10 гениев войны - Владислав Карнацевич

Бородинское сражение. Расположение войск в первые часы сражения

Коновницын отвел части за Семеновский овраг к деревне Семеновской, где привел их в порядок. В его распоряжении было в общей сложности до 10 тысяч штыков. Наполеон бросил было в атаку на деревню до 25 тысяч человек, но наступление было отбито. Вторая атака силами Даву, Мюрата и Нея также была безрезультатна. Русские оставили деревню, но отошли недалеко – к опушке леса. В качестве резерва император мог теперь использовать разве что гвардию. Наступать с Багратионовых флешей на Семеновскую французы уже не рисковали. Центром боя стала батарея Раевского. Сюда были двинуты части молодой гвардии Наполеона. Положение становилось критическим, но тут выявились результаты того самого своевременного приказа русского главнокомандующего. Кутузов еще во время седьмой атаки на флеши направил в глубокий тыл к французам казаков Платова и кавалерийский корпус Уварова. Переправившись в 12-м часу через Колочу у деревни Малое, Платов с Уваровым опрокинули дивизию Орнано и произвели в тылу у Наполеона большой переполох. Эти действия русской конницы вызвали у императора чувство неуверенности за свои позиции, молодая гвардия отошла от батареи Раевского. На просьбу своих генералов пустить в дело старую гвардию он ответил, что вдали от Франции он не может рисковать всей своей армией.

Бой несколько ослабел после рейда Платова и Уварова. За два часа Кутузов укрепил слабые места. В 14.00 под гул канонады опять бросилась в атаку французская кавалерия, которая имела задачу обойти укрепление Раевского с севера. Русская пехота стойко отражала эти наскоки; затем подтянулась наполеоновская пехота, и бой продолжился с прежним ожесточением. Хотя после третьей атаки к 16.00 три четверти защитников были перебиты и батарея была взята, она уже не представляла собой важного стратегического пункта.

Теперь русские войска стояли всего в нескольких сотнях метров от своего первоначального положения, на высотах за Горским и Семеновским оврагами, и были готовы продолжать бой. На полную мощность работала русская артиллерия, от огня которой несли большой урон флеши и батарея, занятые французами. Богарнэ был вынужден укрыть свои поредевшие и измученные части в небольших углублениях в земле, позади полуразрушенных укреплений, солдаты часами стояли на коленях, согнувшись за исковерканными брустверами. Правда, французы и сами отвечали свирепым орудийным огнем. Конница Наполеона, пытавшаяся наступать в районе села Горки, была отброшена.

Вечером пошел мелкий дождь. «Что русские?» – спросил император. «Стоят на месте, сир». – «Усилить огонь. Значит, им еще хочется. Дайте им еще!»

К ночи Наполеон приказал отводить части из флешей и с Курганной высоты на прежние позиции, но отдельные схватки продолжались и ночью. Кутузов же, как известно, дал для начала указание Барклаю укрепиться на поле боя (в это время на поле уже не было ни одного француза!) и только после разговора с Дохтуровым изменил намерение. Рано утром 8 сентября он дал приказ отступать, что армия и сделала в полном порядке. Пораженный Ней, видя это отступление, спросил у Мюрата: «Что это за армия, которая после такой битвы так образцово отошла?» Наполеон, объезжавший поле боя, был мрачен как никогда.

Битва при Бородино продолжалась 12 часов. Потери русских войск составили более 40 тысяч человек, французов – 58–60 тысяч. Наполеон потерял 47 генералов, Кутузов – 22. Таким образом, Бородино лишило непобедимого дотоле французского полководца 40 % его армии, неприятель его разбит не был, конкретные политические результаты также достигнуты не были. Позже Бонапарт напишет: «Из всех моих сражений самое ужасное – то, которое я дал под Москвой… В битве под Москвой выказано французами наиболее доблести и одержан наименьший успех». Кроме того, французский император говорил: «В битве под Москвой французская армия оказалась достойной победы, а русская армия стяжала право называться непобедимой». Вторил своему оппоненту и Кутузов, называвший сражение «адским делом».

