Странник поневоле - Борис Долинго

Правда, сам каменистый холм был штучкой заметной, жители грани наверняка видели его не один раз. Почему они не сделали здесь, на одиноком холме какое-то капище – непонятно. Люди прошлых веков ведь любили подобные места – или китайцы, которым принадлежит эта территория, уже переросли стадию разных языческих закидонов? Но, насколько Богдан помнил из истории и географии, и почитатели более продвинутых религий часто устраивали из природных аномалий какие-нибудь «святые места». Здесь же вокруг было пусто.

Подъехав ближе, Богдан стал догадываться, в чём дело: он почувствовал неизъяснимую тревогу, переходящую в животный страх – казалось, кто-то смотрит прямо в спину. Он резко обернулся – вокруг по-прежнему никого, но в ушах медленно нарастал какой-то басовитый гудящий звон. Звон не переходил порога громкого комариного писка, почему-то хотелось зажать уши и бежать без оглядки.

Несмотря на гнетущие ощущения, Богдан усмехнулся: неизвестные создатели холма и планеты явно установили тут некую штуку, отпугивающую любого с достаточным уровнем суеверия. В общем-то, ход довольно выигрышный, но ведь до поры до времени. Дойдут аборигены до определённого уровня развития – и прощай страхи перед несуществующими духами и демонами. Может, ещё и поэтому они тут карали тех изобретателей, которые переступали черту дозволенных инноваций? Так, наверное, можно долго протянуть, но неужели эти пресловутые хозяева миров рассчитывали сохранить такой «статус-кво» вечно?

Собственно, почему нет? Если тормозить прогресс «божественными» методами, то он будет долгим, если вообще будет. Правда, некоторый прогресс в местных сообществах Богдан всё же наблюдал – по крайней мере, уровень религиозного фанатизма у приверженцев разных вероисповеданий здесь явно ниже, чем на Земле при соответствующем уровне технологий в соответствующих эпохах. А то, что пока не изобрели самокаты и самолёты – так, может, людям от этого на самом деле нисколько не хуже? Кто знает, в автомобилях ли счастье?

Стиснув зубы, Богдан поехал вдоль холма. Надо сказать, что и для атеиста, к каковым он себя причислял, состояние было пренеприятнейшее, но выбора у него не оставалось: требовалось найти пирамидальный камень, грани которого имели разный оттенок. От красноватой грани следовало отойти ровно на пятнадцать метров, выложить на склоне круг из камней – любых камней, но обязательно соприкасающихся друг с другом – и вступить в него. Да, здесь годились совершенно простые камни: видимо, дополнительная масса именно кольцевой пространственной ориентации, будучи расположенной в месте, контролируемом каким-то аппаратами, скрытыми в толще холма, активировала переход. Казалось бы, идиотская схема – но попробуй догадайся, а случайно подобное чёрта с два сделаешь!

– Ну, вот и ты, – сказал вслух Богдан, заметив, наконец, «пирамидку», и спешился.

Он взял с собой всё, что мог унести и что могло потребоваться, распряг лошадку и, морщась от звона в ушах, от которого, казалось, вот ещё немного – и заболят зубы, отпустил животное. Посмотрев последний раз на лесостепь, медленно тонущую в сумерках, махнул рукой покидаемой грани:

– Может, ещё свидимся, Азия!

Богдан так и не избавился пока от привычки непроизвольно закрывать глаза, вступая на точку перехода, но лёгкое дуновение сообщило ему, что система сработала. Почему-то дуновение было, как ему показалось, более сильным, чем обычно, звон в ушах пропал, но слышалось злобное, угрожающее рычание.

Это рычание, явно имеющее отношение к его появлению, и не дало Богдану возможности как следует осмотреться, куда же он попал. Он лишь успел заметить, что оказался в засушливой саванне, а не в пустыне, как предполагал, и здесь был ещё день, а точка перехода располагалась на громадном валуне, возвышавшемся на утоптанной лужайке посреди не слишком густого колючего кустарника.

Рычание исходило от зверя, который сидел в нескольких метрах и злобно скалился на Богдана. Формами зверь очень напоминал пантеру, но был массивнее раза в два и, самое главное, имел зеброидную окраску: по его бокам, как у зебры, шли чередующиеся белые и чёрные полосы. Несмотря на оскаленную пасть, в которой красовались мощные клыки, Богдан любивший кошек, улыбнулся:

– Ну, успокойся, успокойся! Помешал, да? Я уйду – и спи себе снова.

Он понял, что потревожило зверя: очевидно, «зебронтера», как уже окрестил про себя Богдан этого первого встреченного им местного обитателя, грелась на вершине валуна, когда сработал перенос. При этом страхующее поле отбросило посторонний предмет, коим оказалось животное, из этой точки пространства, освобождая место вновь прибывающей массе.

