Проклятие сумерек - Владимир Ленский

– Там кто-то есть, – одними губами произнесла Эскива.

Ренье кивнул и потянул из ножен шпагу. Гайфье вынул свой арбалет – не наполовину игрушечный, как у сестры, а самый настоящий. Зарядил его, положив на тетиву две короткие тяжелые стрелы.

Эскива остановила коня. Ее спутники осторожно двинулись в сторону кустов. Не сговариваясь, они разделились, обходя неведомое, притаившееся в темноте, с двух сторон.

И вдруг все разом переменилось. Тишина лопнула, как тухлое яйцо, и на тропу, разламывая кусты, выкатилось косматое существо размером с коня. Оно постоянно изменяло форму, но неизменными оставались когтистые лапы и крохотные красные горящие глазки, затерянные в мутной шерсти.

Эскива завизжала. Конь под ней начал беситься – ему передалось состояние всадницы, и девочке пришлось приложить немалые усилия, чтобы подчинить себе животное.

Чудище поднялось перед Гайфье, загребая лапами. Мальчик смотрел на невероятное зрелище, не в силах оторвать взгляда, и ничего не делал. Просто ждал, пока когти опустятся на его лицо. Ему даже не было страшно. Чувства куда-то улетучились, и весь мир заволокло туманом. Единственное, что жило в этом гнилом тумане, были две пылающие красные точки. Ненависть. Ненависть была реальной. Она даже обладала собственным пульсом. Все прочее, включая и самую жизнь Гайфье, представлялось иллюзией, сном.

Затем туман, окружающий эту одушевленную ненависть, распался, и сквозь него проступил клинок. И тотчас Гайфье понял: красные глаза монстра вовсе не являются единственной реальностью в мире. Напротив, по сравнению со старой доброй материальностью стального клинка они были лишь плодом воображения.

Клинок шевельнулся, сдвинулся вниз. Из-под него потекла густая кровь. Раздался оглушительный, скрежещущий крик, и чудище неловко повалилось на землю. Затем клинок исчез, и над трупом монстра возникло лицо Ренье.

– Он не поранил вас, мой господин? – озабоченно спросил Ренье. – Вы бледны.

Мальчик вздрогнул всем телом, как будто поднимаясь из бездны ледяного сновидения. И тут арбалет, который он по-прежнему держал в руках, ожил и разрядился сам собой. Обе стрелы сорвались с тетивы и, просвистев мимо щеки Эскивы, вонзились в ствол ближайшего дерева.

Глава двадцать восьмая

НАСТУПЛЕНИЕ СУМЕРЕК

Кутаясь в плащ своего брата, Эскива, непривычно притихшая, сидела на земле. Оба ее спутника прижались к ней с обеих сторон, чтобы согреть девочку. Надвигалась ночь, а у них не было с собой ни денег, чтобы остановиться в какой-нибудь приличной таверне, ни даже огнива, чтобы развести костер в лесу. Ренье, отменно знавший все постоялые дворы и харчевни в столице, за пределами города был так же беспомощен, как и любой другой путник на большой дороге. Конечно, на крайний случай всегда оставалась возможность объявить харчевнику о прибытии в его дом самой королевы… Любой с готовностью приютит у себя ее величество. Но Эскива не хотела, чтобы о ее приключении узнал кто-либо из посторонних.

Поэтому девочка молча ежилась под плащом. Нервная дрожь уже улеглась, и теперь ей просто было неуютно и холодно.

– Как-то я не предполагала, что мы заберемся так далеко от дома, – призналась Эскива наконец и глянула на Ренье. – Как это вышло? Вот вы, взрослый человек, – вы можете мне это объяснить?

Времени для разговоров было у них теперь предостаточно. Ренье неторопливо начал:

– Лично мне неразрывная цепочка событий видится таким образом. Сперва ваше величество назначает мне свидание. Затем происходит битва у Графского источника, не имеющая прямого отношения к упомянутому свиданию.

Эскива отчетливо скрипнула зубами, но Ренье это ничуть не смутило. Он продолжал:

– Далее. Ваше величество возмущены тем обстоятельством, что я, раб привычки, продолжаю посещать некую даму. Ваше величество пишет злобную анонимку мужу вышеозначенной дамы…

– Довольно! – оборвала Эскива. – Ваши глупые постельные похождения никого не интересуют.

– Хорошо, здесь я сделаю небольшую купюру, – кротко согласился Ренье. – Наша загородная прогулка неожиданно осложнилась тем обстоятельством, что сперва мы все чуть не перебили друг друга, а затем прикончили мерзкое слякотное чудовище, похожее на чей-то кошмарный сон… И вот мы здесь, потому что возвращаться домой в такое время суток уже поздновато. Завтра мы выйдем на дорогу и двинемся по направлению к столице. На чем, как я надеюсь, наше приключение и завершится.

– Или не завершится, – подал голос Гайфье.

– Что ты хочешь сказать? – Эскива плотнее прижалась к брату. – Ты ведь не думаешь, что я нарочно тебя толкнула на вилы?

– Не более, чем я пытался застрелить тебя из арбалета… – Гайфье вздохнул. – Когда ты выгнала няню Горэм, сестренка, добрая женщина тайком встречалась со мной в таверне.

– Что? – Эскива даже подскочила. – Ты виделся с ней потом, когда я выставила ее из дворца?

– Именно. И она наговорила мне много разных жутких вещей. После этого я и сам не захотел ее больше видеть. Но, как уверяет наш общий друг Ренье, гадости, которые одни люди говорят о других, ужасны именно тем, что чаще всего оказываются правдой…

– Не так витиевато, – сказала Эскива. – Я тебе не Пиндар. Можно обойтись без поэзии?

– Это проза, – вступился за мальчика Ренье. Он почувствовал, что королева сильно задела брата последней репликой. – К тому же Гайфье сам страдал от Пиндара. Довольно поминать злого дурака.

Эскива вздохнула и промолчала. Она знала, что Ренье прав.

– Няня Горэм говорила о проклятии сумерек, – снова заговорил мальчик. – Якобы все предсказано заранее. Раз в четырнадцать лет наступает такое время, когда обе наших луны сходятся слишком близко. И настанет день, когда они столкнутся и уничтожат друг друга. На земле это вызовет катастрофу – кровавые дожди, испорченные урожаи, эпидемии… Словом, все самое ужасное, что только можно вообразить, только немного хуже.

– Это тебе няня Горэм такое сообщила? – удивилась Эскива. И покачала головой: – Вот мерзкая жаба! Столько лет она жила со мной под одним кровом – и так люто меня ненавидела!

– Когда она рассказывала мне о пророчестве, я просто испугался, – признался Гайфье. – Не самого пророчества, а того, как она это говорила. С каким наслаждением, с какой злобой! Но хуже всего другое… Думаешь, будто знаешь человека, а на самом деле никого не знаешь. Ни одну живую душу. Живешь в мире собственных иллюзий.

– Не всегда, – подал голос Ренье. – Такое случается лишь изредка, можете мне поверить. В большинстве случаев ваши друзья – именно те, кем они вам представляются, а иногда – еще лучше. Однако вернемся к няне Горэм. Что еще она говорила?