Крепость Серого Льда - Джулия Джонс

— Эй, не задерживай, — крикнул кто-то у него за спиной. Стражник явно собрался кликнуть других себе на подмогу, но тут Кроп выговорил:

— Я не на войну пришел.

— Зачем же тогда?

К этому вопросу Кроп был готов. Пересиливая себя, он поднял голову и сказал:

— Я пришел в Храм Костей.

Выражение серых глаз стражника изменилось, и он отвел копье.

— Ладно, проходи.

У Кропа от облегчения запылали уши. Полвека спустя слова черных скоморохов оказали-таки свое волшебное действие. «Запомни, — внушал Кропу долговязый Свальхаби, — нет такого города в обитаемом мире, где не было бы Храма Костей. Когда мы отправляемся на север, в чужие края, и белые люди преграждают нам дорогу, мы говорим эти слова, и белые люди отступают. В Храмах Костей живет могущественная магия, и ни один человек, черный или белый, не хочет, чтобы она обернулась против него».

Каждый вечер тридцать дней подряд Свальхаби заставлял Кропа твердить эти слова, пока они не впитались ему глубоко в мозг. Полгода спустя Свальхаби продал его в соляные копи, но Кроп не винил его за это. Лицедей, изображавший у них победителя великанов, состарился, и Кропу некого стало представлять.

Бормоча слова благодарности Свальхаби и другим скоморохам, Кроп вступил в город Венис.

Присутствие хозяина наполняло трепетом здешний воздух. Сотни миль, пройденных через горы, замерзшие озера и вспаханные поля, как-то заслоняли от Кропа цель его пути. Мир за пределами рудника внушал ему такой страх, что ночью Кроп валился спать обессиленный, почти совсем не думая о хозяине. Теперь Кропу стало стыдно до слез.

Приди ко мне, велел хозяин — и Кроп наконец-то пришел.

Ранние сумерки спускались на город. В домах зажигали свечи, наполняя оконные проемы золотым светом. Погонщик на возу с сеном остановился немного впереди, чтобы зажечь свой фонарь. Кремнем он орудовал осторожно, стоя к возу спиной. Когда он справился со своей задачей и плотно закрыл фонарь, Кроп поместился позади воза, решив и дальше идти за ним.

Город был большой и великолепный. В нем наблюдалось больше порядка, чем во многих известных Кропу городах, и улицы, по которым ехала телега, поражали своей шириной. Кучи снега таяли на обочинах, по канавам бежали ручьи. Между высокими домами понемногу собирался туман.

Горожанка стала ерзать у Кропа на груди, и он спустил ее вниз. Следуя за возом на запад, а потом на юг, он испытывал убеждение, что приближается к своему хозяину. Как Мэнни Дун: тот всегда знал, в каком месте могут быть алмазы, а в каком нет. Кроп спрашивал его, откуда он это знает, но Мэнни только постукивал себя по носу и говорил, что нутром чует. Вот так и Кроп чуял Баралиса: нутром.

Возница, по всему видать, направлялся к высокой каменной громаде, нависающей над южной частью города. Вот она, стало быть, какая, эта крепость. На ее стенах горели факелы и трубили рога. На улицах становилось все больше народу, и все они, похоже, шли в ту же сторону, что и Кроп. Смотри не сморозь какую-нибудь глупость, нашептывал ему злобный голос. Кроп нагнул голову и сгорбил плечи, всем сердцем желая того, в чем жизнь ему всегда отказывала: затеряться в толпе.

Хозяин был близко, совсем близко — закрывая глаза, Кроп мог видеть его. Хозяин был заперт в темном месте... и страдал. Кропу невыносимо было думать о его страданиях.

— Дорогу! Пропустите на конюшенный двор! — Возница, став на передке во весь рост, щелкнул кнутом. Он подъехал к воротам крепости, но не мог пробиться из-за зевак, толпящихся перед опущенной решеткой.

Часовой на стене прокричал что-то, и шестеро вооруженных до зубов красных плащей, выйдя из караульни, принялись разгонять толпу.

Приди ко мне.

Кроп понял, что должен попасть в эту крепость. Пока все прочие отступали, он шел вперед. Потом ухватился за веревку и влез на доску в задке телеги.

Воз проехал несколько шагов и остановился. Затопали сапоги, и кто-то крикнул: «Проверьте сено». Впереди захрустело — это красные плащи протыкали воз чем-то острым. Кроп сидел очень тихо, но знал, что его вот-вот заметят.

Копье прошло рядом с его коленом, и Горожанка зарычала.

— Эй, возница! — крикнул стражник. — Этот человек с тобой?

— Нету со мной никого, — ответил возница, и копье кольнуло Кропа в затылок.

— А ну слезай. Заодно можешь сказать, что за дело у тебя в крепости.

Так и знал, что ты все запорешь. Кроп, подняв руки, медленно повернулся лицом к красному плащу. Уши у него горели, и он не мог придумать, что бы такое сказать.

К стражнику подошли еще двое, тоже с копьями. Кроп спрыгнул на землю. Зеваки притихли, предчувствуя забаву. Возница оглядывался назад.

— В тюрьме ночевать хочешь? — спросил первый стражник.

Кроп потряс головой.

— Он пришел попытать счастья с невестой! — подал голос кто-то в толпе, и все дружно зареготали.

— А что ж, он с виду не хуже Ножа будет! — крикнул женский голос.

У Кропа покраснела шея.

— Ну, хватит! — гаркнул красный плащ — и, обращаясь к Кропу: — Говори, чего тебе надо?

— Свадьба. Хотел поглядеть.

— Тут ты малость опоздал. Свадьба была утром, а теперь они пируют.

В крепости громко затрубили рога. Кроп вместе со всеми прочими поднял глаза и увидел на стене разнаряженных герольдов. На четырехугольной, самой ближней от ворот башне плясали свет и тени от факелов. На середине ее высоты был балкон, убранный шелковым стягом с изображением устрашающей красной птицы на серебряном поле. Двое герольдов, выйдя туда, протрубили в фанфары и расступились. Миг спустя на балконе появились мужчина и женщина, при виде которых зеваки принялись вопить и топать ногами.

Платье женщины из жесткого красного шелка сверкало от бриллиантов — Кроп даже издали видел, что они настоящие. Бледная и черноволосая, она ни разу не улыбнулась. Мужчина рядом с ней казался громадным, и когда он взял ее за руку, Кропу на его месте представился волк, пожирающий цыпленка. У него недоставало одного глаза, и он ничем не прикрывал своего изъяна.

Пара явно чувствовала себя неловко, стоя вот так на виду у толпы. Потом на балкон вышел еще один человек — и у Кропа перехватило дыхание.

Это был тот самый, бледноглазый, забравший его хозяина. Восемнадцать лет прошло, но Кроп узнал его с той же уверенностью, как если бы видел его каждый день. Похититель хозяина. Враг. Человек, бросивший Кропа умирать в горах.

При виде бледноглазого толпа сызнова подняла крик. Он был одет скромно, но богато в мягкую замшу серых и темно-красных тонов, с золотым окаймлением. В руках он держал парчовый мешочек, чей вес, явно немалый, вызывал в толпе бурное ликование. Бледноглазый улыбался, не показывая, однако, зубов. Он обвел взглядом толпу, и Кроп почти бессознательно отступил в тень от воза. Бледноглазый, заметив это перемещение, взглянул в его сторону и отвернулся.