапались, она оттает и начнёт читать тебе нотацию о том, как ты могла о ней так плохо подумать.
– Ты не понимаешь… – а вот надтреснутого в подступающей женской истерике голоса нам не надо.
– Поверь, я всё прекрасно понимаю. И то, что Вайсс носит фамилию Шни, и то, что это значит для неё лично, и даже то, как это отразилось на обстоятельствах её взросления. Причём, не сомневайся, понимаю получше самой Вайсс.
– Неужели? – Блейк подала первый признак заинтересованности, вернув голосу почти привычное звучание.
– Уж поверь. Несмотря на богатства, у Снежинки было не самое счастливое детство, вернее, не самая любящая семья. Жак, разумеется, списывал своё паскудное отношение к дочерям и супруге на атаки Белого Клыка, но посмотри на человека, который вырос в трущобах среди крыс, как обычных, так и в человеческой шкуре, – девушка послушно подняла глаза к моему лицу. – Всё это — чушь. Жак Шни сам по себе гнилая мразь, который творит мерзости не потому что вынужден, а потому что может. Но Вайсс жила в изоляции, всю жизнь её кормили байками о том, что во всех её бедах виноваты фавны. Она знает, что это не так, знает, что из себя представляет её отец, потому и бежала на другой континент, под крылышко самого авторитетного и независимого человека Ремнанта. Но от такого давления нелегко избавиться. Дай ей время. Что бы она ни сказала тебе сейчас, ты для неё уже стократ важнее любой папиной сказочки про злых фавнов. Вот увидишь, не пройдёт и пары дней, как она разберётся в своих чувствах и думать забудет на тебя обижаться.
– Чувствую себя ребёнком, которому взрослые объясняют, какой он глупый… – недовольно нахохлилась Блейк, но это был хороший признак.
– Только не записывай меня в старики, я ещё на что-то надеюсь! – подмигиваю девушке, ловя в ответ странный взгляд. Что-то вроде «Ну и дурак же ты…», только… не знаю, вот
