Пленник золотой любви - Ольга Вешнева

Уйду и я. Некому будет соблазнять ее вампирским долгим житьем. Вряд ли она после расставания со мной останется верна обманчивым мечтам. Составит ли она Семену партию? Как знать…

Неведомо и сколько новых угроз возникнет в жизни Лизы. Но ей все нипочем. Она непобедима и бессмертна? Если бы знать наверняка!

Задумчиво опустив голову, я сделал шаг назад и отступил бочком к старинному серванту из андалузской вишни. Мантикоры и кушетка в драке разбили в нем все стекла.

Из гордости я не сказал Сатибо: “Забирай сокровища и уходи. Прокатывай на вороных через портал в любимую Америку вместе с развращенной сестрой”, но так подумал.

Я дал слово оберегать Лизу, и я ее не брошу, не предам. Ведь я люблю ее всем зачерствевшим сердцем.

Пусть Сатибо уходит. Пусть навсегда исчезнет из ее жизни. А я останусь с ней рядом. Всегда буду защищать ее от внешних угроз и помогать ей справляться с невидимыми злыми подстрекателями – вампирскими генами.

“За этим ты пришел, алчный дракон, так получи свою золотую добычу и уходи”, – взглядом сказал я Сатибо.

Я отвернулся к серванту, считая уцелевшую посуду. Боялся не удержаться от борьбы за клад, если увижу блеск сокровищ хоть краем глаза. Защелка отворилась. Скрипнули петли поднятой крышки сундука.

Я стиснул горло воображаемого скупого старикашки, не позволяя ему дышать и говорить.

“Не глупо ли, дорогой Тихон Игнатьевич, предпочесть остаться нищим, бесправным вампиром? – надрывно прохрипел седой скряга. – Куда, пожалуй, лучше стать директором мясокомбината. Вы здесь живете, пользуетесь всеми благами, но богатство Лизаветы для вас чужое”.

“Я ее люблю, – вздохнул. – Прочее неважно”.

“Любовь не длится вечно. Все конечно”, – в рифму зашептал мерзкий старик.

“Поживем – увидим”, – твердо ответил я.

– Это действительно твой клад, – звучно подтвердил Сатибо. – Можешь его забрать.

Я повернулся. Сатибо держал в руках большую бронзовую скульптуру. Сундук был пуст. А где же золото? Где драгоценные каменья? Неужели Филипп растратил старинные сокровища на новомодные украшения, часы, дизайнерские безделушки? Выходит, так.

Я взял скульптуру. Даже мне, вампиру, не ослабленному голодом или ранением, она показалась тяжелой, и я поставил ее на массивное трюмо.

Неизвестный мастер отлил в бронзе сценку из вампирской жизни, изобразил по частному заказу меня, Лаврентия и Лейлу возле убитого оленя. Растрепанная женщина с полуоткрытым ртом, из уголков которого лилась кровь, лежала на земле, приподняв голову от прокушенной шеи добычи, и удивленно глядела на споривших мужчин. Лаврентий и я стояли по обе стороны от оленьей головы, воинственно наклонившись вперед и злобно скалились друг на друга.

Что и кому хотел сказать заказчик изваяния? Мучила ли его совесть? Жалел ли он о нашей дружбе, растерзанной нежданным сокровищем?

На скульптуре мы были изображены нищими, но свободными… Лаврентий еще был стройным! Рваная крестьянская роба сидела на моей атлетической фигуре не хуже, чем богатый костюм. Мои длинные волосы были подвязаны ленточкой. Я и сейчас мог бы отрастить шевелюру, и она еще гуще была бы, подпитанная витаминными добавками и ценными микроэлементами, но предпочитал короткую стрижку, как символ новой жизни.

– Уберем обратно или оставим? – Сатибо потребовался мой совет.

– Пускай стоит здесь. Лиза навряд ли узнает в тощих рычащих оборванцах меня или своего деда. Скажешь, знакомый коллекционер антиквариата подарил нам статуэтку.

Я подумал, что скульптура будет постоянно напоминать Лизе о том, как тяжела и опасна вампирская доля. Похоже, мысли дракона были солидарны моим. Одно огорчало меня – Сатибо и Юми не сбежали в Америку. Мне снова придется терпеть господ Яматори и быть готовым предотвратить очередную их пакость.

Продолжая уборку, я то и дело поглядывал пытливым взором натуралиста на Сатибо. Железо его нервов расплавилось. Ему нелегко было сосредоточиться на кропотливой работе. Склеивая фарфоровую вазу, он уронил отколотую половинку и вдребезги разбил. Порезал палец старинной саблей при ее чистке.

Надо мной воздушным шаром с корзиной для путешественников парил огромный знак вопроса. Не собирался ли Сатибо уступить мне клад в расчете на то, что я сбегу с сокровищем и больше никогда не вернусь в усадьбу Лизы?

Предположение сперва казалось мне абсурдным, но чем дольше я размышлял над ним, тем достовернее оно выглядело. Сатибо намеренно привлек мое внимание к сундуку дурацким возгласом. Взяв за основу избранное событие, я вычислил как минимум два варианта его действий, при условии, что дракон не собирался отдавать мне клад.

Вариант первый – Сатибо мог незаметно замаскировать найденное углубление и сдвинуть мраморную плиту в другой раз, когда меня поблизости не будет. Ведь он заранее не знал, что в сундуке спрятана бронзовая скульптура. Хоть и дорого стоит, но далеко не как древние монеты и драгоценности, и не каждый коллекционер антиквариата ее купит, придется долго искать любителя. Итак, Сатибо украл бы сокровища в наше с Лизой отсутствие и сбежал из города.

Вариант второй – Сатибо не раз успел бы отсечь мне голову. Или откусить. Пока я собирал обломки кушетки спиной к нему, он поднял бы с пола саблю, упавшую со стены во время звериной драки, или обернулся драконом… и прощайте, дорогой Тихон Игнатьевич. Я бы пикнуть не успел, не то что развернуться. Потом Сатибо сжег бы в крематории мой труп, как останки дикого вампира, и дальше выбрал бы, что ему милей – перебраться в Америку или остаться с Лизой. Спрятав сокровище в надежном месте, он подвел бы Лизу к пустому сундуку и заявил, что ее возлюбленный вампир оказался жуликом. Не сомневаюсь, Лиза поверила бы преданному рыцарю, что мне всего и надо было от нее старинное сокровище, о котором я случайно узнал от ее умирающего именитого предка, и что в погоне за заветным сундуком я спас ее от банды Джаника и влюбил в себя.

Чего ждал Сатибо, когда мы с ним смотрели друг на друга и на сундук в тайнике? Моего нападения? Если бы ситуация развивалась по такому сценарию, то как бы он поступил? Нанес мне пару метких ударов, дал хорошенько ударить себя, и,