Русские двигались к Москве. Кутузов все еще не решался высказать сокровенную мысль: древнюю столицу надо оставить. Когда Ермолов при нем завел разговор о такой возможности, генерал-фельдмаршал (этот чин Кутузов получил как раз за Бородино) положил ему руку на лоб и спросил, не болен ли он. Было это за несколько часов до знаменитого совета в Филях, 13 сентября 1812 года.

Вечером в домик, где остановился Кутузов, прибыли генералы Барклай-де-Толли, Уваров, Дохтуров, Ермолов, Коновницын, Остерман-Толстой, Беннигсен, Раевский и полковники Толь и Кайсаров. На обсуждение был поставлен только один вопрос: сражаться или оставить Москву? Мнения разделились. Главным защитником мнения об оставлении Москвы был Барклай. Кутузов положил конец прениям, заявив: «С потерей Москвы не потеряна Россия. Первою обязанностью поставляю сохранить армию и сблизиться с теми войсками, которые идут к нам на подкрепление. Самим уступлением Москвы приготовим мы гибель неприятелю… Доколе будет существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю, до тех пор остается надежда счастливо завершить войну… Приказываю отступать». Оттягивая до последнего момента объявление этого своего решения, неоднократно заявляя о том, что главная его цель – охрана Москвы, Михаил Илларионович искусно создал впечатление, что на этот печальный шаг он идет только под давлением обстоятельств, как писал Лермонтов, «не будь на то Господня воля…» Русская армия прошла через город и удалилась по Рязанской дороге 14-го числа. Из Петербурга шли тревожные письма от Александра. От Кутузова требовали представить полный отчет о состоявшемся совете в Филях.

Тем временем Наполеон уже осматривал панораму города. Ключей от Москвы ему никто не вынес. Французы обнаружили, что город практически пуст. Вскоре вспыхнули знаменитые пожары, устроенные не то самими французами, не то русскими по предварительному указанию губернатора. Чем дольше Наполеон находился в Москве, тем слабее становилась его армия: процветало мародерство, горели склады с продовольствием, неуклонно падала дисциплина. Зимовать в древней российской столице было совершенно невозможно. Русское же правительство не шло ни на какие переговоры о мире, которых Наполеон уже искал вполне откровенно. Наконец он принял решение оставить город. Сбылось предсказание Кутузова о том, что Москва, как губка, всосет бурный поток Наполеона.

Французы собирались отходить в неразоренные южные области, по направлению к Калуге, но это их желание предупредил Михаил Кутузов. Под его руководством русская армия уже давно совершила, возможно, самый блестящий маневр за всю войну 1812 года и за всю биографию самого полководца. Пока французы занимали Москву, войска Кутузова, пройдя 30 километров по Рязанской дороге, переправились через Москву-реку у Боровского перевоза и неожиданно были повернуты командующим на запад. 19 сентября армия форсированным маршем перешла на Тульскую дорогу и сосредоточилась в районе Подольска. Через три дня она уже находилась на Калужской дороге и остановилась лагерем у Красной Пахры. После пятнадцатидневного пребывания здесь войска совершили еще два перехода по Калужской дороге и, перейдя реку Нара, остановились в Тарутино. Большую часть марша армия совершала в ночное время; двигаясь, войска соблюдали строжайшую дисциплину, ни один солдат не имел права никуда отлучаться. Кутузов держал план в строжайшей тайне даже от ближайших соратников и сотрудников. Двигавшийся позади арьергард под командованием Милорадовича дезориентировал противника, предпринимая движения в ложном направлении. Мюрат с Рязанской дороги, Понятовский – с Тульской, Бессьер – с Калужской долгое время сообщали Наполеону, что 100-тысячная русская армия как будто исчезла, ее нигде нет.