Противостояние.Том I - Стивен Кинг

Но сам Бейтман не желал стоять у истоков вновь сформированного общества. Он казался вполне удовлетворенным — пока, во всяком случае — прогулками с Коджаком, малеванием своих картин, возней в саду и раздумьями о социальных последствиях почти тотального самоуничтожения.

«Если вы вернетесь, Стю, и повторите ваше предложение „вылезти из берлоги“, я, возможно, соглашусь. Вот оно, главное проклятие человеческой расы. Социальное чувство. Христос должен был сказать так: „Воистину, когда бы ни собрались двое или трое из вас, какой-нибудь другой парень будет исходить дерьмом от зависти“. Хотите, я расскажу вам, в чем, с точки зрения социологии, суть человеческой расы? Я поясню это в двух словах. Покажите мне одного мужчину или одну женщину — и я покажу вам святого Дайте мне двоих — и они влюбятся друг в друга. Дайте троих — и они изобретут очаровательную штуковину, которую мы называем „обществом“. Дайте мне четверых — и они построят пирамиду. Дайте пятерых — и они сделают, одного изгнанником. Дайте шестерых — и они восстановят предрассудки. Дайте семерых — и за семь лет они развяжут войну. Возможно, человек и был создан по образу и подобию Бога, но человеческое общество было создано по образу и подобию Его оппонента, и оно всегда будет стараться вернуться к своему истоку».

Действительно ли это так? Если так, то помоги им, Боже. Совсем недавно Стю как раз много думал о своих старых друзьях и знакомых. Его память очень старалась приглушить, а то и вовсе стереть их непривлекательные черты: привычку Билла Хэпскомба ковыряться в носу и вытирать сопли о подошву своего башмака, кулачный метод воспитания своих ребятишек Норма Брюетта, практикуемый Билли Верекером чудовищный способ контроля за численностью кошек возле его дома — он давил хрупкие головки новорожденных котят каблуками своих ковбойских сапог «Рейндж Райдер».

Хотелось, чтобы на ум приходили только хорошие воспоминания. Например, как на рассвете они, затянутые в стеганые куртки и оранжевые безрукавки, выходили на охоту. Или играли в покер в доме Ральфа Ходжеза, и Вилли Краддок вечно жаловался, что он проигрывает четыре доллара, даже если имел двадцать в приходе. Или как они вшестером, а то и всемером, выталкивали на дорогу «скаут» Тони Леоминстера, когда он, надравшись в стельку, заехал в канаву. Тони крутился вокруг них и клялся Богом и всеми святыми, что вывернул руль, уворачиваясь от старого рыдвана, битком набитого работягами из Мексики. Господи, как же они тогда ржали! В памяти сохранился неиссякаемый поток шуточек на этнические темы Криса Ортеги. Или поездки в Хантсвилл к шлюхам, и тот случай, когда Джо Боб Брентвуд подцепил вошек и пытался доказать всем, что во всем виноват диван в гостиной, а не девка наверху. Чертовски хорошие были денечки. Может, их не сочли бы хорошими завсегдатаи ночных клубов, модных ресторанов и музеев, но, на взгляд Стю, они были замечательными. Он думал обо всех этих вещах, перебирал их в памяти снова и снова, как старый отшельник, раскладывающий пасьянс за пасьянсом из засаленной колоды карт. Больше всего на свете ему хотелось услышать человеческие голоса, увидеть кого-нибудь, иметь возможность повернуться к кому-то и сказать: «Ты видел когда-нибудь такое?» — когда случится что-то вроде того метеоритного дождя, который он наблюдал прошлой ночью. Он не был болтуном, но и одиночество ему не нравилось, никогда не нравилось.

Итак, он слегка выпрямился, когда мотоциклы наконец появились из-за поворота, и он увидел, что это две «хонды-250»: на одной сидел парень лет восемнадцати, а на другой — девушка, быть может, чуть постарше. Девчонка была в ярко-желтой блузке и светло-голубых джинсах «Levis».

Они увидели его, сидящего на камне, и обе «хонды» слегка вильнули, когда от удивления седоки чуть-чуть ослабили свой контроль. Рот у парня приоткрылся. Какое-то мгновение было неясно, остановятся ли они или просто промчатся мимо на запад.

Стю поднял свободную руку и дружелюбно сказал: «Привет!» Сердце тяжело стучало у него в груди. Он хотел, чтобы они остановились. Они затормозили.

На секунду его озадачила напряженность их поз. Особенно у парня; он выглядел так, словно ему только что ввели в кровь целый галлон адреналина. Конечно, у Стю была винтовка, но он не воспользовался ею, да потом, они и сами были вооружены: у него был пистолет, а у нее за спиной на ремне болталось маленькое охотничье ружье, делавшее ее похожей на актрису, не очень достоверно игравшую роль Патти Херст.

— По-моему, с ним все нормально, Гарольд, — сказала девушка, но парень, которого она назвала Гарольдом, не слезал с мотоцикла, глядя на Стю с удивлением и откровенной неприязнью.

— Я говорю, по-моему… — снова начала она.

— Откуда ты можешь знать это? — выпалил Гарольд, не отрывая глаз от Стю.

