Террор - Дэн Симмонс

Сейчас, удаляясь от корабля и видя Мэнсона, идущего в упряжи в пятидесяти футах впереди, Крозье намеренно смотрел вперед и только вперед. Он твердо решил не оборачиваться на «Террор» по меньшей мере первые два часа пути.

Глядя на мужчин, налегающих на упряжные ремни и напрягающих силы, капитан думал о людях, которых с ними не было.

Сегодня с ними не было Фицджеймса — он остался за старшего в лагере на Кинг-Уильяме, но истинной причиной его отсутствия являлся такт. Ни один капитан не желает покидать свой корабль на глазах у другого капитана, и все капитаны очень щепетильны в данном вопросе. Крозье, который наведывался на «Эребус» почти каждый день с тех пор, как корабль начал разрушаться под давлением льда через два дня после пожара и вторжения зверя в первых числах марта, твердо положил не присутствовать там в полдень 31 марта, когда Фицджеймс покидал корабль. На этой неделе Фицджеймс ответил ему любезностью на любезность, вызвавшись выполнять командирские обязанности далеко от «Террора».

Большинство других людей отсутствовало по причине гораздо более печальной и прискорбной. Шагая рядом с последними санями, Крозье вызывал в памяти их лица.

«Террору» повезло больше, чем «Эребусу», в части потерь среди командного состава. Из своих главных офицеров Крозье потерял старшего помощника, Фреда Хорнби, убитого зверем в ходе трагических событий карнавальной ночи, второго лоцмана Джайлса Макбина, убитого чудовищным существом во время санного похода в апреле прошлого года, и обоих своих врачей, Педди и Макдональда, тоже погибших во время новогоднего карнавала. Но его первый, второй и третий лейтенанты были живы и более или менее здоровы, равно как его второй помощник Томас, ледовый лоцман Блэнки и незаменимый мистер Хелпмен, его секретарь.

Фицджеймс потерял своего начальника, сэра Джона, и своего первого лейтенанта, Грэма Гора, а также лейтенанта Джеймса Фейрхольма и старшего помощника Роберта Орма Серджента, которые все стали жертвами зверя. Таким образом, из офицеров у него остались лишь лейтенант Г. Д. Т. Левеконт, второй помощник Чарльз Дево, ледовый лоцман Рейд, корабельный врач Гудсер и старший интендант Чарльз Гамильтон Осмер. В холодной офицерской столовой, где в первые два года за столом собиралось много людей — сэр Джон, Фицджеймс, Гор, Левеконт, Фейрхольм, Стенли, Гудсер и интендант Осмер, — в последние несколько недель питались лишь капитан, единственный оставшийся в живых лейтенант, врач и интендант. И в последние дни, знал Крозье, когда «Эребус» под давлением льда накренился почти на тридцать градусов на правый борт, четверо мужчин в столовой представляли собой нелепое зрелище, вынужденные сидеть на полу, поставив тарелки на колени и крепко упираясь ногами в доски настила.

Хор, стюард Фицджеймса, по-прежнему болел цингой, и потому обязанности стюарда здесь выполнял бедный старый Бридженс, который, по-крабьи неловко передвигаясь боком, сновал по столовой, обслуживая офицеров, сидящих на наклоненном под немыслимым углом к горизонтальной поверхности полу.

«Террору» также больше повезло и в части потерь среди мичманов. Инженер, главный боцман и плотник у Крозье были живы и вполне дееспособны. «Эребус» лишился инженера, Джона Грегори, и плотника, Джона Уикса, растерзанных в марте, когда чудовищное существо проникло на корабль ночью. Боцман Томас Терри был обезглавлен зверем в прошлом ноябре. Больше у Фицджеймса не осталось в живых ни одного мичмана.

Из двадцати одного унтер-офицера «Террора» — помощников боцмана, интендантов, баковых, трюмных, грот-марсовых и фор-марсовых старшин, рулевых, стюардов, конопатчиков и кочегаров — Крозье потерял лишь одного: кочегара Джона Торрингтона, первого человека, умершего в экспедиции давным-давно, 1 января 1846 года, у острова Бичи. И умер молодой Торрингтон, помнил Крозье, от чахотки, которой болел еще в Англии.

Фицджеймс потерял очередного своего унтер-офицера, Томми Плейтера, в марте, когда зверь совершил налет на нижние палубы корабля. Только Томас Уотсон, помощник плотника, остался в живых после нападения чудовища той ночью, но лишился левой руки.

После того как одного человека, оружейника Томаса Берта, отправили обратно в Англию из Гренландии, еще прежде, чем они вошли в настоящие льды, на «Эребусе» оставалось двадцать унтер-офицеров. В настоящее время одни из них — в том числе престарелый парусный мастер Джон Мюррей и стюард Фицджеймса Эдмунд Хор — слишком тяжело болели цингой, чтобы быть полезными; другие — в частности, Томас Уотсон и Генри Фостер Коллинз — были слишком сильно покалечены, чтобы исполнять служебные обязанности; а третьи — как, например, стюард кают-компании Ричард Эйлмор — находились в слишком глубокой депрессии, чтобы приносить сколько-либо ощутимую пользу.

