Немёртвый камень (СИ) - Кисель Елена Владимировна

Хайроман — затоплен нежитью, которую провели агенты Ниртинэ, но ученики держатся стойко, огрызаются магией, как могут… ничего, ненадолго. Приласс… пустое здание. Ну, от этой школы никто ничего хорошего изначально не ожидал: наверняка все до последнего сбежали искать милости Ястанира…

Воздушное Ведомство. Птичник с его специально обученными птахами, нетронут, как и было задумано, а вот все звенья драконов…

Кокон по примеру Морозящего даже позволил себе усмешку, глядя на плавающих в крови, извивающихся от боли, сеющих хаос ящеров. Один, два… полдюжины… Всё.

Всё?!

Торопясь, он пересмотрел еще раз. Небо его артефакты не могли увидеть: проводящие зеркала были подвешены на груди наймитов, а с ними связи не было. Он взглянул в хрусталь, посчитал: да, шесть драконов, вот ещё два подранка, их добивают. Где остальные?

Удар по летучим отрядам Семицветника планировался тщательнее всего. Драконов убить сложно, потому расчет делался на то, чтобы выкосить наездников: без управления ящеры не опасны, а управлять ими — еще научись. Нежить, которая прошла через сметенные боевыми артефактами посты, должна была накидываться на крылья. Союзники Морозящего из людей и магов — те, что уже показали себя в прошлой битве за Одонар — должны были заняться самими наездниками, не допустить их до драконов, не дать взлететь…

Мелькнула очередная картина: разрушенные стены Тюрьмы Целестии, причудливо свернутые головы стражников, — но Кокон уже не обращал внимания на мелочи, он торопливо взмахивал руками, наводя связь со своими агентами.

Дремлющий застал его над следящими артефактами. Услышав его шаги, Берцедер торопливо подхватился со своего места — и с отвращением услышал в своем голосе призвук вины:

— Драконы Ведомства Воздуха…

— Пропали? — осведомился Шеайнерес.

— Сообщают, что они не стали ввязываться в драку, а отступили после первых же ударов. В небо.

— Это было разумно с их стороны, — без всякого сожаления признал Морозящий. — Силы действительно были неравны — драконы против Ратников…

Берцедер не выказал своего изумления, хотя ничего не знал об участии Лютых Ратей в уничтожении армии Семицветника.

— Удивительно не по-целестийски они поступили, не так ли? Неожиданное решение. Однако нас оно не должно тревожить.

Кокон наклонил голову. В этот план Шеайнереса он не был посвящён, знал лишь, что он связан был с Обсидиановыми Копями, откуда нежить доставила что-то важное для Морозящего Дракона. Приказ из Семицветника гласил: охранять, ждать, не соваться, расположить рядом побольше мощных артефактов.

«Пасынки», — подумал Берцедер теперь, когда они вышли в коридор.

Коридор был заполнен элитными магами из охраны Магистров. При помощи магии они осторожно буксировали перед собой огромные неправильной формы кристаллы, похожие на необработанные куски черного хрусталя. Каждый кристалл пронизывали причудливые узоры, похожие на те, которые возникают на окне при сильных морозах, и оттого нельзя было рассмотреть, что находится внутри. А внутри ведь явно что-то находилось — невнятно стучалось и царапалось, желая выбраться во внешний мир.

— Не пасынки, — отвечая на мысли Берцедера, промолвил Шеайнерес. — Дети.

Он положил ладонь на чёрную поверхность обсидиана — и существо внутри забилось сильнее.

— До Холдона… я пытался передать свою кровь иначе. Сотворить помощников лишь силой артемагии. Но они не обретали человеческий облик. И ждать их пробуждения было бы долго… я был всё же слаб. Тогда я пошёл другим путём, найдя женщину, чья магия была сильна, а тщеславие — велико… Которая дала бы мне всё, что я бы не пожелал, за мою науку. И она подарила мне сына в нужном облике. Эти же…

Обсидиановые глыбы выплывали и выплывали из дверей — Берцедер знал, что их не один десяток в подвалах…

— Они выросли за годы, — молвил Морозящий, глядя на кристаллы холодными глазами. — Теперь оставь меня с ними. Детей нужно разбудить. Мы вскоре отправляемся, а путь неблизкий.

