Остров Русь (сборник) - Сергей Лукьяненко

— Время бить яйца! Время бить яйца!.. — продолжали вопить люди. Лишь иногда отдельные, видимо наиболее натерпевшиеся, уточняли тайный смысл:

— По-роть! По-роть!

Честно скажу: хоть мне и не нравилось то, что Стас с бедным миром сотворил, но тут я задумался. Как-никак родной брат… а против него зреет переворот! Что делать? Пойти против правды или против брата?

И тут в ослепительном сиянии Кубатай, Смолянин и Орлик исчезли со сцены. «Стас! — сообразил я. — Следил, негодяй. Через зеркальце волшебное или через наливное яблочко…»

А людей было уже не остановить! Люди кинулись на арену и принялись топтать ни в чем не повинный продукт. Некоторые, выхватив из брюк ремни, тут же укладывали своих детей поперек колена, спускали штаны и принимались объяснять разницу между преступлением и наказанием.

Через мгновение и нас с англичанами охватило белое свечение; Стас магически выдергивал нас из цирка.

Глава седьмая,

в которой малолетний чародей обижен и озадачен, а Кубатай признается, что он был не прав

(Рассказывает доктор Ватсон)

В апартаменты юного тирана мы вернулись, так и не досмотрев до конца замечательное цирковое представление. Вместо табуретки посреди зала стоял роскошный трон. Для нас были приготовлены шесть зеленых, обитых бархатом кресел. Стас сидел на троне и вертел в руках маленькое блюдечко с наливным яблочком на нем.

— Так, — мрачно произнес он, глядя на генерала.

— Стас, ты не прав, — отважно сказал Кубатай, размазывая по лицу грим. — Ты совершенно не прав!

— Я все хорошо сделал! — упрямо заявил Стас. — На Земле теперь войн нет! И детей не обижают! Я еще литературе покровительствую и экспедицию на Венеру готовлю!

— Стас, во-первых, нельзя так самовольно счастье навязывать.

— Можно, — заложив ногу за ногу, ответил Стас. — Вы садитесь, садитесь, в ногах правды нет.

— Во-вторых, дети — они иногда куда хуже взрослых… — вздохнул Орлик и всплеснул крыльями.

— Ты бы уж молчал… Кащей! — отрезал Стас.

— Без магической силы я лишь мирный ученый Манарбит! — возмутился Орлик. — Заколдованный неким юным магом.

Стас щелкнул пальцами… и Орлик преобразился в Кащея! То есть — в ученого Манарбита. Вполне приличный на вид человек, похож на бакалейщика с Бейкер-стрит!

— А в-третьих, мистер Диктатор, — добывая из кармана трубку, сказал Холмс, — ты вернулся вовсе не домой. Это всего лишь книжка! «Царь, царевич, король, королевич…» И теперь мне ясно, почему она носит столь странное название.

Вот это замечание моего гениального друга уязвило Стаса. Он наморщил лоб… но потом просветлел лицом.

— Вам завидно, да? — радостно спросил он. — Завидно! Но я не жадный. Живите в моем мире, пользуйтесь. Вас, как моих друзей, все уважать будут. Все вам будет! Холмс, вы станете министром внутренних дел. Вы, Ватсон, министром электрификации. Кубатай, ты за космос будешь отвечать. И за диверсии. И за охоту. Вместе будем охотиться — на тигров, пантер, львов! Смолянин, я тебя министром культуры сделаю. Хочешь? Кащей… ладно, Манарбит! Я даже на тебя не злюсь! Хочешь — станешь президентом Академии наук? Или советником по делам магии?

Стас соскочил с трона, возбужденно прошелся взад-вперед, потом подошел к брату, взял его за руку и тихо сказал:

— Костя… А тебе, ты ведь мой брат… Я тебе тоже магическую силу дам. Как у себя… почти. Вместе будем править.

Признаюсь, это было трогательное зрелище. Но в сердце мое закрался страх: а вдруг кто-то из нас не выдержит и поддастся на посулы тирана? Вот я, например… Быть министром электрификации всего мира — что может быть прекраснее?

Костя молчал. Кубатай крутил ус. Смолянин улыбался, грызя ноготь. Манарбит облизывался.

— Костя, да мы же все теперь можем! — продолжал свои уговоры Стас. — Все! Помнишь, ты о мотоцикле мечтал?

Юный джентльмен щелкнул пальцами, и прямо в комнате появилась сверкающая никелированными частями конструкция.

