Сокол на запястье - Ольга Елисеева

Арихи не считали нужным целиком превращать своих сородичей в пепел. Пусть прогорит бренная земная оболочка, а на том свете Трехликая оденет прибывших в новое платье, которое им уже не сносить вовеки. Поэтому пламя залили как только появился костяк. Обугленные останки Псаматы облачили в рубаху, расшитую бисером, и войлочный островерхий колпак. На почерневшей шее грозной поединщицы красовалась тяжелая медная гривна, окрученная золотой фольгой. Сморщенная кожа умершей, еще кое-где не сошедшая с рук, скрывалась под рядами широких браслетов. В ногах покойной поставили чашу с вином. А в пустые глазницы черепа вбили по длинному осиновому гвоздю, чтоб усопшая из могилы не могла увидеть своих врагов и отомстить - ведь вира уплачена.

После этого Псамату перенесли на деревянное ложе в яме, вокруг него разложили погнутый акинак, расплетенную ногайку, исцарапанное бронзовое зеркало и пробитый шлем. Вещи портили, чтоб они, как и хозяйка, отправляясь в иной мир, были мертвы.

Слева на полу поместили уже впавшего в сон раба-пантикапейца. В ногах - старую ключницу, которая еще бессвязно лопотала, но не понимала, где находится и только время от времени грозно выкрикивала: "Готовьтесь! Хозяйка едет!" От чего у многих мурашки пробегали по спине.

У южной стенки склепа мужья Псаматы сложили кости коня и собак. Сестры, спустившись в могилу, расставили бронзовые котлы с погребальным мясом, амфоры с вином и плетенки лепешек. После их ухода спустилась Багмай и щедро усыпала пол наконечниками стрел.

Потом над головой Псаматы натянули тканый полог, украшенный медными бляшками, а уже поверх него стали укладывать на края могилы продольно распиленные еловые стволы. На этот потолок накидали земли. Курган предстояло засыпать не сразу, а в течение нескольких дней. Пусть первый слой осядет и вдавит бревна как можно глубже. За ним пойдет второй, третий. У богатых семей бывало до девяти слоев. Под каждый из них бросались приношения. Будущей весной Багмай после паводка обязательно досыплет могилу матери и водрузит над ней камень.

Хорошенько закопав покойницу, гости принялись за пир. Радка сидела по левую руку от Багмай. По правую поместился Барастыр, подчеркивая этим, что он никуда не собирается уходить из рода.

-- Трудно встретить женщину, настолько великодушную, как ты. наклонившись к Радке, сказала наследница Псаматы. - Беда привела тебя в нашу деревню. Но знай: я благодарна тебе и отныне ты можешь обращаться к нашему роду за помощью.

-- Сбудется по твоему слову. - Радка кивнула. - Но единственная помощь, которая мне нужна, это хорошая лошадь. Я хочу навестить родных. Наша деревня недалеко от Кобыльего холма.

Всаднице показалось, что глаза хозяйки округлились.

-- У торетов сейчас неспокойно. - сказала она. - Слухи приходят разные. Лучше б тебе остаться с нами. Или возьми охрану.

Радка покачала головой. Какие бы льстивые слова не говорила сейчас Багмай, ее охрана в степи легко может повернуть оружие против убийцы Псаматы. Нет, она поедет одна, что бы там не болтали про торетов. Сколько она не была дома? Всадница начала загибать пальцы. Выходило пять лет. За это время и тетка, и Ганеш могли умереть...

III

Утром следующего дня Радка, все еще слегка хмельная, выбрала себе кобылку потише и пустила ее на север, оставив восходящее солнце по правую руку. Дорога казалась хорошо знакомой. Но память иногда играет злые шутки. Тропинки оказываются не в том месте и ведут не туда, расстояния то больше, то меньше, чем представлялось, а между двумя "соседними" холмами торчит третий...

Рассчитывая въехать в родную деревню еще до полудня, Радка проплутала вдвое больше. Чалая кобыла была покладиста и понятлива, как собака, но и она диву давалась на всадницу, склонную по сто раз кружить вокруг одного и того же места.

К тому же торетка нервничала. Как-то еще встретят ее дома? Кто из старых обитателей зимника жив? Может и ехать некуда? А завидев на краю деревни у кузницы щуплую фигуру Ганеша, Радка чуть не свалилась с седла. Она и не предполагала, что вид старого недруга вгонит ее в такой столбняк. Внутренний голос подсказывал ей: поворачивай лошадь. Но было уже поздно.

Ганеш завидел приближающуюся гостью и, подбоченясь, воззрился на нее с видом хозяина здешних мест. И снова Радка подумала, как бы на ее месте поступила Бреселида? Она положила руку на меч и, беспечно откинувшись в седле, пустила лошадь шагом. Пусть не надеется, что напугал ее. Она -всадница Тиргитао, и этим многое сказано!

Подъехав к столбам с рогатыми коровьими черепами, гостья молча уставилась на мужчину в красном тюрбане. Он тоже молчал. Но стоило ей тронуть бока лошади, чтобы объехать его, как Ганеш преградил дорогу.

-- Ты кто и откуда? - голос звучал недружелюбно, а рука потянулась к поводьям.

Но Радка не позволила ему схватить лошадь за узду.

-- Не узнаешь меня, Ганеш? - всадница сама удивилась, насколько насмешливо и ровно звучит ее голос, копируя привычные нотки Бреселиды.

Мужчина отступил на шаг и прищурился.

-- Радка?

Перед ним сидела в седле уверенная лучница в щегольских кожаных доспехах с медными бляшками, кованными явно не деревенским мастером, с дорогим пантикапейским оружием в золотых обкладках, с тремя легкими гривнами, закрывавшими шею не хуже нагрудника, с браслетами на смуглых руках и таким хорошим кипарисовым луком, торчавшим за спиной, что не оставалось ни малейшего сомнения - это всадница самой царицы и она требует к себе уважения.

-- Узнал. - Радка хрипло рассмеялась. Ей стоило большого труда совладать с собой, и, если б не солнце, заставлявшее девушку щуриться, враг без труда прочел бы в глазах гостьи страх.

Но сейчас Ганеш только диву давался, что эта круглолицая всадница с толстыми в руку косами, поседевшими от дорожной пыли, племянница старой Матери-Хозяйки стойбища. Тот длинноногий лягушонок, которого он чуть не убил ведром?

--Так ты жива? Маленькая потаскушка! - к удивлению Радки, Ганеш расхохотался. - Ты стала еще красивее!

Хлыст взвился сам собой, и всадница только потому удержала руку, что Ганеш, увернувшись, склонился перед ней в притворном поклоне.

-- Что вы, что вы, госпожа, никто не хотел вас обидеть! Я по старой дружбе! - он все-таки перехватил ее кобылу под уздцы. - Идемте к дому. Весь ваш род будет счастлив приветствовать такую славную гостью.

-- Тетка жива? - оборвала его Радка.

-- Умерла прошлой весной. - Ганеш все еще кланялся и насмешливо скалил желтоватые острые, как у хорька, зубы.

-- Кто же теперь Мать-Хозяйка?

Мужчина замялся и неопределенно махнул рукой.

-- Никто. - его лицо вдруг застыло, а глаза сузились. - Родами теперь правят сыновья. Так что поезжай-ка за мной, женщина, и не задавай лишних вопросов.