Крозье велел одному из мужчин, явно падавшему с ног от усталости, присоединиться к вооруженной охране и немного передохнуть, а сам встал в упряжь вместо него. Даже несмотря на соединенные усилия других шести мужчин, ослабленный организм капитана едва выдерживал ужасное напряжение сил, требовавшееся для того, чтобы тащить свыше пятнадцати сотен фунтов консервированных продуктов, оружия и палаток. Даже когда Крозье поймал ритм — он ходил с санными отрядами с марта, когда начал переправлять шлюпки и снаряжение на остров Кинг-Уильям, и вполне научился таскать сани, — боль от врезавшихся в ноющую грудь ремней, непомерная тяжесть груза и неприятные ощущения от пропитывавшего нижнюю одежду пота, замерзавшего, таявшего и снова замерзавшего, все равно страшно действовали на нервы и изматывали.

Крозье жалел, что у них так мало матросов и морских пехотинцев.

«Террор» потерял двух из своих старших матросов — Билли Стронга, разорванного пополам зверем, впоследствии вернувшим лишь верхнюю половину тела, и Джеймса Уокера, который был близким другом идиота Магнуса Мэнсона, пока последний не попал полностью под влияние мозглявого, похожего на крысу помощника конопатчика. Именно из страха встретить в трюме призрак Джимми Уокера, помнил Крозье, нескладный верзила Мэнсон едва не взбунтовался много месяцев назад.

Хотя бы в этом отношении «Эребусу» повезло больше, чем «Террору». В ходе экспедиции Фицджеймс потерял только одного матроса, Джона Хартнелла, тоже умершего от чахотки и похороненного на острове Бичи в 1846-м.

Налегая на упряжные ремни, Крозье вызвал в памяти имена и лица погибших — столь многих офицеров, столь немногих матросов, — и раздраженно заворчал при мысли, что зверь, похоже, намеренно охотится на руководителей экспедиции.

«Не думай так, — приказал себе капитан. — Ты наделяешь зверя умственными способностями, которыми он не обладает».

«Да неужели?» — спросила другая, более здравая часть его ума.

Рядом шагал один из морских пехотинцев, с мушкетом под мышкой. Лицо мужчины полностью скрывалось под шапками и шарфами, но по неуклюжей походке Крозье опознал в нем Роберта Хопкрафта. Рядовой морской пехоты сильно пострадал от зверя почти год назад в июне, когда погиб сэр Джон, но, хотя все раны у него зажили, из-за раздробленной ключицы он остался скособоченным влево и, казалось, ходил по прямой с известным трудом. Вторым морским пехотинцем, сопровождавшим отряд сегодня, был рядовой Уильям Пилкингтон, которому прострелили плечо в маскировочной палатке в тот же самый день, когда чудовище убило сэра Джона. Крозье заметил, что сегодня Пилкингтон не щадит раненое плечо и руку.

Сержант Дэвид Брайант, старший по званию морской пехотинец на «Эребусе», погиб тогда же, в июне, одиннадцать месяцев назад, обезглавленный зверем за считанные секунды до того, как сэра Джона постигла та же участь. За вычетом рядового Уильяма Брейна, умершего на острове Бичи в 1846-м, и рядового Уильяма Рида, который пропал во льдах прошлой осенью, 10 ноября, когда отправился с посланием на «Эребус» (Крозье точно помнил число, поскольку сам ходил на «Эребус» в тот первый день кромешной зимней тьмы), зверь сократил число морских пехотинцев, находившихся в распоряжении Фицджеймса, до четырех человек: капрала Александра Пирсона, принявшего командование, рядового Хопкрафта с раздробленной ключицей, рядового Пилкингтона с простреленным плечом и рядового Джозефа Хили.

Отряд морских пехотинцев на «Терроре» потерял лишь рядового Уильяма Хизера, когда в прошлом ноябре зверь ночью поднялся на борт и вышиб мозги несшему вахту мужчине. Но Хизер — просто уму непостижимо! — отказывался умирать. Рядовой много недель пролежал в коматозном состоянии в лазарете, находясь между жизнью и смертью, но в конечном счете морские пехотинцы перенесли товарища в подвесную койку в кубрике и с тех пор каждый день одевали, раздевали, кормили, мыли и таскали в гальюн. Они относились к пускающему слюни мужчине с бессмысленным взглядом, как к своему домашнему животному. Его перевезли в лагерь только на прошлой неделе, тепло укутав и осторожно, почти почтительно усадив в специальные одноместные санки, изготовленные для него Толстяком Алексом Уилсоном, помощником плотника. Матросы не стали возражать против лишнего груза и вызвались по очереди тащить маленькие санки с живым трупом через замерзшее море и торосные гряды в лагерь.