Рождение мага - Ник Перумов

Неясыть трясся, как в жестокой лихорадке, – несущийся сквозь него водопад свирепой Силы мял и рвал каждый фибр его собственной души – освободив древний страх, он должен был сейчас поддерживать его и питать каждый миг.

Однако усилия были не напрасны – из глубины леса доносились крики. И уже не летели стрелы. Фесс с трудом поднял голову – гном бессильно сидел, привалившись к стене, и стрела торчала у него не только из плеча, но и из груди – прямо под правой ключицей. Глаза Сугутора закатились, топор выпал из разжавшихся пальцев. Атлики видно не было, а вот Прадд был целёхонек – орк, как всегда, всё рассчитал точно и сейчас оказался прямо за спиной выскочивших из зарослей трёх алебардистов в серых кирасах наёмников. Издав боевой рык, Прадд взмахнул собственным топором, ловко перерубив древко одной из алебард.

«Надо встать, – внезапно вяло и отстранённо подумал Фесс. – Надо встать, помочь орку, вдвоём мы продержимся, продержимся, потому что шагов созданного магией экзекуторов существа я уже не слышу. Сейчас… сейчас встану. Почему это земля так сильно качается ? Почему меня не держат ноги ? Почему всё плывёт перед глазами? Отдача… отдача от заклятия? Или… нет… не могу…»

Шатаясь, Неясыть сделал три или четыре шага, одновременно пытаясь поднять для боя свой посох. Куда там – он едва удерживался на ногах. И как бы со стороны, точно зритель в цирке на гладиаторских боях, он видел, что Прадд рассек-таки топором одну из серых кирас и в тот же миг другой воин ловко опустил тупой обух своего оружия на незащищённый затылок орка. Прадд взмахнул руками, роняя оружие, и упал.

«Конец, – вяло подумал Неясыть. – Я даже испугаться не могу – заклятие отняло все силы. Что там творится, в зарослях? Неважно… сейчас меня убьют. Или возьмут в плен?.. Проклятие, им это будет совсем нетрудно сделать. Идти… идти, не падать. Алебардисты… двое… поворачиваются ко мне… замирают, рты широко разинуты, глаза лезут на лбы… что это с ними?»

Фесс сделал ещё один шаг. На большее сил уже не было. Где-то в лесу ещё крутилось, описывая всё уширяющиеся круги бесконечной спирали, его заклинание, без труда находя себе всё новые и новые жертвы. Сила все текла и текла, и Неясыть уже не смог бы остановить её поток, даже если б и захотел. Он поздно осознал, что гнев завёл его слишком далеко, заклятие стало «саморазогревающимся», оно поддерживало уже самоё себя – правда, при этом сам создавший такое заклинание маг неизбежно должен был погибнуть от истощения всех сил. «Пусть», – подумал Фесс. Алебардисты медленно пятились к лесу, выставив перед собой оружие; на лицах был написан неодолимый животный ужас. Прадд и гном лежали неподвижно.

«Надо что-то делать, – подумал Фесс. Снизу, от живота, поднималась вверх тупая ноющая боль, – Это конец. Я убиваю себя сам. Не знаю, сколько инквизиторов полегло сегодня, но даже сейчас я чувствую, как они умирают, как мой гнев, обретший плоть, рвёт и раздирает их на части, и как они гибнут, не в силах отбить эту атаку, – потому что, если маг умирает, его последнее заклятие остановить очень трудно, почти невозможно; конечно, окажись здесь милорд ректор или чародейка Мегана – они бы, наверное, придумали, что делать. Но экзекуторы только смогли создать какого-то своего убийцу… святого убийцу… а на большее их уже не хватило. Надо было думать о том, как спасать собственные шкуры… Эй, вы, с алебардами! Вы же видите, что я еле стою! Не удирайте, как трусы, идите сюда, сразимся, и я умру, как подобает мужчине, от честной стали в честном бою, а не испущу дух, корчась на дыбе и воя от непереносимой боли! Сражайтесь же, проклятие на весь ваш род, сражайтесь!..»

Наверное, он выкрикивал это вслух – потому что солдаты внезапно истошно заверещали, побросав свои алебарды, и пустились наутёк с такой быстротой, что нечего было и думать гнаться за ними.

«Ну, вот и всё, – сказала ласковая Тьма. – Теперь ты мой. Приди же ко мне, тебе больше нечего делать в этом мире, он отверг тебя, и только я теперь могу тебе помочь…»

«Помочь? Нет, я помогу себе сам, – словно заклинание, принялся твердить в ответ Фесс. – Я не уйду, мне ещё рано уходить, ты не получишь меня, ты слышишь – не получишь!»

«Я вовсе не хочу тебя получать, – мягко возразила Тьма. – Ты не вещь. Ко мне приходят по доброй воле. Ты путаешь меня со смертью, бедный мой маг, ты очень хорошо научился убивать моим именем, а вот спасать – нет, не умеешь, да и что ж поделать, как-никак ускоренный выпуск, что с тебя возьмёшь… Посмотри, твои друзья лежат убитые или умирая от ран, а ты – ты вместо того, чтобы им помочь, отчего-то вздумал умирать сам! Но ты же держал в руках наследство Салладорца, ты смог увидеть его Великие Руны, запечатлевшие величайшее заклятие из всех, когда-либо сплетённых смертным; ты сможешь пройти его путём, сейчас или никогда, ну, идём же! Ты станешь мною, ты станешь куда больше, чем просто Бог, – ты будешь всюду, всевидящ, всезнающ, всепроникающ…»

«Быть всюду – это значит быть нигде, – задыхаясь, подумал в ответ Неясыть. – Нет, Тьма, я ношу твои цвета, я пользуюсь твоей без толку пропадающей Силой – но идти в тебя мне ещё рано. У меня есть дело в этом мире!..»

«А… – неожиданно понимающе откликнулась Тьма, – ты имеешь в виду Мечи? Но ты хотя бы понимаешь, кто просил тебя отыскать их?»

«Какая разница? – Фесс вполне натурально пожал плечами, словно и впрямь обращаясь к невидимому собеседнику. – Какая разница кто? Мне ведь и впрямь надо их отыскать».

«Зачем?» – удивилась Тьма.

«Разве обязательно точно знать, зачем ты делаешь то или это?»

«Хорошо, – неожиданно уступила Тьма. – Ты нравишься мне… ты меня забавляешь. Когда являешься всеведущей, всепроникающей и вездесущей, то волей-неволей начинаешь сама выдумывать себе границы, которые стараешься не переступать – чтобы собственное сознание не распалось, чтобы осталось способным понять вас, чудаков-смертных. Хорошо, Неясыть. Я разорву твоё заклинание. Но помни – второй раз ты отправишься прямиком ко мне. Мне неинтересно делать что-то дважды. Один раз я тебе помогу, но…»

«Благодарю тебя, Тьма», – успел он сказать, прежде чем тянущая боль исчезла и взор его прояснился.

Смертоносное заклинание, гибельное и для врагов, и для него самого, разжало свои клыки.

Тяжело дыша. Фесс привалился плечом к стволу, В правой руке оказался зажат меч; так, надо вытаскивать орка и гнома, пока не поздно…

Однако он не успел сделать лаже шага. Затрещали ветви; с трех сторон показались враги – алебардисты вперемежку со стрелками и немногие уцелевшие инквизиторы. Серые плащи и серые кирасы; наклонённые алебарды; лица людей казались безумными – столкнулись ужас перед некромантией и страх перед Святой Инквизицией. Последний победил.