Зебронтера заелозила боками и припала к земле, готовясь к прыжку. Богдану ничего не оставалось, как свалить её импульсом из лучемёта – рычание смолкло, и сейчас слышалось только как лёгкие порывы ветра вырывают из цепких лап кустарника сухой шелест. Человек с сожалением развёл руками: извини, зверушка, не хотел убивать, но не позволять же вцепиться себе в горло? Ты бы сама не позволила над собой такого насилия, верно?..

С постамента, на котором Богдан стоял, открывался довольно широкий обзор на равнину, где желтоватые тона существенно преобладали над зелёными. Волны низких холмов с полосами кустарника убегали в разные стороны, а прямо впереди по направлению взгляда громоздились горы, покрытые снежными шапками. Вид был красивый, если рассуждать абстрактно, но сейчас Богдан на секунду испугался, уж не оказался ли он у подножия Безвоздушных гор.

Если бы это было так, то значит, переход отправил его совсем не в то место, куда он рассчитывал: согласно карте, он должен был оказаться далеко от пограничной гряды, очерчивающей края каждой грани.

Но у Богдана почти сразу же отлегло от сердца – до края Грани было далеко. Просто он стоял лицом не в ту сторону, в какой располагался новый нужный ему переход, а эти горы никакого отношения к Безвоздушным не имели, хотя, конечно, согласно конфигурации атмосферы и поверхности этой планеты, и на них выше нескольких километров воздух становился уже слишком разреженным для дыхания.

На этой засушливой равнине, которая отличалась от пустыни, обещанной на карте, росли и деревья, но немного. В основном те, которые виднелись тут и там, были чахловатыми, но в поле зрения в нескольких местах виднелись настоящие гиганты с раскидистыми кронами.

– Неужели баобабы? – пробурчал под нос Богдан.

В желтоватом небе парило несколько птиц, смахивающих на стервятников, выслеживающих добычу. Километрах в трёх чуть левее брело стадо животных, похожих на слонов – лучше даже со своим острым зрением Богдан рассмотреть не мог. В отдельных местах лежали валуны наподобие того, на котором он сейчас стоял. Откуда тут взялись валуны, было непонятно.

Судя по высоте светила над горизонтом, шла вторая половина дня. Богдан ещё раз посмотрел вокруг, оценил направление движения и присел на вершине валуна, нагретом то ли лучами солнца, то ли теплом тела зебронтеры.

До точки перехода примерно тридцать километров – часов семь-восемь хода, поскольку вряд ли получится шагать по прямой. В любом случае придётся обходить заросли или какие-то овраги, да мало ли что! А если попадутся препятствия более серьёзные, так и за это время не дойти. Кроме того, надо ещё отыскать место перехода, хотя в данном случае Богдан не думал, что это будет сложнее, чем в прошлый раз: здесь точка перехода скрывалась в каменном «пятне» диаметром метров сто – такое трудно пропустить на достаточно открытой местности.

Правда, «пятно» могло занести песком за все эти годы, но почему-то Богдан полагал, что создатели этой транспортной системы должны были предусмотреть какие-то приёмы, не позволявшие точке перехода быть погребённой под наносными породами. Принцип активации перехода здесь был отличен от предыдущих и заключался в начертании круга на камне с помощью собственного пальца – требовалось лишь, чтобы окружность получалась обязательно замкнутой. Рабочей зоной на пятне, имевшем форму огромной капли, была часть его более тонкого конца на расстоянии около метра от края.

Надо только дойти.

Но до темноты он вряд ли успеет добраться до места, а ночевать на этой равнине не так уж безопасно – вон здесь сколько зверья! Правда, если есть тут баобабы, то можно взобраться на дерево. Тоже, возможно, не вполне надёжно, так как зверюги типа этой зебронтеры, скорее всего, прекрасно лазают по деревьям, но лучше, чем под кустом. Эх, жаль, что точки перехода не позволяют пройти вместе с лошадью – точно до темноты добрался бы куда надо!

Как бы то ни было, пустые рассуждения не приближали его к цели, и Богдан, спрыгнув с валуна, двинулся в путь.

Из экономии он сунул лучемёт за пояс, а приготовил лук, который не стал бросать на грани Азии. Однако уже через пару километров стало ясно, что здесь следует быть осторожнее: из-за кустов выскочил зверь, отдалённо напоминавший тигра, да это и был тигр, но только саблезубый – что-то подобное Богдан видел когда-то в книге о доисторических животных. Клыки выступали из верхней челюсти не менее чем на полметра, а в жёлтых глазах светилась тихая ярость. Насколько мог судить Богдан, зверь был покрупнее своего уссурийского родственника, и стрелять в него из лука было вряд ли разумно. Если бы саблезубый хотел напасть, то вряд ли землянин успел бы выхватить своё пока беспроигрышное оружие.