— «Харли Дэвидсон»! — гордо пояснил Стас, уселся на трон, закинул ногу за ногу и продолжил уговоры: — Говорите, не все у меня хорошо? Так помогите! Я вот ночей не сплю… похудел, кстати! А почему? Все потому, что не только о себе думаю… Костя, помнишь эту сказку дурацкую «Цветик-семицветик»? Девчонке счастье привалило, а она: «Хочу на Северный полюс…» — потом: «Ой, холодно, хочу обратно…», а листочков — уже пять осталось… Или «Шел по городу волшебник». То ему клюшку, то еще какой-нибудь ерунды… Вот другой пацан — умный, сразу миллион волшебных коробков заказал. Но он жадный был, злой, а я нет, я для всех хочу. По-государственному думать надо!

— У Стругацких в «Пикнике» парень обо всех думал… — попытался возразить Костя.

— Ну да, классно он придумал: «счастья всем и бесплатно…» Откуда этот шар-то дурацкий знает, что кому нужно? Тут пожеланиями не отделаешься — тут надо рукава засучить и вкалывать. Это во-первых. А во-вторых, одно дело — книжка, другое — на самом деле…

— Вот именно, мой юный друг, — вступил в разговор Холмс. О, его строгий дедуктивный ум не поддался на посулы Стаса! — Это мир книжный. Вымышленный. В реальном мире никаких изменений не произошло. Вам же, в целях безопасности всей Вселенной, следует как можно скорее вернуться в него.

— Кубатай сказал, что эти миры совпадают! — возмутился Стас. — А он — самый умный! Правда? — И он повернулся к генералу за поддержкой.

— Ну… — смущенно протянул Кубатай. — Ты прав, мой мальчик, но, увы, лишь наполовину. Трезво подумав, я понял, что реальный мир и мир художественного произведения, пусть и документального, несколько различны.

— Стас, да ты сам подумай, — вмешался Костя, призывая юного деспота к здравомыслию, — волшебство Кащея вне острова не должно действовать…

— А вот действует! — Стас щелкнул пальцами, подлетел в воздух, трижды перекувыркнулся через голову и вновь мягко опустился в кресло.

— Потому и действует, что мы на острове!

— Где-где?! Ты что, совсем очумел?

— Сам ты очумел. Мы в книжке. А книжка — в библиотеке. А библиотека — на острове…

Довод был убийственным. Стас замер с раскрытым ртом. А Манарбит, похохатывая, добавил:

— Я ведь потому мир завоевать и не смог, что за пределами Руси магия моя не действовала! Неужто, думаешь, я глупей тебя был?

— Глупей! — вскинулся Стас. — Ты страх-птичек не выдумал!

— Да и ты не выдумал, — вновь вмешался брат тирана. — Ты их из рассказа Шекли украл. Букву одну заменил в названии…{120} да поколдовал малость. Подумаешь, изобретатель…

— Мистер Кубатай — недюжинного ума мужчина, — тактично сказал Холмс. — Но всем свойственно ошибаться. Тем более он и сам признал свою ошибку.

Стас, нахмурившись, молчал. Наконец пробормотал, словно проснулся:

— Значит, я книжку завоевал? Да и то, может, только потому, что мне авторы позволили? А эти двое, которые тут жили, они вроде как и ни при чем?

— Какие двое? — спросил Костя.

— Да писатели эти, что «Сегодня, мама!» сочинили. Я как власть захватил, разыскал их. Стал требовать, чтобы покаялись, извинения попросили за издевательства свои… А они кричат, мол: «Мы ничего такого не писали! Мы друг друга вообще в глаза раньше не видели! В разных городах живем!» Я не поверил… ну… хотел было в Антарктиду сослать… потом просто… заколдовал…

— Где они?! — хором воскликнули мы все.

— Да тут они, тут! Холмс с Ватсоном на них сидят. Вот эти кресла зелененькие.

Я в панике соскочил с кресла, Холмс последовал моему примеру. Виновато стряхнул с зеленой обивки оброненный пепел.

Кубатай со Смолянином почему-то наоборот: ехидно переглянулись, подошли к креслам и плюхнулись на них. На лицах их застыло блаженство.

— Расколдовывай! — махнул рукой Кубатай.

— Нет, — заупрямился Стас. — А как, например, вы объясните, что ничего из того, что здесь происходит, в книжке написано не было? А? Мы же читали, не было там такого! Это что — уже я книжку дописываю? Все по-настоящему? Так какая разница, значит, мир настоящий.

Тут мой друг в какой уже раз поразил окружающих своей ловкостью и проницательностью:

— Возможно, и так. Но, как подсказывают мне мои научные методы индукции и дедукции, а также небольшой опыт путешествий по Вымышленным мирам, мы находимся в продолжении книжки, которое авторы пишут как раз сейчас. Вспомните, джентльмены! В библиотеке последние страницы книги были еще девственно чисты! Если бы Стас изменил мир после описанных событий, ну, как в том мирке с мотоциклетчиками, то книжка была бы написана полностью. Увы, сейчас мы — в воле авторов!

Братья ошалело переглянулись. Логика Холмса была убийственна, а сомневаться в его честности Стас не рискнул.