Берцедер с тайной гордостью отметил, что никто из его учеников не показался в коридоре: им не было отдано такого приказа. Впрочем, они — пыль. Он избавился от последней слабости и теперь желал сделать для Шеайнереса еще хоть что-нибудь.

— После пробуждения вашим сыновьям понадобится пища…

— Да.

— Выводить ли мне на улицу учеников?

Несколько мгновений Морозящий смотрел ему в лицо. Не одобрительно или как-то еще — просто изучающе.

— Выводи, — ответил он после этого. — Любая вещь может быть обращена в дело — если попадет в умелые руки. Создашь порталы до Семицветника. Пусть твои ученики принесут драконьей крови и драконьей плоти. Это будет пищей. А когда мои дети поднимутся на крыло — им потребуются всадники.

Он отвернулся и направился туда, куда сносили большую часть черных, с прожилками, неровных глыб, высота которых доходила до четырех метров. Берцедер принялся выгонять из помещений учеников и осмысливать сказанное.

Поднимутся на крыло…

Мелькнули перед внутренним взором чёрные с серебром крылья. Морозящий Дракон был так назван неспроста. Во время обряда его магия действительно смешалась с магией драконов древности — не этих одомашенных ящерок, которые шныряли в небесах Целестии, а настоящих летучих хищников. Поэтому-то он был почти неуловим даже для Первой Сотни, и чтобы справиться с ним, понадобился уход большей части Первой Сотни в свет.

Однако Дракон не погиб. Как и Алмазные Рати, он уже находился за пределом смертности — ибо не был в полном смысле живым существом, а приближался в своем совершенстве к артефактам. Артефакты же существуют, пока существует их цель.

Отданные Светлоликими силы лишили Дракона способности летать и ослабили настолько, что силой он едва не сравнялся со смертными. Однако не погиб и, затаившись среди людей, дождался, пока все из оставшихся Светлоликих уйдут из Целестии. Он ждал терпеливо — потому что знал: и он тоже ослабил братьев. Сотворенное Лютыми Ратями навсегда отравило память Светлоликих и лишило их покоя.

Но даже и после их ухода он не мог достичь цели. Беспокойная Долина охралянась единственной, которая не ушла — ключницей-Айдонатр. До Малой Комнаты было не добраться, и Алмазные Рати, оказавшиеся в заточении, было не поднять. Тогда он решил вернуть своих воинов, возродив свою мощь по крови — в детях. Призыв равного, нужный для возрождения Ратей, мог выполнить не только их командир, но и тот, в ком текла его кровь.

С Холдоном Шеайнересу улыбнулась удача, однако независимый нрав того навлек на Морозящего новую напасть: в Целестии объявился страшный противник. Стоя в воинстве Холдона в день Альтау, Шеайнерес увидел сияние — и сперва было подумал, что это уходит в свет Айдонатр, и возликовал: Малая Комната и то, заветное в ней, оставались без охраны…

Но силы Светлоликих снизошли к мальчишке. Дракон видел это знакомое сияние — и знал, что пока не умрёт Ястанир, цель недостижима…

Однако Витязь пропал. Появится ли новый? Сколько их вообще может быть? В битвенной неразберихе Морозящий успел сделаться Нэриумом Гхаллом из разрушенного Холдоном городка Северного Края. Пришедшим мстить за семью и соседей. И снискавшим подвиги и славу.

Оставшихся сил едва хватило, чтобы очаровать нужных людей, преобразиться в Великого Дремлющего, славящегося своей мудростью. Он проследил, чтобы голова сына была погребена достойно — чтобы Холдон совсем не ушел в небытие. И погрузился в целительную спячку, водворившись в построенном Семицветнике на должности Восьмого Магистра. В полупровидческих видениях ему всё ярче виделась Малая Комната и слышался чарующий зов из неё — зов, который, как прежде, обещал знание, силу и бессмертие.

То, что скрывалось за дверью, призывало того, кто слышал его.

Однако в Беспокойной Долине воздвигся артефакторий. А в артефактории сел Ястанир — его Шеайнерес узнал с первого взгляда, не знал только — чем смертный маг, не принадлежащий к Первой Сотне, заплатил за роль защитника Целестии. И при нём ли эта роль и его сила.