— Ну, я рад вас видеть, если это имеет какое-то значение, — сказал Стю.

— А что, если я не верю вам? — с вызовом бросил Гарольд, и Стю увидел, что тот дико боится. Боится Стю и своей ответственности за девчонку.

— Ну, тогда я не знаю. — Стю слез с камня. Рука Гарольда метнулась к кобуре с пистолетом.

— Гарольд, оставь это, — сказала девушка и замолкла. На мгновение все они, казалось, застыли в нерешительности, не в силах что-либо предпринять — комбинация из трех точек, которые, если провести соединительные линии, могли бы образовать треугольник, чьи точные очертания пока нельзя было предугадать.

— О-о-ох, — произнесла Фрэнни, опускаясь на поросший мхом пятачок возле вяза у дороги. — Теперь мне никогда не избавиться от мозолей пониже спины, Гарольд.

Гарольд утвердительно хмыкнул в ответ.

Она обернулась к Стю.

— Вы когда-нибудь проезжали сто семьдесят миль на «хонде», мистер Редман? Никому бы не посоветовала.

Стю улыбнулся и спросил:

— Куда вы направляетесь?

— А вам какое дело? — грубо осведомился Гарольд.

— Что это за отношение; — укорила его Фрэн. — Мистер Редман — первый человек, которого мы повстречали с тех пор, как умер Гас Динзмор! Я хочу сказать: если мы не ищем других людей, то зачем мы тогда вообще тронулись в путь?

— Он просто оберегает вас, вот и все, — спокойно произнес Стю, сорвал травинку и сунул ее в рот.

— Верно, оберегаю, — с вызовом подтвердил Гарольд.

— А я думала, мы оба оберегаем друг друга, — сказала она, и Гарольд густо покраснел.

«Дайте мне троих — и они образуют общество», — подумал Стю. Но подходили ли эти двое для него одного? Ему нравилась девушка, а вот парень казался ему испуганным хвастуном. А испуганный хвастун может стать очень опасным человеком при благоприятных обстоятельствах… или при неблагоприятных.

— Как знаешь, — буркнул Гарольд. Он глянул на Стю исподлобья и вытащил из кармана пачку «Мальборо». Закурил сигарету. Выпустил дым, как человек, начавший курить лишь совсем недавно. Примерно позавчера.

— Мы едем в Стовинггон, штат Вермонт, — сказала Фрэнни. — Там есть центр по изучению чумы. Мы… Что случилось, мистер Редман? — В одно мгновение кровь отхлынула от его лица, а травинка, которую он жевал, выпала изо рта.

— Почему туда? — спросил Стю.

— Потому что так уж вышло, что там имеется оборудование, необходимое для изучения заразных болезней, — надменно произнес Гарольд. — И мне пришла в голову мысль, что, если хоть какой-то порядок и сохранился в этой стране или остались какие-нибудь представители власти, избежавшие случившейся напасти, они скорее всего окажутся в Стовингтоне или в Атланте, где есть еще один такой центр.

— Это верно, — подтвердила Фрэнни.

— Вы напрасно потеряете время, — сказал Стю.

Фрэнни была изумлена, а Гарольд выглядел оскорбленным; краска снова стала заливать его лицо до самого воротничка.

— Не думаю, что вы можете судить об этом, любезный.

— Полагаю, что могу. Я пришел оттуда.

Теперь они оба выглядели ошеломленными. И напуганными.

— Вы точно знаете? — дрожащим голосом спросила Фрэнни. — Вы проверяли?

— Нет, это было не совсем так. Я…

— Вы лжете! — высоким пронзительным голосом выкрикнул Гарольд.

Фрэн увидела пугающую вспышку холодного гнева в глазах Редмана, а потом они снова стали карими и спокойными.

— Нет. Не лгу.

— А я говорю, лжете! Вы самый обыкновенный…

— Гарольд, заткнись!

Гарольд взглянул на нее с обидой.

— Но, Фрэнни, как ты можешь верить…

— Как ты можешь быть таким грубым и враждебным? — пылко воскликнула она. — Может, ты по крайней мере выслушаешь, что он скажет?

— Я не верю ему.

«Вполне честно, — подумал Стю, — так что мы квиты».

— Как ты можешь не верить человеку, которого только что встретил? Гарольд, ты ведешь себя отвратительно!

— Позвольте мне рассказать, как я узнал, — спокойно сказал Стю и выдал им сокращенную версию своей истории с того момента, как Кампьон врезался в бензоколонку Хэпа. Он бегло обрисовал свой побег из Стовингтона неделю назад. Гарольд мрачно уставился на свои руки, непроизвольно выдергивая кусочки мха из земли и растирая их между пальцами. Но лицо девушки выглядело как раскрытая карта страны, которую постигла трагедия, и Стю пожалел ее. Она отправилась с этим парнем (которому, надо отдать ему должное, пришла в голову неплохая мысль) в смутной надежде, вопреки здравому смыслу, что где-то остались хоть крохи старых, незыблемых порядков. Что ж, ей пришлось разочароваться. И, судя по ее виду, здорово.