Пленник золотой любви - Ольга Вешнева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А тебе плохо не будет?
– Я вытерплю. Визжи скорей.
Закрыв лицо шляпкой, Лиза завизжала еще громче, сильней, душераздирающей, чем после нашего первого романтического ужина. Я “спел под фанеру”. Мощнейшие звуковые вибрации подкосили вампиров. Они падали. Спотыкаясь на бегу, перекатывались через голову. На миг-другой они полностью теряли ориентацию в пространстве. Кого-то из налетчиков сразили охотничьи пули, кого-то сцапали оборотни, кого-то зарубили казаки, а с кем-то справились обычные горожане, предусмотрительно всегда носившие с собой осиновые колышки. Но некоторые злодеи сумели отбиться.
Клич Лизы оборвался. Девушка завалилась на лавку в упадке сил.
– Почти как в сказке “Волшебный голос Джельсомино”, – словно во сне пролепетала она.
Взамен ее визга с неба грянул оглушительный драконий рев. Сатибо ястребом упал из облаков, пронесся над трибунами, подхватывая, разгрызая зубами-лезвиями уцелевших вампиров. Некоторых злодеев подпалил прицельным огнем.
Пятак серьезно ранил сына Ивана Смолина, отбился от Артура и помчался ко мне. Оберегая людей, я сам выскочил ему навстречу. Пробежав по спинкам лавок, спрыгнул на поле.
– Он мой! – крикнул я охотникам и дракону. – Помогайте раненым! Я его не упущу.
– Ишь ты, какой поросенок шустрый, – дразнил Пятак, не приближаясь на опасное расстояние. – Да не угонишься за мной.
– Ты чего натворил, дурень?! – я обнажил клыки. – Прославиться на весь мир захотел? Впервые за четыре столетия читать научился и прочел статейку в газете о террористах?
– Я – простой парень, – присев, Пятак прочертил когтями полосы на рыхлой земле. – За славою, царскими почестями не гонюсь. Ты один из нас издавна жаждал величия. Слово-то выдумал. Тер-рорис-ты. Знать не знаю я слова этакого заморского. То была месть! Отомстить я хотел за любимую Глашеньку!
– Тебе ли рассуждать о любви? Разбойник ты, душегуб. Разве способен ты на любовь? Сказал бы еще, что жить без Глашки не можешь. Чего ж тогда удирал от охотников?
– Да, мне жизнь без нее не мила!
Пятак бросился на меня. Мы сцепились, и я отбросил его, изрядно побитого и ободранного, далеко от себя.
Я был сильнее… намного сильнее дикого сородича. Хвала разносортным биологически активным добавкам! Видать, они славно укрепили мое здоровье.
– Ты не умеешь любить, грамотей – пустомеля! – Пятак рявкнул на меня, как проигравшая в грызне собака. – Твое сердце мертво. Прав был покойничек Лаврушка, ты живешь для услады своего ненасытного брюха. Кого хочешь предашь, никого не пожалеешь.
– Тоже мне жалостливый нашелся. Беглый каторжник. Уголовник со стажем, говоря современным русским языком.
Я напал на него. Пора заканчивать пустую трепотню с воспоминаниями о Лаврентии. Пятак защитил шею, моментально развернулся, попытался обратить мою атаку против меня самого… Я хотел разорвать ему горло, но остановился… Подумал, что это будет некрасиво выглядеть и бросит на меня некоторую тень.
– Есть смола? – удерживая противника, крикнул я Артуру, который меня подстраховывал, чтобы не дать Пятаку сбежать.
Охотник бросил стеклянную ампулу. В погоне за человеческим поощрением я рисковал жизнью. Если ампула треснет в руке и я порежусь, никто не сможет меня спасти.
– Сдохни, гнида, – я сунул ампулу в рот Пятаку и разбил его зубами.
– Вы свободны, молодой человек, – кивнул я Артуру, отпустив обреченного врага.
– Ты тоже покойник, Тишка, – задыхаясь, прошипел Пятак. – Пусть знают твои благодетели и заступники! – надрывно прохрипел он. – Ты скольких баб сгубил, которые тебя любили. И ее погубишь! – ползая на четвереньках, он поднял руку и указал на трибуну, где Лиза перевязывала рану девочке-подростку своим шарфиком.
– Клевете твоей, мерзавец, не поверит ни единая душа. Я буду жить. Ну а тебе пора к Лаврушке. В ад.
Я сильно волновался, но притворялся уверенным в себе. Артур вернулся и навострил уши.
Смоляные концентраты для уничтожения вампиров действуют быстро. Больше Пятак ничего сказать не смог. Забавно наблюдать, как вампиры, которые по логике вещей должны были устать от многовекового бестолкового существования, цепляются за ускользающую жизнь из последних силенок. Последний мой бывший товарищ испустил дух, скорчившись в жуткой судороге.
Тяжело до тошноты повсюду пахло человеческой кровью. Не сомневаюсь, что теперь Вы поймете, почему я не люблю человеческую кровь. Со старинных времен так повелось (вспомните притчу о блудном сыне): если пахнет во дворе кровью барашка или теленка, значит, в семье намечается большое торжество, хозяин ждет гостей и зарубил откормленную скотинку к празднику, и хозяйка скоро подаст к столу жаркое, отбивные, копченые ребрышки, пироги с мясом… Если пахнет человеческой кровью, то скорее всего, случилась беда. Кто-то ранен или даже убит. Чем сильнее запах, тем ужаснее трагедия. А я ненавижу трагедии, не хочу думать, вспоминать о них, тем паче не желаю становиться их свидетелем. Я ценю мир и покой, тихое уютное благополучие.
– Я не отпущу тебя, слышишь, конкурент! – я обернулся на голос Егора. Журналист держал за руки лежащего на земле без сознания телеоператора с пробитой перевязанной головой и кричал. – Не позволю твоей душе выйти из тела. Держись, Серега!
Люди и оборотни помогали выводить и выносить раненых с ипподрома. Семен Верховцев с конюхами успокаивали лошадей и уводили их в конюшню.
Принявший человеческий облик Сатибо прибежал в казачьих шароварах со свертком брезента. Мы с Егором помогли ему уложить оператора на самодельные носилки.
– Жить будет, – Сатибо произвел диагностику взглядом.
Мы донесли Сергея до микроавтобуса неотложки, где уже находились под присмотром медсестры Надежды Зориной пятеро тяжело раненных.
– Егор, ты можешь остаться. Я не дам им умереть, – юная ведьма посмотрела на меня с легким испугом. – Этот вампир… он…
– Друг, – журналист развеял ее сомнения.
– Отлично. Через пять минут мы вернемся за новой партией раненых. Ждите.
Помощь пострадавшим на час разделила нас с Лизой. Я работал в паре с Егором, а она вместе с Сатибо доставляла людей в больницу на своем “Порше”. Салон ее машины пропитался кровью. Понадобится химчистка.
По дороге в усадьбу я
